***
Квартирка выглядела приблизительно так же, как и ее хозяева: обшарпанная, грязная и вонючая. Но… работа есть работа, мать ее. Брезгливо оглядев пятиквадратное отхожее место под названием кухня, Кирилл, с нескрываемым раздражением, поинтересовался у стоящего за его спиной высокого черноволосого мужчины лет тридцати в антрацитовой рубашке поло и такого же цвета обтягивающих брюках: — Ну? И что же здесь гремело? Мужчина безразлично пожал плечами. — Кастрюли… — Еще? — Тарелки. — Тарелки разбивались? — спросил Кирилл, метнув на мужчину строгий взгляд. — Нет, конечно. — Так. А кроме гремящих кастрюль и тарелок хозяева еще радовались чему-нибудь эдакому, потустороннему? — Ну-у-у… — протянул черноволосый мужчина и сунул руки в карманы. — Микроволновка сама включалась, — он отстраненно шаркнул идеально начищенным ботинком по полу. — Еще веник летал по кухне. — Сам летал? — язвительно уточнил Кирилл. Мужчина соизволил, наконец, посмотреть на экзорциста и ответил спокойным голосом терпеливого наставника имбецилов: — Кирилл Витальевич, в условиях земной гравитации неодушевленные предметы не способны передвигаться без посторонней помощи. Гневно сверкнув глазами, Кирилл возмущенно фыркнул и решительно вышел в комнату. Открывшаяся перед ним картина мало чем отличалась от бардака на кухне. Не вынимая рук из карманов, черноволосый проследовал за Кириллом и невозмутимо замер в дверях, являя теперь живое воплощение японской поговорки «Бриллиант в навозной куче». Его мужественное красивое лицо и грациозный силуэт совершенной фигуры смотрелись в имеющейся обстановке, как статуя Венеры Милосской на городской свалке. Его хотелось благоговейно вынести отсюда как минимум в Греческий зал Эрмитажа, одновременно понимая, что к истинно идеальной мужской красоте никакая грязь не пристанет. Однако Кириллу некогда было отвлекаться на всю эту лирику, и он, еще сильнее нахмурившись, продолжил допрос. — А тут что происходило? — Да много чего. Люстра, например, качалась. Свет начинал мигать. Портьеры на окнах… — Ты хотел сказать «дерюга на окнах»… — все больше заводясь, поправил Кирилл. — Нет, портьера, — с вежливой настойчивостью повторил мужчина, — ибо именно так называет хозяйка данного свинарника этот кошмар на окнах. Так вот, портьеры сами зашторивали окна. О! Да! — вдруг оживился он. — В том сервантике стоят очаровательные маленькие рюмочки чешского стекла. Представления не имею, как эти крошки тут оказались, но они так изумительно мелодично звенят! Хочешь послушать? Терпение Кирилла, наконец, лопнуло, и он вскричал, едва не топнув ногой: — Прекрати, Арес! Не выводи меня из себя! Как можно работать в таких условиях! За каким чертом ты вообще приперся в эту квартиру! На этот раз невозмутимый Арес ответил почти с чувством оскорбленного достоинства: — Ты забываешь, Кирилл, что мой статус позволяет мне не ходить ни за кем и никогда. Это они ко мне прибегают по первому зову. Какие мы тут все обидчивые! Кирилл закатил глаза и снова вздохнул. В таком темпе вздохи скоро станут его личной техникой повседневного дыхания. — Я имел в виду, владыка, — сквозь зубы проскрежетал он, — почему ты для игрищ своей кодлы избрал именно эту убойную квартиру? — Это не я. Ее выдала электронная система генерации рандомных, то бишь случайных, адресов указанного населенного пункта, — официальным тоном сообщил Арес и рассеянно взял с полки какую-то погремушку в виде маленького кожаного барабана на деревянной ручке с пучками перьев и с бусинками на бечевках. — Но неужели нельзя было переиграть адрес, когда вы выяснили, какая тут клоака? — захныкал Кирилл. — Я не привык пасовать перед трудностями, милый. Я экстремал. Да и манкировать документами не собираюсь! И тебе не советую. — Но полгода в такой грязище!!! — Я не виноват, что эти скряги раскошелились на нормального экзорциста только в самую последнюю очередь. Скупой платит дважды! В данном конкретном случае — четырежды. А нам все это время приходилось держать планку качества на очень высоком уровне, чтобы не уронить честь бренда. Невзирая на совершенно невыносимые условия труда, между прочим. Но работа есть работа. — В гробу я видел такую работу! — Я, между прочим, тоже! — сдержанно огрызнулся Арес. — Никого из нас не спрашивали, когда всех обитателей нашего мира вдруг выкинуло в вашей вселенной. Брат бы подрал этого папиного изобретателя! Наши люди были в полном отчаянии и панике! Мы были вынуждены упорядочить работу соотечественников на вашей долбаной Земле, иначе они все одичали бы за последние пару тысячелетий. И если бы мы жестко не регламентировали сферы деятельности наших собратьев и не требовали от всех дисциплины и обязательного трудоустройства по профилю, ваша цивилизация накрылась бы медным тазом еще тысячелетия, эдак, за три до рождества Христова. Так что не думай, будто для моих ребят работа в подобных условиях — это праздник души. — Хорошо, — в пораженческом жесте поднял руки вверх Кирилл. — Фиг с ней, с этой квартирой. Но зачем нужно было подключать весь спектр услуг! Оптические, звуковые, обонятельно-тактильные! Они же алкоголики! Ничего же не оценят! — Не скажи! А соседи? — весело подмигнул Арес. — Они очень даже образованные люди и сразу смекнули, что это полтергейст, даже психбригаду ни разу не вызвали хозяевам этого содома. А участковый Прохоров? Он мужик солидный, основательный, но как впечатлился! Нет, что ни говори, а отработали мы тут качественно и эффектно. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Слушай, какая забавная штучка, — Арес показал Кириллу кожаную погремушку. — Ты не знаешь, что это такое? Кир покосился на странный предмет, немного подумал, припоминая. — Это куоно-мунго, малый ритуальный бубен южноафриканских туземцев племени ндебеле*. Для изгнания злых духов. — Что, правда?! — с восторгом воскликнул Арес. — И как он действует? — мужчина постучал погремушкой себя по темечку. Кир только закатил глаза. — Представления не имею. Арес же чуть повернул голову в сторону и бросил куда-то через плечо. — Эй, кто там? Дасмус! Обои у серванта подернулись темной дымкой, и от стены отделился мужчина лет сорока с русой мудрено заплетенной косой. — Звали, господин? — почтительно склонился он, а затем вежливо кивнул экзорцисту.— Здравствуйте, Кирилл. — Привет! — приятельски махнул рукой Кир. — Как тебе эта вещица, Дасмус? Напрягает? — поинтересовался Арес, сунув погремушку коллеге почти под нос. — Меня в этой квартире все напрягает, господин, — недовольно напомнил Дасмус. — Я не об этом, — отмахнулся Арес и, артистично захлопав по барабанчику, громко заорал. — Изыди! Изыди! Левая бровь Дасмуса вопросительно вздернулась вверх, и он озадаченно воззрился на шефа. — Ты кого сейчас изгоняешь, Арес? — поинтересовался Кирилл. — Себя или Дасмуса? — Дасмус! — повелительным тоном спросил Арес. — Тебе захотелось покинуть территорию? Теперь возвел глаза к небу и обладатель русой косы. — Я уже полгода хочу покинуть это логово! — Короче — не работает, — разочарованно констатировал Арес. — Вот люди! Везде обман! Везде наебалово! — Прошу вас, владыка! — с осуждением одернул Ареса Дасмус. — Вам не следует употреблять такие слова. Тем более в присутствии многоуважаемого Кирилла и ваших подданных. Вы столько веков держались! — Блядь! Действительно, нужно с этим что-то делать! — озабоченно согласился темный владыка и, приняв вид английского лорда, с упоением погремел бусинками о кожаный барабанчик, а затем мечтательно изрек идеально поставленным светским голосом. — Какая забавная, однако, вещица, господа. Она меня чем-то привлекает. Вероятно тем, что пробуждает воспоминания о танцах греческих жриц под сенью оливковых деревьев, в Афинах, у Храма Зевса. Как там у Майкова? «В день собранья винограда, в дверь отворенного сада мы на праздник Вакха шли, и — любимца Купидона — Старика Анакреона на руках с собой несли». Да… Только звали его не Анакреон, а Актеон, и был он тем еще муда… Эм, простите. Ах, ностальжи-ностальжи! Кирюш, а можно я заберу с собой эту хуёвинку? Дасмус сплюнул. Кирилл рявкнул: — Нет, нельзя! — Ну-у, — задумчиво протянул Арес. — В конце концов, если разрешение не получено, ее же можно элементарно спиздить. Дасмус и Кирилл взвыли в две глотки, а зловредный владыка обиженно поджал губы. — Вы становитесь ханжами, мои любезные друзья. Впрочем, — он с явным сожалением бросил погремушку на стол, — пора и честь знать. Квартирка эта действительно мне уже порядком поднадоела, да и народ во дворе волнуется. Так что, давай, Кирюша, по-быстрому распакуй свой пылесос, постучи в бубен и иди получать заслуженный гонорар. За изгнание нечистых, так сказать, нас. Хотя, лично я, как тебе известно, моюсь ежедневно. Кирилл вздохнул в очередной раз и сокрушенно покачал головой. — Вот скажи, как это называется? Я еду на вызов, зная, что встречу тебя или твоих ребят и что они, конечно же, уйдут по первой моей просьбе… — Еще бы они тебя не послушались, — утробно пророкотал Арес, опасно блеснув черными глазами, от чего в люстре под потолком что-то треснуло, все выключенные лампочки в комнате испуганно замигали, а через мгновение медленно и жалобно потухли. — Так! Все кто меня слышит! Мы покидаем это помещение. Наша миссия окончена. Кыш отсюда! По комнате пробежал легкий ветерок, взметнув в воздух хлопья пыли, какие-то перья и пару листиков бумаги. В тот же момент на дерево, расположенное аккурат напротив захламленного окна, вспорхнула стайка неизвестно откуда взявшихся воробьев. Каким образом исчез Дасмус Кирилл как всегда не заметил. Арес же посмотрел на Кирилла и добавил уже совсем другим, беззаботным тоном. — Спрашиваешь, как это называется? Это называется взаимовыгодное сотрудничество, моя радость. И семейный бизнес. — Это ты сейчас о своих гавриках? — Нет, — нежно улыбнулся Арес. — Это я о нас с тобой, любимый. Организм очень остро реагировал на подобные улыбки Ареса, и потому молодой экзорцист поспешил отвести глаза. — И все-таки это мошенничество! — Мошенничество — это то, что вытворяли тут три хмыря, приезжавшие сюда перед тобой! — уверенно парировал Арес. — Тыкали пальцами куда-то в пустоту и вопили: «Я вижу его, вижу!» Ага, а то, что я сидел рядом и чуть ли не за ухо их дергал, им и в голову не приходило. Брызгали тут по углам какой-то жижей, ложками серебряными тыкали воздушное пространство. Даже чесноком кидались, знать бы только в кого. А один вообще закоптил всю квартиру коноплей! Ушел, правда, он без гонорара, но о-очень довольный. Я потом всю ночь от люльки дым отгонял. — Вот! — снова встрепенулся Кирилл и обличительно ткнул в Ареса пальцем. — А зачем ты это делал в своем видимом человеческом обличии? — Я рассчитывал на благодарность матери малыша. — Мать малыша бегала в этот момент за хлебом. — За хлебом? — иронично шевельнул бровями Арес и криво усмехнулся. — В полпервого ночи? В декольтированном платье, в брендовых туфельках на шпильках и при полном макияже? Да она экстремалка, как я погляжу, еще похлеще меня! — Не важно, куда она ходила! — свернул тему Кир. — Зачем ты напугал ее соседку-алкашку? Бедная тетка чуть рассудка не лишилась, когда узрела незнакомого мужика над детской кроваткой. — Ой, не надо! — по-одесски протянул Арес. — Во-первых, чтобы лишиться рассудка его нужно по меньшей мере иметь, но спустя месяц активного