Sincere

Чонун лежал на кровати и гипнотизировал потолок. Наклеенные там звезды днем были почти не видны, зато ночью можно было сколько угодно любоваться их красивым желтоватым свечением. Раньше он все пытался выложить из них какое-нибудь созвездие, но тщетно. Так и ютятся теперь робкой кучкой над кроватью. «Интересно, который уже час?..» - лениво подумал парень. Плотно задернутые черные шторы не пропускали солнечный свет, часов в квартире не было, а мобильник валялся где-то… «Где-то», пожалуй, самое точное определение местонахождения аппарата. И хорошо, если в квартире, а не под какой-нибудь лавочкой на улице. Заикнись парень матери о в очередной раз потерянном телефоне, точно бы схлопотал по шее. Тяжело вздыхая и тихонько ойкая, Чонун наконец-то поднялся с кровати и, сладко потягиваясь, направился в ванную. В зеркале его ожидала привычная заспанная физиономия – небритая, с кругами под глазами, встопорщенной кверху челкой и засохшими слюнями у уголков рта. «Интересно, а Кюхён так же выглядит по утрам?..», - промелькнула у парня мысль, но он тут же себя одернул. Пожалуй, все мужчины так выглядят. Вон, Чонджин тоже был таким спросонья, когда оставался ночевать у старшего брата, но стоило ему умыться, как он снова превращался в опрятного молодого человека. Наскоро приняв душ и побрившись, Чонун натянул любимую черную футболку, старые джинсы и потопал на кухню. Припасы стремительно кончались - парень ужасно боялся выходить из дому всю последнюю неделю. Его воображение упорно рисовало картину, как он выходит в магазин, а Кюхён тем временем ждет его перед запертой дверью... Не дожидается и уходит, решив, что Чонун не в состоянии сдержать обещание. Если учесть, что вылазки Чонуна во внешний мир и так ограничивались походом в продуктовый раз в неделю или на качели на детскую площадку, то сидение в четырех стенах его мало смущало. Вот только обычно не приходилось никого ждать, как Хатико… Зато Ким наконец-то смог спокойно дочитать «Мартина Идена» и даже начал сочинять лейтмотив для этого произведения. Но перед глазами упорно стоял образ парня с каштановыми волосами и темными, глубокими, как пропасть, глазами. Это была довольно старая привычка – примерять всем людям новые мелодии. Некоторые не менялись никогда, некоторые менялись почти все время, как, например, лейтмотив пекаря из булочной на углу. Если тот с утра улыбается всем покупателям, значит, ему подойдет легкая быстрая пьеска, а вот если он хмурится и даже иногда хамит, то это уже почти марш. А Кюхён… Получается только пара невнятных аккордов, которые Чонун не рискует даже на бумагу записать. Сиротливо сжав в руках последний пакет рамёна, парень с надеждой обернулся к входной двери, как будто ожидая услышать звонок и увидеть на пороге своего друга-студента. *** Кюхён перевернулся с левого бока на спину и открыл глаза. Перед глазами – серый потолок, в окнах – такая же монотонная серость. Уже неделю небо было затянуто плотным слоем тяжёлых свинцовых облаков, иногда лениво поливавших город недолгими дождями. За прошедшие семь дней не случилось ничего принципиально нового, разве что только фамилия Кю исчезла из списка студентов в журнале. По этому поводу несколько раз звонил Донхэ, обеспокоенно спрашивая, что случилось и почему Чо не зовёт его на крышу обедать. - Меня исключили, Хэ. - Что-о-о?! – Кюхён поморщился, отстраняя трубку от уха. – Но почему?! Как?! Ты же был лучшим студентом на потоке! - Был да сплыл. Какой сегодня день недели? - Э-э-э… Среда? - Суббота. Не будь ты так увлечён своими шашнями с Хёкджэ, ты бы давно уже заметил, - разозлился с полпинка Кю. – Не звони. Меня всю следующую неделю не будет дома. - Почему? Где ты будешь? – «слишком много вопросов, Хэ. Почему я только сейчас заметил, как ты можешь раздражать?» - В депрессивном шкафу, - рявкнул парень, тут