Человек-тень.

*** В силу того, что для моего ослабленного организма после перенесения тяжелого заболевания было почти невозможно оставаться в городе, мы переехали в новый дом. Он находился в глухом месте, на границе двух областей, не то в лесу, не то в поле. Необычная пустота для меня, и вообще, для городских жителей, немного тяготила меня и делала жизнь еще более скучной. Совсем недавно я проходил обследование, врачи обнаружили что-то, и теперь возможности вернуться домой в город у меня уже не было. Пришлось оставить все: друзей, старшую сестру, городскую шумную жизнь. Здесь же жизнь была полна загадок. Привыкший ко всем удобствам, я часто пугался птиц, взмывающих в небо вверх, шумно хлопая крыльями, шелеста листьев могучих дубов и буков, свистящего ветра. Возможно, все мои страхи были связаны с тем, что никогда в жизни я не встречался с такими явлениями. Но со временем, я стал привыкать, и уже перестал бояться таких глупостей. Спустя неделю прибывания в доме, я оставлял свои книги в полном одиночестве, а сам шел в лес. Там меня накрывала с головой волна природной красоты: я дышал чистым воздухом, вдыхал запах луговых цветов, чувствовал, как нежный холодный ветерок ласкал мои щеки и сдувал волосы со лба. У меня были самые любимые места, которые я обходил каждый день: поваленный ствол дуба, опускающий свои ветви в небольшое озерцо, высокий холм, с которого открывался чудесный вид сверху на часть поля, леса и проселочную дорогу и место, которое я, пожалуй, никогда не забуду. Место, в котором полная тишина, лишенная даже криков и пения птиц. Это проселочная дорога, заросшая мхом и высокой травой, пересекающая лес. Если туда прийти даже в полдень, то ничего не услышишь, кроме ультразвука в собственной голове. Нигде не шевельнется травинка, нигде не коснется листьев животное. Словно мертвая дорога, ведущая в другой мир. Обходя эти места, я возвращался домой. Соседей у нас не было, и почти каждая дорога приводила к крылечку нашего дома. Так что, заблудиться нужно было еще постараться. Я приходил домой, и до самого вечера продолжал заниматься собственным обучением. *** Немного расскажу о своей семье Отец занимался работой у себя в комнате, почти не выходил, но раз в неделю уезжал в город и привозил лекарства, продукты и другие вещи. Мать, француженка по происхождению, получившая медицинское образование теперь занималась работой по дому и моим лечением. Старшая сестра осталась в городе, и мне очень хотелось верить, что она вышла замуж за того офицера. А еще больше я надеялся на то, что у нее у самой будет семья. Иногда я чувствовал себя виновником роскола нашей семьи. И эти страдания от осознания этого часто не давали мне уснуть. Ни моя жизнь, ни ее, ни моих родителей уже никогда не будет прежней. И в этом моя вина. Как ни странно, родители быстрее свыклись с этой ситуацией, или они просто не подавали виду. Но я никогда не замечал, что мать и отец переживали по этому поводу. Хотя, они по жизни были довольно странными и безэмоциональными, их особо ничего не волновало и не тревожило. Всегда были вместе, хоть могли целый день не разговаривать вовсе. Да, это странно, но я никогда не слышал, как мама смеется, или как отец ругается. Единственным обыкновенным человеком в нашей семье была сестра, она всегда отличалась ранимостью и душевным переживанием, которое свойственно всем обычным людям. А родители? Они чаще всего запирались в своих комнатах, и, молча, каждый занимался своей работой. Всегда за советом я шел к сестре. Но сейчас у меня уже не было такой возможности... Как я скучал по ней, и по нашему общению. Она, всегда мечтательная и романтичная, рассказывала разные истории про себя и выслушивала меня. И знаете? Ни у кого нет такой замечательной сестренки. И уже в первую ночь она мне приснилась с той же солнечной улыбкой, ямочками на щеках и золотистыми локонами волос, перевязанными красной лентой... *** Мне 