запоя это весьма сомнительно. А во-вторых, после того, как она беседовала с зелеными человечками, ее вряд ли можно было чем-то удивить. — А зачем твои ребята обернулись зелеными человечками? — не понял Кирилл. — Успокойся, Кирюша, зеленые монстрики были плодом не черной магии, а белой горячки. — Так, хорошо, — не унимался Кирилл. — Но с каких пор вы стали педофобами? — Педо-кем? — озадаченный владыка посмотрел на юношу непонимающим взглядом. — Я спрашиваю, по какому праву вы десантировались на территории, где проживают несовершеннолетние дети? Ваши выкрутасы способны подорвать психическое здоровье подрастающего поколения! — Психическое здоровье подрастающего поколения подрывают соседи-алкоголики, — уверенно сообщил Арес. — Что касаемо детей конкретно взятой квартиры, то позволь напомнить, что все младенцы до двух лет нас не боятся. А шестнадцатилетний сосед четы Захроновых тут вообще появляется крайне редко. И ребята во время его присутствия коллективно устраивали технические перерывы. Его же комнату мы вообще показательно игнорировали. — Врешь! Почему тогда именно из нее периодически слышались странные звуки и завывания? — Ах, это! — Арес весело рассмеялся. — Поверь, радость моя, тут мы совершенно ни при чем! Просто пацан оказался на удивление изобретательным. Для того чтобы его криворукие, но вездесущие, точнее везде сующиеся соседи случайно не свернули голову его компу, мальчик придумал одну фишку, и в случае несанкционированного лапания ноутбука электронный демон фирмы Асус начинает издавать вот это. Арес мазнул пальцем по тачпаду, и тут же вся комната вдруг наполнилась оглушительным завыванием, стрекотом и совершенно потусторонними голосами и звуками. — Что это? — испуганно дернулся Кирилл, на всякий случай придвинувшись поближе к Аресу. Снисходительно засмеявшись, владыка покровительственно обнял экзорциста за талию и произнес. — Это, радость моя, композиция «Pteranodon»** одной очень интересной группы из Сомерсета — «Ozric tentacles»** называется. Но чета Захроновых об этом, конечно, не догадывается. Правда, гениальный ребенок? Кирилл был слишком близко, слишком громко стучало его сердце, слишком шумно бежала в его сосудах кровь, чтобы не испытать жгучего желания привлечь его к себе покрепче. Наклонив голову, Арес глубоко вдохнул теплый аромат волос Кира, и глаза черноглазого меломана вдруг подернулись томной поволокой. — «Ozric tentacles», — задумчиво повторил Кирилл. — То есть «Щупальца Озрика»? — Ммм, — промычал Арес, теснее прижимаясь к Кириллу и бросая быстрый опасный взгляд в окно, где на зеленых ветвях все еще сидела тупая стая определенно не улавливающих момента воробьев. — Я и забыл, что ты в универе учил латынь. А как по-латински дерево? — Lignum… — пробормотал Кирилл, чувствуя, что в голове становится подозрительно пусто, а к низу живота напротив, начинает приливать приятная тяжесть. Вот как, оказывается, мозг стекает в штаны… — Понятно, — выдохнул Арес. Психоделические звуки, несущиеся из динамиков, были все так же зыбки, но стали ритмичнее, тяжелее. Сейчас главное было не прервать контакт, не дать Киру отстраниться, очнуться, вернуться обратно в реальность. Подцепив пальцами первое, что попалось ему под руку на столе у ноутбука (а это оказалась засохший хвостик с листиками от съеденной хурмы), Арес опять поинтересовался. — А это как по латыни? Плодоножка, кажется? — Угу, плодоножка, — как сомнамбула пробормотал Кирилл заплетающимся языком. — Pendа… Pendакl… pendukulus… — Верно, пендукулюс, — жарким низким шепотом повторил владыка, и солнечный свет в комнате стал постепенно меркнуть. — Молодец, умный мальчик. Кир основательно поплыл и уже, наверное, сам не понимал, что с ним происходит. Ноздри Ареса нервно затрепетали — запах возбуждения любимого он улавливал на расстоянии трехсот метров, а сейчас, рядом с ним он просто пьянел от переизбытка аромата. Воробьи на дереве за окном оживились, а более наглые перелетели на подоконник. Посмотрев тяжелым взглядом на вконец оборзевшую фауну, Арес хрипловато произнес. — А как будет по латыни «убью придурков»? — и в глазах его полыхнули алые язычки пламени. Птичий гвалт за окном мгновенно смолк, словно звукооператор обрезал аудиоряд, а затем всю пернатую нечисть как ветром сдуло из поля зрения. Однако было уже поздно. Опрометчиво сорвавшийся с уст Ареса вопрос создал в мозговой программе Кирилла когнитивный диссонанс, и молодой экзорцист, вздрогнув, пришел в себя. Возбуждение не спало, но мозг на место вернулся. — Эй, ты что удумал! — вскрикнул он, отпихнув владыку в сторону. — Маленький, — замурлыкал Арес, медленно подкрадываясь к шуганувшемуся в другую комнату Кириллу. — Я соскучился по тебе. — Какое соскучился! Мы с тобой завтракали четыре часа назад! — Целых четыре часа! — ворковал Арес, пожирая жертву взглядом. — Значит, уже время обеда. Я проголодался и хочу тебя! Он слегка шевельнул пальцем левой руки, и шторы на окнах резко задернулись. — Перестань, Арес. В этой квартире нет ни одной горизонтальной поверхности, на которую я смогу сесть без содрогания! А лечь и подавно! — Мы и не будем лежать, — плотоядно улыбнулся владыка. — Я не позволю моему любимому мальчику осквернить свое нежное чистое тело. Ты будешь парить в воздухе, моя радость! Парить и задыхаться от новых ощущений и наслаждения. Позади Кирила что-то чавкнуло, хлюпнуло, и из стены, лениво обтекая кресло, к нему потянулись гибкие, влажные от слизи щупальца. Они медленно пульсировали, словно дышали тяжело и томно, перламутрово переливаясь всеми оттенками от ярко-сиреневого до темно-синего, двигаясь порознь и в то же время сообща. Словно неизвестное хищное