же нажимая кнопку отбоя и вытаскивая батарейку из аппарата. Кюхён закрыл глаза и с головой укрылся одеялом, сворачиваясь в клубок. В воспоминаниях лицо Донхэ постепенно вытеснило другое – бледное, с пронзительными чёрными глазами, смотрящими в самую душу. «Как там его?.. Ким Чонун? - он перевернулся на другой бок, сильнее зажмуривая глаза и плотнее подтягивая колени к груди. – И почему я вдруг про него вспомнил?» Может быть, из-за того, что у этого странного парня была очень красивая искренняя улыбка. Может быть, из-за того, что он постоянно смотрел в глаза, даже не думая отводить сияющий интересом взгляд. - Он действительно странный, - пробормотал Кюхён, мысленно пытаясь вспомнить, как он шёл от дома Чонуна к своему. – Очень. *** Радостная трель звонка заставила руку блондина дрогнуть и просыпать соль мимо кастрюльки с лапшой. «К ссоре», - недовольно подумал Чонун и продолжил невозмутимо помешивать палочками свой незамысловатый обед. Как говорили в его семье, есть один особенный момент при готовке рамёна, и если его пропустить, то блюдо получится невкусным и безвозвратно испорченным. Второй раз звонок прозвучал немного раздраженно и нетерпеливо. «Кого там опять нелёгкая принесла?.. Кюхён!». Чонун метнулся к двери, как был, – с палочками и в фартуке - дико напуганный мыслью, что он откроет дверь и никого за ней не обнаружит. Щелкнул замок - блондин увидел перед собой высокого парня в надвинутой на самый нос кепке. - Ты пришел! – не смог сдержать радостного возгласа Чонун. - Эм... добрый день. - Привет! Проходи давай, не стой на пороге! - блондин зазывающе помахал палочками, но, заметив, что держит их в руке, смущенно спрятал за спину. - Я как раз обед готовил. - Спасибо, - Кюхён зашёл в квартиру и закрыл за собой дверь. - Я не вовремя? - Нет, как раз наоборот. Ничего не имеешь против рамёна? - Чонун вернулся к плите и облегченно вздохнул, осознав, что «ключевой момент» не проворонил. - Ты предлагаешь мне пообедать за твой счёт? - пройдя вслед за старшим, Кю скептично посмотрел сначала на пустующие полки, а потом на возящегося у плиты блондина. - Особенно учитывая то, что у тебя в холодильнике, наверное, мышь повесилась. - Откуда ты знаешь, что здесь иногда бывают мыши? - с почти суеверным ужасом Чонун уставился на гостя. - Но в холодильник вроде раньше не залазили, так что не переживай, хоть и без мяса, но на двоих хватит. Раз ты пришел, значит, я могу сходить в магазин. - Мыши? Ужас... Стоп, а как мой визит связан с магазином? - Ну, я беспокоился, что ты можешь прийти, а меня дома не будет, поэтому не выходил в магазин всю эту неделю. - Что? - Кюхён так и застыл на месте с приоткрытым ртом, уставившись на Чонуна. - Ты сидел безвылазно в четырёх стенах только для... О боже. А что бы делал, если бы я так и не пришёл? - Наверное, поголодал бы немножко, но примерно раз в три недели ко мне заглядывает мама, так что, думаю, обошлось бы без летального исхода. Так ты кушать будешь? - спросил Чонун, выключив плиту. - Нет, спасибо, я поел дома, - Кю удивлённо покачал головой: этот парень ещё и делится последней едой с почти незнакомым человеком. Уникум. - Как хочешь. Все равно тарелка одна, - пробормотал блондин, с нетерпением дуя на лапшу. - Ноутбук под столом. - Я пока что не хочу играть. - О. А зафем ты тофда прифол? - набитый рот явно не способствовал правильной артикуляции. - Ну-у... Потому что... - парень замялся, пытаясь хоть как-то логически обосновать свой внезапный визит, но ничего не получилось, и он махнул рукой. - Не знаю, честно. - В любом случае, я очень рад. Можешь оставаться, сколько захочешь, - дружелюбно сказал Чонун и отнес быстро опустевшую тарелку в мойку. Кюхён только кивнул, в очередной раз поражаясь непосредственности этого человека. - Кстати, ты руки мыл, когда с улицы пришел? Нечего тут устраивать