Jутрос

Паша проснулся в холодной, пустой постели — София ушла. В незашторенные окна просачивался солнечный свет, разливаясь по комнате, доходя лишь до середины кровати — значит времени ближе к десяти. Работа забрала прекрасную вчерашнюю нимфу. Воспоминания о прошлой ночи будоражили сознание, заставляя гореть кровь. Этот легкий флирт (ему было особенно приятно, что первый раз за столько лет тряслись поджилки и голова пустела только от ее взгляда), это электричество между двумя людьми (которое стирало мысли и вкатывало бешеную дозу наслаждения в кровь). Ему нужно увидеть ее. Прав был его друг, который говорил, что секс с той, которую любишь (или даже пытаешься) абсолютно не то, что простой секс. И он решился проведать Софью. Без стука, вдохновлено порхая, он влетает в ее кабинет. Она сидит за столом и, не обращая на него внимание, продолжает что-то печатать в ноутбуке. — Здравствуй, любовь ночи моей страстной. — его потянуло на высокопарные речи. София вздрагивает от испуга, задевая кружку с кофе, которая разливается, к счастью, своей черной жижей в сторону от ее костюма. — Здравствуйте, … — пытаясь увернуться от черных капель, протараторила София и, всё-таки сфокусировав взгляд на госте, радостно воскликнула, — Паша! «Влюбленная дура. Ты помнишь, до чего это довело в прошлый раз?» — кричит внутренний голос, но Софья старается не слышать его. — Здравствуй, Паша. — краснея, промурлыкивает она. — Может, сделаем то, что недоделали вчера. Как насчет свидания в ресторане с наипрекраснейшим сербом, а? «Ты на него посмотри. Настолько стабилен, что подкаты не меняются.» — Прости, но не сегодня. У меня письмо не дописано, которое нужно отправить до вечера, и еще отчет… -Знаешь, как говорят в… — В Сербии? — резко сказала Софья. Его непонятные глупые притчи начинали выводить ее из себя в самый неподходящий момент. — Нет, в Черногории. — спокойно ответил Павел, не заметив перемены в настроении спутницы. — Там говорят «Работа убивает». А они смыслят в том, как надо жить. «Все-таки Настя права. Что ты, дура, делаешь? Второго раза ты, Соня, точно не выдержишь» Она вспомнила «первый раз» — Мишу. Перед глазами всплывали их лучшие моменты и то, как в последствии она убивалась по нему. У Софьи затряслись руки. И она не заметно, по ее мнению, пока не видит Павел Аркадьевич, открыла свой ежедневник и достала оттуда пару таблеток. Но мужчина резко развернулся, намереваясь пригласить ее, и запнулся, увидев Софью. Она, как отличница со шпаргалкой, трясется от страха и прячет таблетки в руке. Он заметил ее метаморфозу и через пару секунд, отгоняя дурные мысли, отшутился: — Нервишки шалят? Бывает. У меня другое лекарство, ты знаешь, но, может, по мороженному? «Почувствовала себя любимой и желанной? Хватит! Рви на корню! Дальше будет хуже. Не стоит продолжать, а то закончишь как Канаева. Как одна из бесконечного цикла „сменяющихся перчаток“» — Нет, спасибо, Павел Аркадьевич. — сухо ответила Софья. Павел оторопел от резкого перехода на Вы. Что он ей такого сделал? Это все из-за вчерашней ночи? — По коньяку? — Нет, спасибо. — голос дрогнул и по щеке предательски потекла слеза. А потом еще одна. И еще. И они полились градом из глаз. «Только не при Павле Аркадьевиче. Только не при нем.» — пытается успокоить себя Софья, но безуспешно. И она плачет не только за свою боль расставания с Мишей, но и за Мишу, что он с Элеонорой, за то, что Паша не поменяется (по всем признакам так и останется бабником), в которого она уже успела влюбиться, и за те испорченные ее любимые туфли, у которых она подвернула каблук. За всё. Просто за всё, что случилось в этой жизни. Паша опешил от такого развития событий. Он не понимал, чем вызваны эти слезы. Не всему ли виной вчерашняя ночь и он сам? И внутри противно пусто от этих мыслей. Слезы — страшное оружие в женских руках. По виду бессмысленное, а на деле беспощадное, как атомная бомба. Он стоит, парализованный от шока, и что-то (страх?) толкает его к ней. Усаживает ее рядом на диван и обнимает. Она вжимается в него, как ребенок, и всхлипывает. Минуты длятся вечность, застряв в клее. Беззвучно долго тянутся и звонко ударяются всхлипами. — Полако, полако — шепчет Паша, прижимая к груди плачущую Софию. — Све ће бити у реду. У реду. Она расслабляется и обнимает его, растекаясь и обволакивая. А внутри у него что-то ёкает. В душе становится тепло и хорошо — он почувствовал себя по-настоящему нужным. — Тише, Сонь. — целует ее в лоб и гладит по волосам. — Извини, — резко встрепенулась София, даря времени привычный ход. — Прости, ради Бога. Она встает, но Павел хватает ее за руку и не дает ей сбежать. — Это ты меня прости. — говорит ей, смотря в глаза. В растекшейся туши отпечатался черно-белый мир, размываемый редкими слезами. — Ты не… — Я говорил, что буду стараться. Я хочу и буду с тобой. И в этот момент Паша целует Софию в губы. Полако - (серб) Тише Све ће бити у реду. - (серб) Всё будет в порядке