нечто просыпалось от спячки и ползло к Киру. — Что это? — прошептал Кирилл, пятясь от живого шевелящегося клубка. — Тентакли, — с предвкушением улыбнулся Арес. — Тен… та… Откуда? — Кир с ужасом наблюдал, как извивающиеся щупальца крадучись окружают его со всех сторон. — Музыкой навеяло, — хитро сощурился владыка. — Одна Соммерсетская группа подсказала. Главное - не сопротивляйся! Не сопротивляться? Как же! Кирилл совсем не собирался идти на поводу у любовника, особенно играть с этим плодом буйного и очень развратного воображения Ареса. А потому Кир попытался выскочить из живого кольца, но одно из щупалец вдруг совершило молниеносный бросок и, прежде чем Кирилл успел уклониться, обвило его туловище, после плавно вздернув над полом. Кстати, очень аккуратно вздернув, заботливо подперев еще одной широкой петлей поясницу Кира и придав телу экзорциста наклонное положение, словно он сидел в воздушном кресле с низко откинутой спинкой. Поза была удобная, но совершенно беспомощная. И это разозлило Кирилла больше всего. Он забрыкался, отчаянно колотя по пленившему его щупальцу кулаками и хаотично размахивая ногами в безуспешных попытках вырваться из нежных, но властных объятий сине-сиреневого монстра. Вдруг Кирилл почувствовал, что пара упругих склизких щупалец, мазнув по коже живота, оголившейся из-за задранной футболки, осторожно протиснулись под пояс джинсов, словно два больших влажных языка, желающих попробовать вкус конфеты в щелочку, не снимая обертки, а затем удивительно мягко и ловко стали расстегивать ремень и застежку на его джинсах. Кирилл обалдел. — Какого?! Что эта тварь делает?! Арес заулыбался еще шире. — Сейчас мой тентакль будет ласкать твой пендюкль. — Чего?! — возопил экзорцист и, напустив на физиономию очень серьезную мину, строго приказал. — Значит так! Немедленно поставь меня на место! Я не шучу, слышишь! Арес тихо рассмеялся. — Я тебе уже сообщал, что когда ты говоришь так серьезно, это меня заводит? Поняв, что нахрапом отмазаться от внезапных ласк осьминогоподобного монстра, посланного неадекватным любовником, не получится, Кирилл решил действовать хитростью. — Хорошо, хочешь поиграть — поиграем! Только вели этой твари меня отпустить на минутку. Я сбегаю в душ. — В какой душ, радость моя?! — снова рассмеялся Арес. — В этой квартире такая антисанитария, что даже тараканы умываться уходят к соседям! Немудреная хитрость явно не удалась, и это вконец взбесило экзорциста. — Это харассмент! Ты домогаешься меня, когда я при исполнении своих служебных обязанностей! — Но это же так возбуждает! — А меня нет! — рявкнул Кир и тут же по-поросячьему взвизгнул, ибо пара шаловливых щупалец игриво пощекотали его под мышками. — И эта многолапая монстрятина меня тоже совсем не возбуждает! Арес подался вперед, и голос владыки опустился до полушепота, зазвучав с низкой эротичной хрипотцой. — О! Я надеюсь, что с сегодняшнего дня только один вид этих извивающихся тентаклей будет заставлять тебя изнывать от желания. Любовь моя, нам давно нужно было разнообразить наш секс. — Разнообразить?.. Не хочешь же ты сказать… До этого момента Кирилл еще надеялся, что осьминожьи конечности послужат им вместо любовного ложа, но после последних слов Ареса до него, наконец, дошло, для чего любовник вызвал эту живность, и он отчаянно затряс головой: — Нет. Ни за что! Не смей прикасаться ко мне этой гадостью! Я не позволю! Кир в панике стал сопротивляться еще сильнее и в пылу сражения даже не понял, почему его штаны с трусами вдруг оказались в руках Ареса. — Арес! Это же глупо, я абсолютно не готов! — взмолился Кирилл, все еще надеясь достучаться до совести совершенно бессовестного партнера. — И потом, какой секс может быть в таких непотребных условиях?! — Не проблема, любимый! Все для тебя! — заполнил пространство шепот владыки. Вокруг них вдруг образовалась сверкающая блестками черная бархатистая сеть, отделившая их от разгрома в «хрущевке», от посторонних звуков и запахов, от всей вселенной. И в этом огромном, сказочном коконе они были одни — Кирилл, Арес и неизвестное нечто. Его тентакли — мягкие, нежные, сильные, чуть холодящие кожу своими прикосновениями — тотчас же теплели, как только плотно прижимались к Кирову телу. Они пахли Аресом — древесной корой, горечью летнего луга и немного мускусной пряностью. Такой родной, любимый запах… Он успокаивал, он путал мысли, он расслаблял. Плавное движение нескольких щупалец, и носки с кроссовками оказались на полу, а футболка соскользнула за голову Кирилла, обнажая экзорциста целиком. Четыре тентакля обвили его запястья и щиколотки, осторожно, но настойчиво разводя конечности в разные стороны, немного приподнимая ноги юноши вверх, к потолку. Щупальце, охватывающее его вокруг туловища, исчезло, и Кирилл оказался подвешенным в воздухе распятым, свисая пятой точкой вниз, словно лежа на немного проваленном диване, бережно поддерживаемый со спины двумя широкими чуть шевелящимися петлями. Но вдруг с разных сторон несколько щупалец хищно метнулись к его шее, груди и животу, нетерпеливо и жадно впившись бело-розовыми присосками к коже. Это было на грани боли и настолько неожиданно, что Кириллу на мгновение показалось, будто Арес потерял контроль над монстром, и сейчас это жуткое нечто высосет из него все внутренности, как в фильме ужасов. А потом убьет Ареса! Кир заорал. И тотчас же лицо владыки оказалось прямо перед ним. Обхватив голову Кирилла руками, он мягко коснулся поцелуем его губ. — Не бойся! Я никогда, никогда не причиню тебе зла! — тихий шипящий голос Ареса, казалось, заполнял всю вселенную. — Тебе понравится, малыш, обещаю! Владыка снова отдалился в