рассадник для микробов, - на протяжении всей своей жизни музыкант ни разу не изменял ритуалу «пришел в дом – вымой руки», немного позже к этому постулату добавилась ремарка «если не хочешь потом оттирать клавиши». - Э-э? Ещё нет. Сейчас пойду, - Кю удивился такому настойчивому напоминанию, но виду не подал и послушно поплелся в ванную. Еще в прошлый раз он отметил, что даже для холостяка тут как-то пустовато - шкафчик-зеркало, прозрачная штора-пленка и универсальный гель-шампунь. Больше ничего. Всё было белым и чистым, как в больнице; на раковине рядом со смесителем стояла темно-коричневая бутылочка с таблетками. Кюхён протянул было руку, чтобы взять ёмкость и прочитать надпись на этикетке, но в последний момент одёрнул себя и мысленно надавал по шее: нечего влезать в личную жизнь хозяина квартиры. В ожидании гостя Чонун сел за синтезатор и начал перебирать аккорды. Поскольку на душе было радостно и спокойно, он стал наигрывать беззаботную мелодию, которую сочинил очень давно, но все никак не мог закончить: вечно чего-то не хватало, какой-то маленькой частички, без которой произведение было безжизненным. А сейчас всё получалось как по маслу, пальцы сами находили нужные клавиши, мозг не поспевал даже запоминать, не говоря уже о придумывать. Закончив с гигиеническими процедурами, Чо вышел из ванной и замер на пороге, засмотревшись на музицирующего Чонуна. Плавные движения рук, абсолютно отстранённое и вдохновенное лицо, незнакомая мелодия, захватывающая дух своей пронзительностью... Всё наложилось друг на друга, смешалось, как химические реактивы, и рвануло. - Как? Как ты можешь так играть?! - Кюхён в один миг подлетел к старшему, хватая его за плечи. Парень вздрогнул: его как будто насильно выдернули из теплого дома под холодный пронизывающий ливень, хотя пальцы, которые сдавливали его плечи, были теплыми и очень осязаемыми. Паника, уже готовая вырваться на волю, свернулась в тёмный недовольно урчащий клубок где-то внизу живота. Чонун поднял испуганный взгляд на своего друга и будто увидел его впервые. Почти чёрные глаза на поверку оказались тёмно-карими, цвета горького шоколада, и, хоть блондин и не мог понять, с каким выражением они на него смотрят, но лейтмотив Кю показался ему очень теплым. - Как – «так»? - наконец выдавил из себя Чонун. - В сердце, - первое, что пришло в голову Кю, оказалось на поверку самым правдивым. - Не знаю, - так же честно отозвался старший. – После того, как я познакомился с тобой, мне стало проще сочинять. Пальцы играют сами, я даже не задумываюсь над тем, каким будет следующий аккорд. Интересно, почему так? - Не знаю, - повторил за старшим Кю, мгновенно вспыхивая и отодвигаясь от Чонуна. Уж слишком это всё походило на сцену перед признанием в любви и всякую прочую патетику, к которой Чо относился с очень большим скепсисом. Впрочем, таким он был только из-за неопытности - в отношениях состоял от силы три месяца - и потихоньку развивающейся мизантропии. - Ты придешь ко мне снова? – блондин смотрел на Кюхёна с надеждой - для него это было очень важным. Внезапно, от ответа на этот простой вопрос стало зависеть слишком многое. А если быть точным - всё, чем дорожил Чонун. - Эм... я же ещё никуда не ухожу, - неловко улыбнулся Кюхён, присаживаясь на край кровати и теребя пальцем выглядывавший из-под одеяла уголок книжной обложки. - Но ты же уйдешь рано или поздно. Скажешь, что поздно или что проголодался, и пойдешь домой, - с непоколебимой уверенностью и легким разочарованием заявил блондин. – Возьми любую мою вещь, так я буду знать, что ты придешь еще хотя бы раз. - Х-хорошо, - парень огляделся вокруг и показал на книги в углу комнаты. - Можно? - Не самый лучший выбор, конечно… - недовольно протянул Чонун, подошел к стопке и задумчиво провел пальцем по корешкам. Вытянул одну из самых нижних