20 лет, и я не могу самостоятельно питаться, мое питание полностью зависит от капельницы. Катетер стал частью меня, и не было дня, когда я бы смог бы его снять. Не знаю, как я выгляжу, но, наверное, довольно страшно, потому что девушки у меня никогда не было. Очень худой, с темными синяками под глазами и с торчащими костями. Моя болезнь началась с внезапного приступа, еще семь лет назад, но тогда меня откачали. Но когда эта история повторилась, я впал в кому. На четыре с половиной года... И с момента «пробуждения» моим здоровьем обеспокоено очень большое количество врачей. Тот промежуток времени, что я был «не в теле» , мне плохо помнится. Точнее, помню я только какие-то обрывки, которые иногда всплывают в голове, совсем не связанные с моим прошлым, и вообще, мне порой кажется, что в этот промежуток времени я жил чужой жизнью. Не было никакого коридора и света в конце. Не было и такого, что я видел себя лежащего на койке. Я запомнил только три эпизода из той жизни «за гранью». В первом, я ходил по огромному зеленому лабиринту и искал выход. Но куда бы я не шел, я не мог выйти. Во втором я был девушкой, и сидел на какой-то паре. Слов и темы я не понял. Помню только стол, свои руки, тетрадь, изрисованную маленькими рисуночками и открытый пакет конфет. В третьем эпизоде помню только ощущения: жуткий холод и запах гнили. Когда я очнулся, я ничего не помнил и вообще ничего не мог понять. Меня окружали врачи, какие-то люди. Оказывается, я даже забыл свою жизнь до комы. Я не узнавал родителей, не мог говорить. Все пришлось начинать с начала. Потом со временем я стал вспоминать те эпизоды своего сна. И это стало тем самым единственным, что я понимал. Любой на моем бы месте бы перепутал сон и прежнюю жизнь. Но я точно знал, что эти эпизоды связаны с моим отстранением от тела. Знал, что моя душа ищет мое тело, других людей, и что она устала быть в мертвом мире. Так сказать, я побывал на той стороне. Пожалуй, это единственное, что отличает меня от других людей. *** Однажды, я вышел из дома самым утром, даже не открыв учебники. В это раннее время, солнце еще не жгло без жалости, а только слегка касалось моего белого, почти прозрачного лица своими теплыми лучами. Ласточки уже рассекали небо, щебеча. Где-то высоко-высоко парил степной орел. Я шел по проселочной дороге вдоль леса, справа от меня оставалось поле, чуть-чуть заросшее травой и мелкими деревьями. Протянув руку, я касался зеленых незрелых колосьев с мохнатыми макушками. Воздух был прохладным и не прогретым, но мне это даже нравилось. Я разглядывал лес, вглядываясь в пространство между деревьями, стволы которых напоминали высокие колонны. По земле расстилались широкие листья ярко-зеленых папоротников. За шумом ветра, шелестом травы и листьев где-то между стволами мелькнула белая тень. Я поднапрягся, замер и устремил свой взгляд в следующий просвет. Сердце стучало, как бешеное. Присмотревшись, я увидел ее. Это была девушка в белом коротком платье. Было чувство, что она не замечала меня, хотя я был не настолько далеко от нее. Также мгновенно, как появилась, она скрылась за листвой. Я ждал в напряженном состоянии, когда она появится снова, но этого не произошло. Она не появилась. Немного потрясенный я был не в силах идти дальше. Испугался девчонки? Да, и такое со мной бывало. Но пугало меня отнюдь не это, а факт, что в такой глуши жить кроме нас никто и не может. Ближайшая деревня находится в двадцати километрах от нашего дома. С одной стороны, меня это жутко пугало. Но с другой, я понимал, что глупо такого бояться. Моя решительность не давала мне ступить на шаг ни вперед, ни назад. Хотелось пойти за ней, и черт меня дернул. Я, помяв листья папоротников, свернул с дороги и прорвался вперед. Ветви кустов больно хлестали меня по телу, оставляя красные следы на коже. «Что во мне так рвалось?» Сердце стучало так сильно, что я это чувствовал всем сердцем. Я вертел