сумрак. Боли больше не было, были только нежные посасывающие движения присосок. Казалось, словно десятки губ прильнули к коже и ласкают ее жаркими поцелуями. Щупальца сдвинулись с места, и Кир едва не задохнулся, когда в плену страстных тентаклей оказались оба его соска. Их шевелили, поддразнивали, теребя скользкими кончиками, посасывали, зажимали влажными упругими кольцами присосок. Кирилл застонал. Страшно больше не было. Даже тогда, когда широкое щупальце обхватило его за горло, закидывая назад голову так, что Кир мог видеть только черную сверкающую пелену, он уже не боялся. И не противился, когда по его раскрытым губам пробежался сладковатый кончик еще одного щупальца, а после — проскользнул в рот, сплетаясь с языком, лаская небо, пульсируя, слегка увеличиваясь в объеме. Не было ни противно, ни страшно. Было жарко и одуряюще хорошо. Тентакли гладили спину, ребра, грудь, живот, вызывая дрожь, словно у любовника Кира появились множество рук и языков, ласкающих его одновременно везде, причем невероятно умело и чутко. В водовороте ощущений Кирилл не сразу осознал, что голодное нечто, неторопливо перекатываясь, направило свои щупальца от щиколоток вверх по его ногам, выцеловывая губами-присосками узоры на икрах, под коленями, все выше и выше, сдвигаясь на внутреннюю сторону бедер, лаская там нежную кожу, вызывая приливы блаженства и желания. А затем, два щупальца медленно раздвинули его ягодицы, и влажный кончик тентакля пробежал по расселине, уверенно обведя испуганно сжавшееся колечко мышц. Кирилл рванулся было в сторону, но его надежно держали, а хозяйничающее во рту щупальце позволило ему издать только тихий сдавленный стон. Тем временем другие истекающие слизью тентакли заползли к нему в промежность, по-хозяйски обследуя неизведанную территорию, играя поджавшимися яичками. А когда влажное щупальце властно обхватило его окаменевший член, Кирилл выгнулся, вырывая глотку из страстного плена, и закричал. Казалось, сразу с десяток блудниц впились жаркими губами в его плоть в стремлении ласками довести до предела. Сладкая пытка длилась и длилась, останавливаясь тогда, когда он готов был уже взорваться оргазмом, и, позволив передохнуть пару мгновений, начиналась вновь. Щупальце у ануса пульсировало, изменяясь по форме. То становилось плоским и мягким, как язык, и будто бы вылизывало его дырочку, то вдруг утончалось, превращалось в тонкий округлый цилиндр, вроде пальца, и настойчиво вкручивалось в анус, расслабляя и растягивая вход. Наконец, затвердевший кончик тентакля ткнулся в отверстие и одним плавным уверенным движением вошел внутрь Кира. Теряясь в сладострастном бреду, он не мог понять, насколько глубоко в него проникла чужая плоть, но от острых невыносимо сладостных ощущений из груди экзорциста вырывался хриплый вопль. Кирилл едва привык к пульсирующей шевелящейся наполненности внутри себя, как почувствовал тонкое извивающееся нечто, снова проникающее в него. Это было уже больно, но тентакли вдруг стиснули его со всех сторон, а присосавшееся к члену щупальце мазнуло по головке так безжалостно искусно, что в экстазе Кир вскрикнул и впустил в себя чужую плоть, требующую услады. Движение, второе… и водоворот наслаждений утянул Кирилла на дно, заставляя забыть кто он и где он. Кир ощущал, что внутри него не один, а сразу три тентакля. Они нащупали заветное чувствительное, как оголенный нерв, место и теперь оглаживали простату со всех сторон, мягко массируя ее, каждый по-разному, по-своему, но одновременно в унисон, создавая гармонию в осязательном безумии. Три щупальца осторожно перебирали ткань, словно три пальца пианиста чуткие клавиши, играли на его ощущениях, набирая пронзительные аккорды сладострастия, извлекая протяжные стоны, доводя возбуждение до ослепительного крещендо так, что тело и душа готовы были взорваться в сладкой агонии. Щупальца были везде, ласкали все тело, дотягивались до самых укромных уголков одновременно. И казалось, сердце Кира остановится, лопнет от исступленного наслаждения. Он изогнулся, развратно раздвигая согнутые в коленях ноги так широко, как только мог. Дергано двигаясь в пульсирующем плетении щупалец, экзорцист невозможно пошлыми движениями требовал взять его глубже, сильнее, непристойнее. Как раба, как шлюху, как абсолютную, безусловную собственность. Хриплый стон ворвался в сознание Кирилла, как удар кинжала. Глаза его распахнулись, и он увидел перед собой Ареса. Демонически красивого, тяжело дышащего, пожирающего горящим взглядом своего любовника, который извивался в трахающем его живом клубке. И в голове вспыхнула мысль, убийственная, как молния, на разрыв, стыдом сжигающая мозг: АРЕС ЕГО ВИДИТ! ВИДИТ ТАКИМ! Развратным, отдающимся монстру, желающим еще и еще! Чудовищно мощным движением Кирилл вырвал одну руку из хватки монстра и, закрыв ею свое лицо, закричал: — Не смотри на меня! Тентакли дрогнули, слетели с груди и живота. И тотчас же Кир ощутил кожей горячее тело любимого, его крепкие руки и пылкий шепот в губы. — Я не могу на тебя не смотреть! — стон, словно от боли, от невыносимой муки. — Мой малыш! Любовь моя! Единственное мое счастье… Поцелуи, медленные, трепетные… Так не вязавшиеся с тяжелым страстным дыханием Ареса, с его дрожащими тонкими пальцами! И оттого — еще более чувственные. Они согревали мягкие губы Кира, ласкали его лоб, щеки, глаза, разрывали душу умилением и восторгом. Любимый запах окутал экзорциста плотной вуалью. Древесная кора, горечь летнего луга и немного мускусной пряности… Нежный шепот пьянил слух, пальцы Ареса сплетались с тентаклями, как и они касались то там, то здесь, и теперь казалось, что Арес ласкал его