Чаша жизни

Нельзя сказать, что при жизни мы с Лили были идеальной семейной парой. Мы с ней слишком разные для этого. Хотя, не знаю, может, как раз из одинаковых людей и не получаются хорошие семьи? Ведь когда у вас одни и те же интересы и взгляды на жизнь, быстро становится скучно. Мы же с Лили никогда не скучали. Мы любили ругаться по пустякам, могли дуться друг на друга длительное время, но в итоге все равно мирились. Причем так мирились, что я готов был ссориться хоть каждый день. Я помню, как впервые осознал, что она мне нравится. Это случилось на третьем курсе, на пиру по случаю первого сентября. Я увлеченно жевал жареную картошку с мясом и смотрел только в тарелку, потому что успел здорово проголодаться, пока мы ехали в поезде. Рядом Сириус, Римус и Питер тоже от меня не отставали. И вдруг я услышал смех. Совершенно волшебный, как перезвон колокольчика. Я даже подавился и оглянулся в поисках его источника. И увидел ее — она сидела в окружении своих подруг и что-то живо говорила, а потом снова рассмеялась. Почему-то она совсем не была похожа на себя обычную — рыжую зубрилку, которая проводит время в обществе этого противного слизеринца Снейпа. Она поменяла прическу, и теперь ее ярко-рыжие волосы красивыми локонами спадали на плечи. Даже сидя на довольно большом расстоянии, я заметил, как блестят ее глаза, и впервые обратил внимание, что они невероятного зеленого цвета с очень необычным разрезом. А эти ресницы! Они были такие длинные и пушистые... Но главное — улыбка. Почему я раньше никогда не замечал, как потрясающе она улыбается? Я смотрел на это чудо, открыв рот, и даже не заметил, как с мяса прямо мне на мантию потек соус. — Эй, Джим, ты чего? — вернул меня к реальности голос Сириуса. — На что ты пялишься? Я дернулся, посмотрел на него, а потом снова уставился на Эванс. Блэк проследил за моим взглядом. — Ну и что там? У кого-то петрушка в зубах застряла? — Какая петрушка! — очнулся я. — Нет, ты только посмотри на нее... — На кого? — Сириусу даже в страшном сне не могло присниться, что я смотрю на Лили. — На Эванс. — На Эванс? — удивленно переспросил Сириус и тоже на нее посмотрел. — Ну и что? Ты хочешь подсыпать ей цветоменятельный порошок, который мы изобрели? Но мы еще... — Да ты что, — перебил я, — нет. Просто она... Ты слышал, как она только что смеялась? Сириус посмотрел на меня так, словно заподозрил, что я сошел с ума. Но вдруг до него начало доходить, и он коварно улыбнулся. — Погоди, погоди. Что? Ты серьезно? Тебе понравилась зубрилка Эванс? — Сам ты зубрилка! — мигом огрызнулся я, и Сириус рассмеялся. — Точно втюрился! Ну, Джим, ты даешь! И в кого — в Эванс! — почему-то его это ужасно позабавило. Но он тут же объяснил, почему: — И что теперь, станешь пай-мальчиком? Будешь ложиться спать вовремя и ходить на дополнительные занятия по зельям? Глядишь, на пятом курсе оба станете старостами. — Еще чего! — разозлился я. — Ни в кого я не втюрился, просто... — Да ла-адно, — протянул Сириус. — Я же не осуждаю. Она не так уж и плоха. Зануда, правда, но ты ведь это исправишь? Меня жутко раздражало его насмешливое выражение лица. — Ничего я не собираюсь исправлять! — сердито ответил я. — Ты прав, я действительно подумал про порошок. Мне показалось, что зеленое лицо очень пойдет к ее рыжим волосам. Как думаешь? Но разве Сириуса обманешь? * * * Сжав кулаки, я смотрел, как Снейп пытается выбить из Гарри признание в том, что тот тайно посетил Хогсмид. Он обещал защищать парня, а сам только и ищет повода, чтобы его исключили. Больше всего меня раздражало, что Лили была на его стороне. — Северус прав, — сказала она. — Гарри не должен ходить, где ему вздумается. А если бы Сириус на самом деле хотел его убить? — Ерунда, — отозвался я раздраженно, — он не может все время сидеть в замке только потому, что мы с тобой умерли и не написали ему разрешение на посещение Хогсмида. Подумаешь, сходил туда! Он же был в мантии! Немного не повезло, но с кем не бывает. — Действительно! С кем не бывает! — возмущенно воскликнула Лили. — Только с Гарри бывает постоянно! Перестань говорить о нем так, словно он новый мародер! — При чем тут это?! Просто я думаю, что ты чересчур близко все воспринимаешь! — Да? А как еще я должна все воспринимать? Если ты не забыл, он мой сын! — Точно так же, как и мой! Мы сверлили друг друга гневными взглядами, пока из чаши не раздалось: — Как вы похожи на своего отца, Поттер! Просто удивительно! Он тоже был на редкость высокомерен. Я подлетел к чаше и в бешенстве смотрел в нее, пока Снейп произносил свою тираду. Это я упивался собственным величием? Да что он несет! Лили незаметно подошла ко мне сзади и тихо заметила: — А он ведь не так уж и не прав. До седьмого курса ты именно таким и был. Это стало последней каплей. — Прав, да? — больше не контролируя себя, с яростью спросил я. — Если я такой плохой и все вечно делаю не так, что же ты тогда за него замуж не вышла, а? Может, он стал бы лучшим отцом? Посмотри, как трогательно — до сих пор готов ради тебя на все! Даже жаль, что он не опомнился в юности. Глядишь... Лили смотрела на меня так, словно не верила своим ушам, а я не мог удержать поток злых и горестных слов, которые во мне накопились, и продолжал нести какую-то чушь. Казалось бы — какая глупость: ревновать к кому-то, если вы давно мертвы, а он жив. Но я ничего не мог с собой поделать. Как красиво выглядела со стороны его вечная любовь и готовность защищать сына того, кого всю жизнь люто ненавидел! Прямо хоть книжку пиши! А я что? Только и знаю, что радуюсь, когда Гарри рискует! Даже на этом свете из меня вышел никудышный отец. Добили меня слова Люпина, который уже успел присоединиться к сцене, происходившей на земле: — Твои родители, Гарри, отдали свои жизни, чтобы спасти твою. И чем же ты отплатил им? Поставил на кон против их великой жертвы пакет с магическими штучками. Я отшатнулся от чаши и поднял глаза на Лили. — Видишь, — холодно сказала она, — даже Римус, хотя он тоже когда-то был мародером, понимает, что Гарри не должен рисковать. Я ничего не ответил и быстро вышел из комнаты, лишь бы не видеть, с каким осуждением смотрят на меня эти зеленые глаза. * * * Я сидел на берегу озера, ужасно похожего на то, что находилось в Хогвартсе, и кидал в воду камни. Я чувствовал себя отвратительно. Лили права. И Снейп прав. И Римус. Все они правы. Я один до сих пор веду себя так, словно надеюсь, что, если Гарри будет совершать такие же безрассудные поступки, как я когда-то, мы станем ближе. Не станем. Пора уже принять это. Я ощущал двойную вину от того, что наговорил Лили. Ей тяжело не меньше, чем мне, а я посмел кинуть ей такие упреки! Как умер двадцатиоднолетним дураком, так и остался им даже спустя двенадцать лет. Я всегда ревновал ее к Снейпу. Даже после того, как на пятом курсе они перестали общаться. Я не понимал, что она нашла в нем, ведь он увлекался темной магией, постоянно ходил в компании самых отпетых слизеринцев, но даже после ссоры она не позволяла мне говорить о нем плохо. А уж тем более сейчас. — Джим? Я обернулся и увидел Лили. — Успокоился? Я кивнул, и она села рядом со мной. Я хотел заговорить первым, сказать ей, что я был не прав и мне очень стыдно, попросить у нее прощения хоть на коленях, но не смог найти подходящих слов, и поэтому молчал и просто бросал в воду камни. Некоторое время Лили наблюдала за моими действиями, а потом тоже взяла камешек и бросила в воду. — Фигово, да? — спросила она, поворачиваясь ко мне. — Невероятно, — ответил я, прицеливаясь камнем в, как мне казалось, середину озера и избегая ее взгляда. — И мне тоже. Мы замолчали, и я не решался посмотреть на нее, боясь, что увижу в ее глазах горькое разочарование. — Ты правда думаешь так, как сказал? Что мне было бы лучше с Северусом? — наконец спросила Лили. — Лил, — еле слышно произнес я. — Не надо. — Нет, надо. Скажи мне правду. И тогда я произнес с горечью самое страшное, что было у меня в голове: — Иногда я думаю: ты жалеешь, что вышла за меня. Что я разочаровал тебя, потому что ты хотела, чтобы я изменился. А я ни капли не изменился, даже после смерти. Я все-таки повернулся к любимой и увидел, что она смотрит на меня с болью. — А знаешь, что мне кажется? — тихо ответила она. — Что иногда я веду себя так, что заставляю тебя думать, будто жалею, что вышла за тебя. Но это не так. Решение стать твоей женой было лучшим, что произошло в моей жизни. — Лил... Я наклонился к ней, и она крепко обняла меня за плечи. — Лили, прости меня, я идиот... я... я вечно делаю что-то не так, но я стараюсь, ты же знаешь, — бессвязно забормотал я. — Просто не говори так больше, хорошо? — Хорошо, — прошептал я, чувствуя, что меня разрывает от бесконечной любви, которую я к ней испытываю. Появилось мгновенное желание сказать ей об этом. — Я люблю тебя, Лили. И она ответила без колебаний: — Я тоже люблю тебя, Джеймс. * * * Тем временем в кругу Гарри тоже состоялось примирение. Жаль только, на грустной почве. Печально, конечно, было смотреть на Хагрида, зато Гарри и Рон наконец-то перестали дуться на Гермиону. Я видел, как однажды вечером Римус сидел в своем кабинете и изучал Карту, которую забрал у Гарри. Я надеялся и боялся, что он увидит точку с именем "Сириус Блэк", но этого не произошло, точно так же, как он не обнаружил и точку "Питер Петтигрю". Но в общем-то это меня не удивило. В преддверии финального матча я снова почувствовал, что ко мне вернулся вкус к квиддичу, который я частично утратил в свете последних событий. Ну в этом-то году Гарри должен выиграть Кубок! На "Молнии"-то! Иначе для меня будет уже чересчур. Игра была грязной. Даже Лили, которая, в общем-то, довольно спокойно относилась к квиддичу, кричала не тише болельщиков на стадионе и даже громче меня. И разрыдалась, как МакГонагалл, когда Гарри наконец-то поймал снитч. Пожалуй, давно в нашем посмертии не было ничего такого позитивного. Видеть Гарри таким счастливым было очень радостно. Мы даже окончательно выбросили из головы нашу ссору, которая началась с того, что наш сын пошел в Хогсмид. Эх, знал бы Гарри, что даже после смерти мы печемся о нем так, словно все еще рядом! Хотя нет, не так. Просто: знал бы Гарри, что даже после смерти мы ужасно о нем переживаем... Так, что ссоримся чуть ли не до разрыва. Хотя, казалось бы, куда нам тут деваться друг от друга?