головой в разные стороны и искал взглядом. Потом снова бежал, одышка уже давала о себе знать. Я остановился, отдышался. И уже спокойным шагом продолжал шагать по высоким зарослям леса. Прошло не меньше получаса, как я вышел к дороге посреди леса, так и не найдя девушку. «Как глупо» - подумал я. « Как можно в такой глуши какого-то найти, хорошо, что не заблудился. Действительно, черт дернул». Добравшись до дома, я понял, насколько сильно я испачкался и исцарапал лодыжки. Скорее всего, и с моим взглядом творилось что-то странное, так как родители сразу поняли, что что-то не так. А рассеянные движения и испарина на лбу меня уже не удивляли. - Что случилось? Ты плохо выглядишь? - как всегда спокойно и невозмутимо спросил отец, спустившийся из своей комнату со второго этажа. - Здесь же могут быть люди? - Здесь никого нет, и не может быть. Ты бредишь, пойдем, я тебе дам... - начала говорить мать, но я ее перебил. - Да не брежу я! Я видел..., - мой голос даже уже начал повышаться. - Не кричи на меня. Мои губы скривились, я стыдливо опустил глаза и почти шепотом произнес: - Прости... Мать обняла меня. Я пошел за ней. Войдя в мою комнату, обставленную белыми шкафами с лекарствами, она достала какой-то очередной пакет, высыпала содержимое в чашу, добавила какой-то порошок. Терпимая боль от укола под лопаткой, затем к катетеру подсоединяют капельницу, и я засыпаю. Одни и те же процедуры каждый день, я привык ко всему этому. Снится мне редко что-то, а если снится, то я почти не помню ничего из сна. На утро я проснулся с головной болью и с пустотой в сердце. Опять не помнил того, что снилось. *** Просидев целую неделю в заточении в стопищах книг, я был так рад снова оказаться на воле. Я бы вышел бы раньше, но после того вида, в котором я явился домой, мать отчаянно не хотела отпускать меня из дома. Все свободное время перед сном я вспоминал ту девушку. «Утром было прохладно. А она в платье. Как она не замерзла?». Выбежав, в прямом смысле, на улицу, я помахал рукой, глядя в окно. Я мог только догадываться, что мать также машет мне, видеть этого я не мог по причине того, что дома было слишком темно. Я пошел по дороге, ведущей прямо в лес. По дороге, которая со временем станет той самой мертвой дорогой, где не слышно птиц и ветра. Там я смогу разговаривать с самим собой, и никто меня не остановит. Я немного свернул с самой дороги и шел по обочине, чтобы почувствовать вновь холодок на голых лодыжках от мокрой росы на листах папоротника и высоком хвоще. Переплетаясь ногами с зеленой травой, которая приятно щекотала меня, я пробирался в глубь леса. Чем дальше я шел, тем гуще становилась трава, деревья стояли ближе друг к другу, а воздух становился плотнее. Пахло влажной землей и сыростью. Небо становилось дальше, и в некоторых местах я переставал его видеть, сучья с густой листвой перекрывали весь свет. Ползучая трава уже держала мои ноги и я переступил обратно на дорогу. На ней трава мягче, даже несмотря на то, что она высокая. Толстые стволы деревьев, полностью покрытых мхом, стали уже встречаться по центру дороги. Если я скажу, что этих деревьев здесь не было сто лет назад и здесь проезжали машины, то я не ошибусь. Но сейчас это место опустившим и отданным в руки природы. Судя по отсутствию каких-либо звуков, я дошел до того самого места. Мертвая дорога, ведущая в потусторонний мир. «Что будет, если идти по этой дороге, не сворачивая? Можно ли достигнуть рая?» Я никогда не верил в то, что после смерти люди попадают либо в рай, либо в ад. Сколько бы в церкви мне об этом не твердили, я не мог в это поверить. Нет таких мест, как рай или ад. Есть только люди, которые всю жизнь либо любили, либо ненавидели. Либо радовались, либо кончали жизнь самоубийством. Память сохраняется, и все что ты делал при этой жизни, ты будешь помнить вечно. Это как-то облегчало мое состояние, потому что в этой жизни я не помнил ничего. Осознание