везде. Шея, грудь, живот, бедра… И та-а-ам… Кир выгнулся, подставляясь владыке, открывая шею. Хочешь — целуй, хочешь — порви, не жалко! Подрагивающие ладони жадно выглаживали его кожу, не в силах насытиться вожделенным телом, лаская, возрождая из пепла животной страсти. Они возбуждали не просто желание и похоть, они дарили блаженство, будили что-то сокровенное, беззащитное, особенное. Ведомое только им двоим. Они возвращали владыке надежду… смысл… — Все для тебя… весь этот мир… все мои силы… Только возьми!.. Глаза Кира распахнулись. Взять?! Разве мне что-то нужно, кроме твоей любви?! Кроме ощущения твоих рук, ласковых и сильных?! Кроме взгляда твоих глаз, в которых плещется такая любовь, такая нежность, что невозможно сдержать прожигающих веки слез?! И хочется отдать себя полностью, вжаться до боли в твое горячее тело, не отпускать никогда, раствориться в тебе без остатка! Не быть и быть одновременно… Все для тебя… весь для тебя… Кир раскинул бедра шире и выгнулся, втираясь в живот любовника. — Хочу тебя! — Малыш… мой страстный малыш… — судорожно выдохнул владыка, стискивая Кира железными объятиями. — Все что пожелаешь… Выдернув из ануса Кирилла два тентакля и оставив внутри один, Арес медленно вошел в любовника. Двинулся тягуче и плавно, покачиваясь, дрожа от нетерпения, но сдерживаясь из последних сил, желая продлить удовольствие. И тут щупальце внутри Кира чуть шевельнулось, изменяя угол и положение присосок, и удовольствие из нереального превратились в невыносимое. С протяжным то ли стоном, то ли воем Арес стал ускоряться, и вдруг сорвался в бешеный темп, с рычанием яростно вбиваясь, впиваясь поцелуями в желанные губы, шею, грудь, кусая, оставляя отметины, сжимая руками бедра Кира, оставляя синяки и царапины, желая слиться в единое целое, абсолютно неделимое, как две части одного сердца — разорвать невозможно! Только убив! — Люблю тебя! Больше жизни! — и чей это шепот — не понять, хрип обоих слился в единый. — Люблю! Вопль Ареса заглушился раскатом грома, и Кирилл взорвался оргазмом, судорожно забившись в руках владыки, исторгая из груди хриплый крик. Ослепительные вспышки с треском разорвали пространство, а затем мир вдруг ослеп, оглох и провалился в небытие.***
Участковый Прохоров с первого взгляда понял, что в этот раз на их вызов приехал настоящий спец. Была у участкового такая чуйка — безошибочно отличать шарлатанов-очковтирателей от истинных профессионалов. Поэтому, увидев, что в окнах беспокойной тридцать седьмой квартиры замигал свет, а спустя какое-то время, на фоне уже знакомой фантасмагорической какофонии, там же все стало затягиваться непроницаемой мглой, словно стекла изнутри кто-то закрашивал черной краской, участковый хоть и ощутил жутковатый холодок, пробежавший по спине, но совершенно не удивился. Ни при одном из приходящих ранее экстрасенсов ничего подобного не наблюдалось. Стоило во всех трех окнах синхронно задернуться шторам, как толпа во дворе ахнула и организованно, даже без команды участкового, отхлынула на дальнюю половину детской площадки. Но и там все было видно, а главное, слышно. Услышав первый вопль Кирилла, участковый на всякий случай перекрыл служебной машиной дорогу к подъезду и проверил на месте ли табельное оружие, хотя и понимал, что проку от пистолета перед бесплотной агрессивной нечистью уж точно никакого. Но когда до толпы сопереживателей донеслось отчаянное: «Не смотри на меня!», Прохорова, мужика не трусливого и повидавшего в своей жизни всякое, прошиб холодный пот. — Вот же нечисть проклятая, — воинственно сжала кулачки старушка из первого подъезда. — Смотрит на него, паскуда! Небось, гипнотизирует парнишку! — А что если молодой человек там погибнет? — беспокойно предположила интеллигентная женщина в деловом костюме и лаковых туфлях на высоких каблуках. — Может быть, ему помощь нужна? — Слышь, начальник, — окликнул Прохорова сантехник дежурной аварийки. — Ты бы сходил, подсобил пацану. Сходить, может, и надо было, но что-то подсказывало участковому, что в эту проклятую квартиру сейчас лучше не соваться. Потому Прохоров деловито утер платком пот на загривке и авторитетно заявил: — Нет, сказано же было в подъезд не входить! Значит, будем ждать! С третьего этажа неслись стоны, крики, раздавался какой-то грохот и вой, а время от времени что-то начинало трещать и сверкать неоновыми вспышками так, словно в квартире коротило проводку. По всему ясно было, что проклятущая нечисть бьется изо всех сил, явно не собирается сваливать по-хорошему, сопротивляется и ни в какую не хочет по-тихому изгнаться с чужой жилплощади, позволив Кириллу кончить его благое дело. — Во как долбятся, — сочувственно покачал головой сантехник. — Не на жизнь, а на смерть! — Ага, — восхищенно поддержал его молодой студент с велосипедом. — Прям как в фэнтэзи! Герой всадил свой меч в демона по самое не хочу… — Тьфу, пропась, — сплюнула бабка. — В ваших фантызях сказки одни! А тут все правда! Толпа заметно увеличилась с момента начала представления в тридцать седьмой квартире. Отчасти за счет перепуганных соседей, выскочивших из соседних подъездов, отчасти за счет возвращающихся с работы трудящихся жителей хрущевки. Добрая половина из них, вооружившись смартфонами, снимала документальную хронику событий, дабы в ближайшем будущем взорвать соцсети убойными постами. И все страшно злились на мешающего снимать шныряющего между ними алкаша в семейных трусах и растянутой майке, норовящего сунуть нос в чужой мобильник и задающего всем один и тот же тупой вопрос: — А чой-то они стонут так странно? Наконец, отчаявшись привлечь к себе заслуженное внимание, как к хозяину той самой квартиры, благодаря которой все эти понтовые хлыщи и собрались у него во дворе, алкаш протолкнулся к участковому и, улучив момент, громко крикнул: — Я говорю, чой-то это они стонут как-то странно? Будто один другого пялит? Или они, это, на хуях там сражаются? Пошло разоржаться ему не дали, потому что интеллигентная дама в деловом костюме крутанулась на лаковых каблуках и влепила мужику пощечину. А участковый Прохоров на него так зыркнул, что алкаш тут же захлопнул рот. Толпа всколыхнулась в едином негодующем порыве, клеймя развратника позором. — Ах ты охальник! — взвизгнула старушка из первого подъезда, умудрившись ткнуть мужика кулачком по загривку. — Человек работает в поте лица своего, квартиру твою, можно сказать, спасает, мучается, а ты!.. — Пошляк! Парень жизнью рискует, а у вас такие глупости на уме! — Для тебя же парится! — Да что с алкоголика взять, все мысли про бухло и еблю… Упс! Простите, гражданочки! Возмущенные жители чуть ли не на пинках вытолкали мужика из сплоченной толпы, и он, обиженно бубня, убрался куда-то в ближайшие кусты. Внезапно все смолкло. В квартире на третьем этаже синхронно распахнулись форточки, и из них вылетели три черных дымных облака, словно кто-то резко выдул на улицу по ведерку сажи. Дым быстро рассеялся, сверкая сиреневыми и синими искрами. И наступила тишина. А еще через какое-то время в дверях подъезда появился Кирилл, уставший, всклокоченный, с прилипшими к мокрому лбу прядками курчавых волос. С трудом передвигая ноги, парень проковылял к детской площадке и, морщась, присел на ближайшую лавочку. Народ тут же окружил молодого экзорциста, но заговорить первым никто не решался. — Эка он его, супостат! — всплеснула руками старушка из первого подъезда, увидев царапины и красные пятна на шее и предплечьях парнишки. Бабки жалостливо охали, качая головами, мужчины сочувственно сопели, ребятишки застыли, раскрыв рты и таращась на «дядю, который дрался с инопланетянами». Интеллигентная женщина в деловом костюме, порывшись в сумке, участливо протянула бутылочку минеральной воды, и Кирилл, улыбнувшись благодарной вымученной улыбкой, присосался к ней, выглушив, не отрываясь, почти две трети. Только когда он перевел дух и утер припухшие губы, Прохоров рискнул поинтересоваться. — Ну как, удалось? Экзорцист устало кивнул. — Все в порядке, никаких потусторонних сил в квартире больше нет. Толпа одобрительно загудела, а интеллигентная женщина тут же набрала сообщение в мобильнике и сообщила: — Оплату я перевела на ваш счет. Всю сумму. Телефон Кирилла тренькнул, и он как-то несчастно вздохнул. — Спасибо. В этот момент перед Кириллом вынырнул сам хозяин квартиры и, подозрительно сощурившись, поинтересовался: — А что если ты, мил человек, просто решил нас наебать и умыкнуть наши денежки, а вся эта херня так и осталась у меня в дому? Кир брезгливо поморщился и, пытаясь говорить на понятном оппоненту языке, ответил: — В вашем «дому» из херни остался только зеленый змей. Но этот вопрос уже не ко мне, а к наркологу. — А вот мне как-то подозрительно, чего это ты там… Но что «подозрительно» казалось мужику в семейных трусах, Кирилл так и не узнал, потому что сантехник схватил алкаша сильной, привычной к унитазным засорам рукой и снова вышвырнул из толпы. — Совсем укатал тебя, изверг, — жалостливо проговорила старушка из первого подъезда, снова переключая все внимание на сердешного страдальца. — А что за нечисть-то такая жуткая была? — поинтересовался кто-то. — Ну, — неопределенно протянул экзорцист. — Мелочь всякая… Воробьи на дереве возмущенно загалдели, но возникший на ветке здоровенный черный кот, с огненными сполохами в темных глазах, быстро навел порядок, и его пернатые подельники тут же заткнулись. — Мелочь? — пораженно воскликнуло несколько глоток. — Да тут такое пиротехническое шоу было! Мы думали, что там тебя сам Князь тьмы долбает! Кирилл растерянно вскинул глаза на зрителей. — Какое еще шоу? Собравшиеся наперебой стали рассказывать и про грохот, и про вспышки, и про вопли, и стоны, и про то, каким жутким голосом он, Кирилл, приказывал врагу рода человеческого на него не смотреть. Под конец студент с велосипедом врубил записанное видео на мобиле и радостно показал его Киру. Лицо экзорциста стало пунцового цвета. С ужасом вслушиваясь в звуковое оформление творящихся на экране спецэффектов, он пару раз широко раскрыл рот, словно пытался что-то сказать, но не мог, а потом, сверкнув глазами, бросил уничтожающий взгляд на черного кота, ухмыляющегося на ветке, причем весьма сыто и самодовольно ухмыляющегося. — Никакой он не Князь тьмы, — мстительно проговорил Кирилл. — А самый обычный, пошлый владыка с извращенной фантазией и полным отсутствием совести. Кот на ветке презрительно фыркнул и отвернулся. — Ну ты монстр! — восхищенно воскликнул сантехник. — На вид такой хлипкий симпатяга, а силен. Показал-таки всякой нечисти, где раки зимуют. — О! Где раки зимуют, я покажу этой наглой сволочи сегодня вечером! — с мрачной угрозой пообещал Кир. Черный кот заинтересованно обернулся к экзорцисту. — Сегодня вечером? — непонимающе переспросил Прохоров. — Я имел в виду, что у меня еще один вызов на очистку территории, — быстро нашелся Кирилл. Похоже, нужно было уходить отсюда подобру-поздорову, пока он не ляпнул еще чего-нибудь лишнего. Кир встал, шагнул было к машине, но поколебавшись, достал из кармана кожаную погремушку с бусинами. — Да, кстати. Я там у вас вот эту штуку нашел. Чья она? Уж точно не хозяев квартиры. — Это мне привезли, из Южной Африки, — отозвалась интеллигентная женщина в деловом костюме. — Я специально заказывала ее коллеге, чтобы отвадить