книг, чудом не обрушив пирамиду, и протянул Кюхёну. «Красавица и чудовище» - прочитал на обложке тот. - Сказка? - поднял брови Чо. - Да ещё и такая... Наивно-романтичная. Шатена передёрнуло, как будто он увидел слизняка на своей руке. - Сказки наивными не бывают, тем более народные. Они хранят в себе мудрость поколений, ту мысль, которую нам пытаются донести наши предки, чтобы мы не наступали вслед за ними на те же грабли. Если ты не замечал, то проблемы в этом мире не меняются: люди все так же прыгают с крыш из-за безответной любви, калечат друг друга из-за денег и пытаются уничтожить всё, что считают непохожим на них самих. Или называют это болезнью и пытаются лечить. Кюхён мысленными пинками загнал свой скепсис в самый отдалённый уголок сознания и закрыл шторкой. Слова старшего от первого до последнего были абсолютной правдой, и теперь Кю чувствовал себя глупым ребёнком, не умеющим смотреть дальше и глубже, чем среднестатистический любитель уличной беллетристики. - Прости. Повисло неловкое молчание, нарушаемое только отдалённым, едва различимым шумом проезжающих мимо машин. Чонун выжидающе смотрел на Кюхёна, тот старательно запутывался взглядом в складках тёмно-синего покрывала. «Я хочу остаться», - с удивлением словил себя на мысли Кю. Но «можно остаться у тебя на ночь?» звучит ещё хуже, чем стандартное «на кофе», несмотря даже на то, что Чо под своим вопросом имел в виду вовсе - и упаси боже! - не секс. «Что бы придумать-то?.. - парень зашарил взглядом по комнате, пытаясь что-нибудь сообразить, и тут увидел лежащий на столе ноутбук. - Во, точно!» «И чему я так радуюсь?..» - пнуло вдогонку, но Чо только отмахнулся. - Эмм... Можно я поиграю? Я надену наушники, чтобы не мешать тебе музицировать. - Конечно! - поспешно ответил Чонун. Возможно, даже слишком. - Только там игр нет... И сам же вдруг испугался своих слов: а вдруг Кю тогда передумает и уйдет? Но ему так не хотелось, чтобы Кюхён уходил. Старшему казалось, что даже унылое здание напротив выглядит не таким потрепанным, как обычно, а одна из многочисленных трещин на стене похожа на улыбку, когда Кюхён находился с ним под одной крышей. - Ты сможешь что-то скачать в интернете? - с надеждой спросил блондин и беспомощно огляделся по сторонам в поисках часов. - Который час? Магазины, продающие диски, еще работают? - Смогу, конечно, но это займёт около часа, - ответил Кю, едва сдерживая улыбку от жалобного голоса Чонуна. - Можно пока что чаю, если он остался? Давно вскипел чайник, выпито поочерёдно по чашке чая, вымыта кружка и приклеена записка на холодильник: «купить ещё посуды». И игра скачана - Кюхён вот уже два часа, как рубится в «League of Legends». Изредка он ворчит что-то нечленораздельное себе под нос и трёт немного покрасневшие глаза, заставляя притворяющегося спящим Чонуна давить тихие смешки. Пользуясь увлечённостью Чо игрой, блондин рассматривает его профиль, освещённый голубоватым светом экрана. Отпечатывает, бережно сохраняет черты лица в своей памяти, чтобы можно было видеть Кю даже тогда, когда его нет рядом. Наблюдает, как изящные пальцы перебирают кнопки на клавиатуре, как иногда слегка приоткрывается рот (видимо, какой-то напряженный момент в игре), как поджимаются пухлые губы и морщится от недовольства прямой нос. «Если бы я был скульптором или хотя бы художником, я бы смог сотворить идеальный портрет, как в книге Уайльда. Но я всего лишь пианист… Для меня Кюхён может быть только музой». Нестерпимо хотелось прямо сейчас сесть за инструмент или взять в руки лист и записать только что пришедшую в голову мелодию, но интуитивно Чонун понимал, что этим просто разрушит волшебство, которое в данный момент творилось в его комнате. В этот самый миг весь прежде огромный и необъятный мир сузился до этой квартирки и парня, играющего в темноте на его ноутбуке.