того, что после смерти я буду знать, что было со мной в детстве, вселяло в сердце надежду. После смерти, или если я уйду дальше вглубь леса. Можно ли тогда говорить, что если я уйду по дороге, то я умру в этом мире? Смогу ли я потом вернуться? Я остановился у огромного дуба с раскидистыми ветвями и торчащими из земли корнями. Медленно присев на корень, я поднял голову, задрал подбородок и глядел в просвет синего неба между листьями. Челка, прежде закрывавшая глаза, откинулась на затылок, оголив лоб. - Вот, дуб. Мы с тобой так похожи. Мы с тобой оба на грани миров. Ты стоишь на дороге между мирами, у тебя корни в земле, а ветвями ты стремишься в небо. Если встать напротив тебя, то мир людей будет за моей спиной, а впереди ждет вечная жизнь. А я? Я уже был в том мире, четыре с половиной года был нем. Понимаешь??? Послушай меня. Мой голос звучал убедительно громко с пустой тишине леса. Дуб слушал меня, но не мог мне ответить, он только беззвучно шелестел листьями. Пара таких листьев с острым краем опали на мои колени. - Я совсем не помню того, что было со мной до комы. Если бы я мог это знать. А ты мне этого не можешь рассказать? Ты же наполовину в том мире. Ты же знаешь всю правду. Дерево лишь заскрипело ветвями. Этот скрип в полной тишине заставил меня встрепенуться. - Еще, я очень скучаю по своей сестренке. Она же не виновата в том, что я заболел, и теперь мы вынуждены были расстаться. Я вообще не уверен, смогу ли я ее встретить. Из глаз потекли слезы. - Это я во всем виноват! Я закричал так громко, что где-то высоко под ветвями дуба отдалось приглушенное эхо. Я ударил слабым кулаком в ствол, а потом прижался к нему и протянул руку, положив на кору, словно обнимая. Я болен. И я одной ногой уже в могиле, и поэтому сам должен знать правду. Я ведь однажды уже был в том мире, значит, я видел свою жизнь. Я должен все вспомнить. Я накрыл голову двумя руками и попытался вспомнить хоть что-то. Но мне не удавалось: в голове была каша, и я не мог разумно рассуждать. - Может ты все-таки что-нибудь мне скажешь? Хоть немного расскажи мне! Я не могу ничего вспомнить. Дерево ничего не сказало, заставляя мои мысли еще больше смешаться. Я медленно сполз с зеленого корня на землю, и повернувшись к дубу, сказал: - Спасибо тебе, я еще вернусь. Я холодно улыбнулся и отряхнув брюки направился в обратном направлении. За моей спиной остался дуб, стоящий в центре дороги, наполовину глядящий из того мира. Я шел, волоча ноги, пытаясь уловить хоть одну мысль из целого потока. Пока я шел, я ничего не замечал. И то, как я и куда свернул, я не знал. Только понял, что иду не в ту сторону. Немного поблудив, я увидел небольшие изменения в окружающем. Из земли вытянулись рыжие поганки и другие грибы, стало заметно сырее, и потянуло еле-уловимым запахом гнили. Можно же было как-то выбраться, ориентируясь по солнцу, но его и неба не было видно совсем. Опять их перекрывала листва. Все что мне оставалось делать — вернуться назад. Я повернулся. На расстоянии тридцати сантиметров от земли опустился белый прозрачный туман. Я пошел назад, на этот раз быстро передвигая ноги и шумно дыша. Мои ожидания не оправдались. Я уже долго рассекал по этой местности, а лес становился все темнее и темнее. Накатывала паника, слабые ноги уже с трудом передвигались, а сердце начало покалывать. Для меня это означало только одно: это очень плохо. Если начинало болеть сердце, то мне уже ничего не помогало кроме таблеток или уколов. А здесь, в лесу, какие таблетки? К горлу подступил комок, из глаз брызнули слезы от раздирающей боли, ноги подкосились и я упал на траву. Сознание помутнело и отключился. Я очнулся, и первым, что я увидел, было небо. Потом, уже приподнявшись на локтях, я, оглядевшись, увидел перед собой девушку в белом платье. Она сидела ко мне спиной, обхватив руками коленки. Услышав мое шумное дыхание, она вздрогнув, развернулась ко мне. Я почувствовал необыкновенную легкость в груди. - Трудно было меня тащить? - почти с улыбкой сказал я. - Я и не тащила. - ее голос звучал необычно мелодично. - А как мы тогда оказались здесь? Мы были на моем любимом холме. Отсюда была видна дорога, лес и поле. Девушка промолчала, прикусив губы, совсем не смотря в мою сторону. - Я тебя раньше видел. Ты здесь живешь? -Да. Я живу в том лесу. А ты здесь что делаешь? Девушка рукой указала на самый темный участок зеленого океана, доходившего до самого горизонта. - Моя жизнь в городе оборвалась. Теперь не могу вернуться туда. Проживу остаток жизни здесь. - Ты так говоришь, будто тебе осталось жить совсем немного.- сказала она. - Ну, фактически, так и есть. Я нездоров. - грустно сказал я, заглянув ей в глаза. - Неправда. Нельзя вот так вот сдаваться. Ты еще можешь поправиться. - Послушай, а что ты здесь делаешь? Почему ты не в школе? - Я не учусь в школе. - Ты ее закончила? - Нет. То есть да, не совсем. Ну, я не смогу это объяснить. - Ты странно себя ведешь. Девушка, совсем не расстроившись, ответила: - Я знаю. Я осмотрелся. Девушка, такая же худенькая как и я сам, сидела, поджав ноги. Светлые волосы доставали до земли. Что-то в ее лице было, что напоминало мне сестру. Может быть, эти ямочки на щеках? - Что ты делаешь завтра? - девушка покосилась на мои руки. Сначала почитаю, потом пойду в лес. - А что ты читаешь? Если хочешь, могу принести, завтра почитаем. - Да. Я так давно не видела книг, мне бы очень хотелось послушать. Встретимся здесь? - Да. В полдень. Девушка, совсем не высокая, встала и выпрямилась. Помахав мне рукой и улыбнувшись, ушла, оставив меня в полнейшем одиночестве. Придя в себя, я пошел в сторону дома. Странно, наверное, было возвращаться домой в такое время, потому что уже немного смеркалось. Но как ни странно, дома никто не возмущался. Родители в это время сидели за столом, и молча ужинали. Зайдя в свою комнату, я подсоединил шнур с питанием. Уже лежа, когда жидкость из пакета уже вытекла в мою кровь, я вытащил шланг из катетера. Повернулся лицом к стене и заснул. На утро мне удалось вспомнить сон. Я ловил те приятные секунды после пробуждения. Снилось мне, будто мы с сестренкой гуляли под тем самым дубом, с которым я разговаривал. Она рассказывала мне что-то о поездке в Вену. Будто мы должны были через какое-то время туда поехать... На этом сон прерывается. Но я помнил те светлые моменты. Я был уверен, что это происходило в моей жизни до комы. Я знал, что этот момент уже переживался мною, и сейчас я его начал вспоминать. После принятия утренней дозы, я взялся за учебники. Изучив пару тем самостоятельно, я протянул руку и достал трагедию И.В.Гете «Фауст». Придя к назначенному времени, я уже застал ее на месте. Все в том же платье. - Тебе пришлось ждать? - Нет. Я недавно пришла. Мы ушли с ней на то самое место на мертвой дороге. Сидя на корнях дуба, я читал ей «Фауста». Читал я плохо, запинаясь и делая глупые ошибки. Она лишь смеялась и поправляла меня. Когда разговор зашел о том, что она думает о загробной жизни, она уклонилась от ответа. Эти мелочь напрягла меня. *** Прошел месяц с нашего знакомства. Я встречался с Дерриер почти каждый день. Принося ей цветы, я наблюдал за тем, как она по-детски улыбалась. Рассказывая о себе, я чувствовал, как ко мне возвращается жизнь. Видя ее, хотелось жить. Мы обошли все места в лесу, которые мне полюбились. Но были моменты, которые меня настораживали: Дерриер никогда не говорила о себе, не ела при мне, и я не один раз замечал кровоподтеки у нее под лопатками на спине, на что она отшучивалась, рассказывая небылицы про то, как она поцарапалась. *** - Дерриер, ты мне когда-нибудь это объяснишь или я должен буду сам догадаться? Почему ты ходишь все время в одном платье, почему не ешь, и почему никогда не говоришь о себе? - Я не отсюда. Я пришла с той стороны дороги. - словно сдавшись, ответила она. Я почувствовал как холодок пробежал по спине. - Ты умерла в той жизни? - Да. Все верно. Ты только не пугайся, я тебе вреда не принесу. Ноги мгновенно стали ватными, мне не хотелось в это верить. - Ты мне не веришь? Я тебе покажу... Я зажмурился. Звук распахнувшихся крыльев. Я посмотрел на Дерриер. Необыкновенно красивая, с парой двух белых широких крыльев, торчащих из-под лопаток. - Значит, ты помнишь свое прошлое.... - Я не могу сказать тебе правду о тебе, даже если и была с той стороны. Я знаю только то, что пережила сама. - Расскажи о себе, Дерриер. Расскажи... - Я застряла здесь. Я стою между двумя мирами. В тот момент, когда мы шли с моим молодым человеком ко мне домой, нас сбила машина. Он выжил, я нет. Самое ужасное, что не могу вспомнить того, кто был моим молодым человеком. Помню ощущения, помню чувства, эмоции. И больше ничего. Ни одного человека за свою жизнь я не вспомнила. - А если я хочу знать то, что было со мной до комы? Я хочу все вспомнить! - Нельзя жить прошлым. То, что с тобой - было в прошлом не должно обходиться ценой будущего. Ты сейчас жив, вот живи этой жизнью. - А если я хочу помочь тебе? Это возможно? - Мертвого нельзя вернуть к жизни. Дерриер остановила меня. Еще бы минута и я бы свалился бы на землю от нервного перенапряжения. - Но ты же однажды меня уже спасла! Я тебе обязан! - Никто никому не должен. Прости меня. *** В ту ночь я не мог уснуть. Меня мучила совесть и осознание того, что я все это время разговаривал с мертвым человеком. А еще больше всего меня терзало острое чувство тоски, я понимал, что привязался к ней, и уже не смогу жить прежней жизнью. «Так что же мне выбрать?». «Жизнь слабого человека в этом мире без нее» или « жизнь с шансом помочь ей». «Пожертвовать свою жизнь ради упокоения ее души?». *** Я провел рукой по стволу дуба, словно прощаясь. И раздвинув ветви деревьев я пошел по дороге. Сначала она не отличалась от той, что была до этого дерева. Но со временем я стал понимать, что это как зеркальное отражение. Я вышел к своему же дому. Там я увидел себя, моментально приблизившись к нему, картинки в моей голове закружились. Воспоминания, обрывки мыслей. Вот. Мои родители у моей кроватки, моя сестренка. Родители — совсем не те люди, с которыми я жил в доме на границе с лесом. Добрые, улыбчивые, вечно смеющиеся. Первый класс, цветы учительнице. Мой день рождения, подарки. Прогулка с моей сестренкой. Поездка в Вену. Моя первая двойка. Разборки с пацанами, драка. Парикмахерская. Большая новогодняя елка на Рождество. Снег, фонарики. Весна, цветы. Моя первая девушка. Лицо маленькой Дерриер перед моим. Ее ямочки на щеках и праздничное белое платье. Опять школа. Опять Дерриер. И вот тот самый день. Она с букетом сирени в руках, а я, так нелепо выглядящий в смокинге, размер которого был явно больше моего. Но на моем лице была такая счастливая улыбка. Улыбка осознания того, что она со мной. Потом мы вдвоем выходим на дорогу. Какой-то алкаш на дороге. Лепестки сирени на мокром асфальте, мертвая Дерриер, я. Мелькающие врачи. Капельницы. Новые родители. Новая жизнь, отсутствие понимания в моих глазах. Зеркальное отражение, костлявое прозрачное тело, светлые волосы и яркие голубые глаза. Синяки под глазами. Учебники, психологи, врачи. «Фауст». Мои бессознательные речи. Разговоры с животными и растениями. Мои просьбы спасти Дерриер. Дуб. Все снова закружилось, все оборвалось... Тишина. И я снова на дороге у дуба. За спиной раздается звук взмаха крыльев, а потом уже голос Дерриер: - Ты что наделал? - Я видел свою жизнь до комы. И я клянусь тебе, ты была в моей жизни. И не просто была. Я был с тобой в тот самый момент, когда нас сбила машина. - Чем докажешь? - Лепестки сирени на мокром асфальте... Глаза Дерриер распахнулись, а в уголках появились слезы. - Я пришел сюда ради тебя. И мы оба теперь свободны. Насчет цены будущего ради прошлого: я не хочу жить тем будущим, где нет тебя...