Чаша жизни

— Скажите, что это неправда, Альбус! Этого не может быть!!! Я сидел, обхватив голову руками, и пытался удержать готовый вырваться наружу мозг. Это невозможно... Это не укладывается... Так не должно быть! Но лучистые голубые глаза смотрели абсолютно серьезно. Даже с опущенной головой я чувствовал, что они пронзают меня насквозь. — Мне очень жаль, Джеймс, — повторил Дамблдор. Я сильнее сжал виски. Спокойнее, дышать, просто дышать... Однако молчать было невозможно. — Вам жаль? — с яростью закричал я, вскакивая со стула, на котором сидел во время всего разговора, и переворачивая его. — Жаль?! Это пророчество не имеет никакого отношения к моему сыну!!! Вы врете, я знаю... Все придумали, чтобы найти себе магического героя! — Джеймс, пожалуйста, успокойся... — Успокоиться? Серьезно? Да я... да что вы понимаете... У вас никогда не было сына! Мне хотелось вцепиться в эти белые волосы, трясти старика, лишь бы не видеть, с каким спокойствием он на меня смотрит. Лишь бы хоть на мгновение вывести из себя эту невозмутимую статую, которая просто не понимает, каким ужасом наполнила все мое существо... Хотелось заткнуть уши и никогда, никогда не слышать того, что она говорит... — Послушай, Джеймс, — снова мягко заговорил Дамблдор, словно его совсем не трогает мое поведение, — я понимаю, тебе тяжело это признавать, но пророчество действительно есть. И самое страшное — Волан-де-Морт тоже о нем знает. Об этом сейчас и надо думать. — Но с чего, с чего вы решили, что в нем говорится именно о Гарри? — простонал я в отчаянии, наклонился к столу директора и впился в него взглядом. — Сколько на свете мальчишек, которые подходят под это описание? С чего вы взяли, что оно относится к нашему сыну? — Таких мальчишек всего два, — отозвался Дамблдор спокойно, — ваш с Лили сын и сын Алисы и Фрэнка Лонгботтом. Однако боюсь, в пророчестве говорится именно о Гарри. — Но... — попытался я еще возразить, но директор снова мне не дал. — У меня есть осведомители, — прямо сказал он, — и они сообщили мне, что Волан-де-Морт готовится напасть именно на Поттеров. Я отшатнулся от стола и рухнул на ближайший стул. Мне казалось, что хуже быть уже просто не может, однако при этом заявлении я буквально почувствовал, как меня придавило огромным булыжником. Еще большим, чем уже лежащий на моем сердце... Я прикрыл глаза и потряс головой, не понимая, что же такого я сделал в своей жизни, за что мне выпало такое испытание? — Действовать надо как можно скорее, — быстро заговорил Дамблдор, очевидно, опасаясь, что я приду в себя и снова начну кричать. — Я предлагаю применить Заклятие Доверия. Ты же знаешь, как оно действует? Волан-де-Морт никогда вас не найдет. Я мог бы сам стать Хранителем Тайны. Я, наконец, очнулся и смог уловить то, что говорит мне директор. Я поднял на него глаза. — Вы? Хранителем? — Ты знаешь, что на меня можно положиться. