Одним южным вечером...

      Люди — социальные животные. Они привыкли жить в стаде и следовать за тем, кто их ведет: будь то пастух или вожак. Привыкли жить вместе, с кем-то, в компании, в суете, лишь бы не оставаться в одиночестве, наедине с собой и своими мыслями, словно они бояться в них утонуть и захлебнуться. Стадное чувство, как же это по-нашему, по животному, по Дарвину, не находите?       Люди избегают одиночества, но только не Зольф Джей Кимбли, который уже считал это делом привычки. Шесть лет полным одиночества и скуки — что ж, хорошее наказание, но не для такого, как он. Этим его не сломить, и одиночеством не запугать. Если говорить честно, Багровый алхимик всегда был одинок, и отдален ото всех — не потому, что все от него отстранились, а от того, что он сам так хотел. Ему не интересно общаться и иметь дело с простыми бессмысленно проживающими свою никчемную жизнь существами. Пусть это высокомерно и слишком гордо, но это так. И в свой мирок Кимбли лишь немногим позволял войти… почти никому...       Быть одному намного лучше, чем в обществе людей, подобных животным с их примитивными инстинктами, а Зольф считал их, в некотором смысле, именно такими. И из этой массы искать своего человека, твоего единомышленника или просто приятного человека, нет, просто че-ло-ве-ка, не раздражающего твои нервные клетки, не вызывающего отвращение — очень сложно. Да и подрывник был уверен, что ему достаточно лишь делового общения и, конечно, работы. Да, именно работы, пусть в последнее время лишь проявляющейся в виде простой и порой нудной бухгалтерией: отчетами, справками, служебными записками... Ради хорошего и увлекательного задания, где обязательно и несомненно потребуется талант искусного подрывника, Кимбли мог ждать вечно.       Одно только огорчало Зольфа и вызывало сдержанную легкую улыбку — один листок бумаги на столе в его кабинете.       Заслуженный отпуск? Не смешите. Вам, глубокоуважаемое начальство, просто надоело слушать нытье и жалобы со стороны штабных крыс в адрес ветерана Ишвара. По их мнению, Багровый алхимик очень сильно и пагубно влияет на неокрепшие умы младших коллег и на нервные системы дряхлых стариков, которые просиживали, просиживают и будут просиживать свои места в кабинетах штаба, заслуживая себе достойную повышенную и данную за великие заслуги пенсию. На последнюю, кстати говоря, они уходить пока ещё не собираются, а соберутся только тогда, когда с них песок будет сыпаться до такой степени, что метелка и совок не помогут. Это же смешно, господа!       Зольф Джей Кимбли, глубоко вздохнув тогда, неестественным для себя ленивым движением подписал эту бумажку и гневно проводил её взглядом, пока сержант не вынес заявление за пределы кабинета минера.       Подписал только потому, что так надо. Надо уважать решения строгого и справедливого начальства, которое так и хочется подорвать иногда. Жуткое и нестерпимое желание появляется. Но лучше уйти в короткий двухнедельный отпуск, а не на срок около семи-восьми лет.       Вот почему сейчас нет серьезного военного положения? Почему Крета не расширяет свои границы? От чего же Драхма не скалит зубы на Северную крепость? Почему даже Аэруго утихомирила свой пыл на южной границе? Сложись ситуация в стране чуть иначе, вот черта с два, отправили бы государственного алхимика с техниками боевого применения на все четыре стороны. Досадно. Совсем неурожайный год.       Кимбли уже знал, где он будет обитать эти две недели, полные одиночества, тишины и скуки. Фамильный особняк уже давно стоит пустым в Южном округе Аместриса — не дело. Не прошло и каких-то нескольких часов, и Зольф уже стоит на пороге своего дома, где подрывник прожил пока достаточно большую часть своей жизни.       Трехэтажное здание на окраине Южного города особо не выделалось своей помпезностью, шиком и размахом. Построенная в стиле прошлого столетия, с великолепно когда-то ухоженным садом обитель династии Зольфа сейчас заметно потускнело, одичало, опустело.       Серо-голубые глаза грустно осмотрели дом сначала снаружи, а потом и внутри. Пустое здание, кажущееся внутри намного больше и просторнее, чем снаружи, так и было покрыто шлейфом воспоминаний и сантиметровом слоем пыли. Да, этому дому не помешали бы генеральная уборка и заботливые руки. Но одному тут по-быстрому не справиться.       Подрывник, вздохнув, решил заняться, прежде всего, теми комнатами, которые ему необходимы первостепенно. К нему, в его мирок никто все равно не придет...       Через три дня Багровый алхимик поменял свое мнение. Его своеобразное наслаждение, выражающееся сидением у теплого камина в гостиной с научно-алхимической книжкой в руках, философской рефлексией и погружением в мертвую тишину, в которой минер по собственному желанию мог представить звуки родных и приятных ему взрывов, было прервано одним, но очень требующим внимания телефонным звонком. Кимбли закрыл книгу и пошел к аппарату связи. Изящным движением кисти он снял трубку и выслушал одно короткое, лаконичное, и между тем очень информативное предложение.       Только она может так дать о себе знать. Спасибо, что суровая леди дала ещё три часа форы подрывнику. А время летит быстро...       Южное солнце устало клонилось к закату, освещая небо нежно оранжевыми лучами, на котором облака казались фиолетовыми горами, нерушимыми, как и те горы на севере, откуда и приехала гостья.       Услышав сначала две спокойные ноты дверного звонка, Зольф усмехнулся. Все же не три часа, а два с половиной. Как же на неё это похоже. Только она врывается в этот мир подрывника, когда той хочется, чтобы всколыхнуть, чтобы показать, как она его ненавидит и одновременно не хочет упускать. Однако она не скажет и не покажет это никогда. Ей будет все равно, что за это время хозяин дома тщательно приводил дом, её комнату, где она сможет поселиться, в порядок. Как сам пару минут простоял перед зеркалом, готовясь к визиту гостьи, и как потом ждал её в гостиной, прекрасно помня — она всегда приходит раньше.       Спокойные нотки сменились требовательными и властными трелями — гостья на пороге теряла терпение.       Мужчина снова усмехнулся, медленно поднялся с кожаного кресла, придвинутого к камину, и торжественной беззвучной походкой пошел к дверям. На лице минера продолжала светиться ухмылка, пока мужчина не открыл дверь и тут же не замер, почувствовав на своей шее холод острия сабли. Хорошее приветствие после долгой разлуки. Улыбка стала более сдерживаемой и учтивой, приобретая наигранный виноватый оттенок, но в глаза продолжали излучать лукавство и насмешку.       Это уже переросло в традицию. Традицию только для них двоих.       — Ты заставил меня ждать, Зольф Джей Кимбли! — громкий властный женский голос облетел дом.       Нет, усмешка все же вернулась на свое место, не смотря на весомую и очень хорошо ощутимую опасность в области шеи мужчины.       — Оливия, ты не представляешь, как я соскучился по твоей сабле... — тихо посмеялся Кимбли, медленно отступая назад вглубь дома, продолжая находиться под прицелом сабли.       Генерал-лейтенант Оливия Мила Армстронг вошла в дом и не глядя захлопнула за собой дверь. Губы женщины раздраженно дрогнули в ухмылке. Синие глаза были холодны и суровы, подобно вьюге, бушующей на границе двух крупных держав.       — О, Кимбли, ты даже представить себе не можешь, как она скучала, — с сарказмом и притворной лаской сказала блондинка, чуть вскинув голову, откинув длинную светлую челку с глаза. — Особенно, по твоей шее, — с этими словами генерал обрушила на пол коридора свой чемодан.       Зольф не отреагировал на эти слова, продолжая усмехаться и зля тем самым суровую женщину.       В тихой ненависти чуть скрипнув зубами, Оливия сделала небольшой и резкий выпад саблей. И Кимбли осталось только проводить глазами медленно падающую вниз темную прядь своих волос и нервно улыбнуться.       — Захотела стать моим стилистом? — тот же сарказм в ответ, но усмешка пропала без следа. Голос стал сдержанным, спокойным и даже холодным. — Не нуждаюсь.       — Я сама буду решать, чокнутый подрывник, — убрала саблю, сделала шаг к минеру, цепко и внимательно смотря ему в глаза.       — По какому поводу я удостоился чести принимать тебя у себя? — спросил Кимбли. Они знают друг друга много лет, не говоря уже, что их родители поддерживали отношения, и поэтому в такой домашней обстановке они не утруждать себя в этикете. Оливия сама так говорила, ибо ей было противно слышать насмешку и иронию в каждом вежливом обращении к ней минера. Если выяснять отношения или текущие проблемы, то только так на равных. — Ты так спешила, что не объяснила эту причину по телефону. Хотела произвести устрашающий эффект?       — У меня на завтра назначены переговоры с Южным штабом, — пропустив мимо ушей последний вопрос, ответила женщина.       Кимбли усмехнулся.       — Неужели Север и Юг хотят подружиться?       — Это тебя не касается, — отрезала Армстронг, продолжая смотреть на подрывника и сжимать в руке рукоять сабли, не спеша её убирать в ножны. — Где моя комната?       Багровый алхимик, как истинный джентльмен, не мог поместить свою гостью в гостиной. Оливия это тоже понимала. И помнила. Эти разговоры в дверях повторяются из раза в раз…       — На третьем этаже, старая спальня моих родителей, — спокойно реагирует на этот прямой вопрос хозяин особняка, не обращая на его прямоту и некую наглость. Привык. С ним она никогда не церемониться.       — О, я польщена, — отозвалась Армстронг бесцветно, но про себя оценила щедрость подрывника. Она с детства помнила расположение всех комнат в этом доме, и самая таинственная и дорогая комната по убранству была именно эта.       Зольф учтиво улыбнулся и, склонившись, потянулся к чемодану генерала, чтобы помочь его донести до нужного этажа. Судя по грохоту, с которым он ухнул на пол, весит он не мало. Вещей Мила всегда брала мало, но чемодан всегда словно кирпичами набит. Ох, уж эти женские загадки.       Дотянуться до поклажи генерала минеру вновь не дала сабля, появившаяся в очередной раз у шеи, останавливая.       — Не трогай, — спокойный тон женщины раздался над ухом. Первая волна гнева уходит. — Я ценю твою любезность, Зольф, однако помощь мне не нужна…       — Тогда бы ты не пришла бы сюда, — с насмешкой посмотрел мужчина на Армстронг.       — Что поделать? — пожав плечами, фыркнула Оливия. Саблю генерал-лейтенант все же убрала в ножны, позволяя Багровому выпрямиться во весь рост. Легко подхватив чемодан, Оливия, по военной привычке печатая шаг, прошла к лестнице. Длинные светлые волосы раскачивались за спиной генерала при каждом её шаге. — Я люблю дома под стать мне…, — произнесла, наконец, блондинка, начиная восход по мраморной лестнице.       — …Такие же старые и пыльные? — сардоническая улыбка отразилась на лице Кимбли, смотрящего в спину генералу.       Подрывник-камикадзе, так и запишите.       Армстронг резко обернулась на алхимика. В глазах взметнулся девятый вал гнева, который совсем не пугал Зольфа.       — Надеюсь, я ослышалась? — грозно нахмурила брови блондинка, взглядом простреливая в Кимбли дырку. Будь у неё в руках пистолет, она бы выстрелила. Вот только вопрос: наповал или с изощренной пыткой она стала бы это делать? — Судя по этой ухмылке, нет.       — Ну, что ты, Ливи? Это половицы скрипят… — ласково усмехнулся Зольф, прикрыв глаза и разведя руками в стороны.       Только ей он может позволить все, и проникновение в его маленький мирок, и неожиданное проявление в его доме, и даже это махание саблей, которое подрывник сам и спровоцировал. Только ей.       Генерал тихо хмыкнула, оставляя в этом раунде последнее слово за подрывником, и спокойно продолжила подниматься по лестнице, прекрасно помня — деревянных полов тут нет.