полтергейст из нашего подъезда. А что? — Знаете, — поморщился Кирилл. — Она злых духов не отгоняет, а наоборот, привлекает, причем очень сильно. Так что вы уж лучше выбросьте ее на помойку, — и Кир протянул погремушку даме. От кожаной штучки шуганулась не только сама владелица оберега, но и вся разношерстная толпа. — А… а давайте вы сами ее выбросите? — заикаясь, пробормотала деловая женщина, не рискуя дотронуться до африканской поделки. Кир безразлично пожал плечами. — Как хотите. Довольный кот резко сел на ветке и послал Кириллу воздушный поцелуй. И в этот момент двор огласил дикий вопль. Гражданин Захронов стоял под деревом и, тыча трясущимся пальцем вверх, орал: — Там кот! Кот! Он, это, целуется! Столпившиеся жители всколыхнулись, испуганно обернувшись к дереву, но никакого кота там уже и в помине не было. — Дурка по тебе плачет, Захронов, — с укором покачал головой участковый. — Тебе бы полечиться от зависимостей нехороших. — Знаете, — вежливо проговорил Кирилл, глядя в упор на охреневшего алкаша, — вам действительно стоит перестать пить. Иначе всякие потусторонние субстанции станут преследовать вас постоянно. — С чего бы? — вылупил покрасневшие глаза на Кира мужик. — С того, что я вам сам это обеспечу. Лично. Где-то рядом согласно мурлыкнул кот. Кирилл закатил глаза, попрощался с собравшимися и, не оборачиваясь, пошел к машине. В этом доме ему делать было уже нечего. Правда, переведенная на его счет кругленькая сумма немного царапала совесть, но… В конце концов, он потусторонние сущности прогнал? Прогнал. В квартире теперь спокойно? Спокойно. Значит, свои деньги он получил справедливо и, как говорит Арес, харе рефлексировать по этому поводу. Кир плюхнулся за руль новенького Лексуса и пристегнул ремень. — Значит, самый обычный, пошлый владыка с извращенной фантазией и полным отсутствием совести? — прозвучал холодный голос Ареса. Здоровенный черный кот вольготно развалился на заднем сидении и с видом оскорбленной невинности смотрел на экзорциста. Кириллу стало неловко. Действительно, чего это он так завелся? Ну, услышало полгорода, как они с Аресом там, в квартирке, занимались неудержимым сексом. Ну так ведь все зрители остались вполне довольны и всему нашли научное объяснение! Значит, как говорит Арес, «харе…», ну и дальше по тексту. — Ты сильно обиделся? — виновато пробормотал Кирилл, глядя на любовника в зеркало заднего обзора. — Да нет, — с показным равнодушием потянулся кот. — Тем более, что ты обещал мне увлекательную вечернюю программу. — Я? — Кирилл вытаращился на владыку, мозжечком чувствуя, что вот прямо сейчас эта наглая морда снова разведет его на какое-то непотребство. — Именно ты, моя радость. Обещал лично и, заметь, совершенно добровольно, — промурлыкал Арес, выворачиваясь мохнатым пузом кверху и вновь превращаясь в черноволосого невозмутимого красавца-мужчину, завалившегося спиной на подушки заднего сидения. — Ты обещал показать мне, где раки зимуют. Так вот — я весь в предвкушении! — Погоди! — всполошился Кирилл. После сегодняшних прибамбахов с тентаклями, упоминания о раках порождало очень даже нездоровые мысли. — Я надеюсь, ты понимаешь, что сказанные мной слова — это просто фразеологический оборот! — попытался воззвать к разуму любовника экзорцист, приняв при этом уморительно серьезный вид. — Данное словесное выражение означает, что я собирался тебя сильно отчитать, отругать, отодрать за уши, например… — Ну, это мы еще посмотрим, кто кого будет драть, радость моя, — ласково оборвал экскурс в лингвистику владыка. — Арес! — Ничего не знаю! — мечтательно улыбнулся Арес, бросая многозначительный взгляд в направлении, где находился многострадальный зад Кирилла. — Ты обещал, и я намерен хорошенечко рассмотреть у тебя то место, где, собственно, и могут зимовать эти самые раки. Так что давай трогай, извозчик! У нас большие планы на вечер. Кирилл покачал головой и завел мотор, понимая, что ужин, похоже, у него сегодня намечается приблизительно такой же, как и обед. Впрочем, сам Кир был совсем не против подобного меню. И новые монстры, срукодельничанные его изобретательным любовником, тоже совсем не пугали — в конце концов, он лучший специалист по усмирению всякой нечисти.***
Весело играя лучами в окнах оранжевой «хрущевки», жаркое летнее солнышко неторопливо клонилось к закату. Женщина в деловом костюме, наплевав на имидж, скинула лаковые туфли и с удовольствием зарылась ступнями в теплый песок детской площадки, испытывая неземное облегчение и оттого, что слезла с высоченных каблуков, и оттого, что из ее подъезда наконец вытурили потустороннюю хрень. Сантехник на ощупь достал из-за пазухи чекушку и удовлетворенно глотнул ядреного пойла, счастливый в своей уверенности, что если он пьет каждый день, но не с утра, а после пяти, то это вовсе не алкоголизм, а просто снятие стресса. Бабулька из первого подъезда ностальгически размышляла, что после выгона нечисти из тридцать седьмой квартиры в ближайшее время возмущаться особенно будет нечему, но увидев, как студент наехал передним колесом велосипеда на два одуванчика, облегченно вздохнула — не переведутся темы для бубнежа на земле Русской! У каждого жителя пятиэтажки были свои мысли, свои дела и заботы, но они продолжали стоять единой семьей на детской площадке, чувствуя общность от того, что все вместе стали свидетелями чего-то особенного, таинственного и сокровенного. Они провожали уезжающего на новеньком Лексусе симпатичного экзорциста восхищенными взглядами, а участковый Прохоров, глубокомысленно качая головой, вновь протер от пота загривок и авторитетно изрек: — Молодец парень. Настоящий спец! У меня на таких чуйка…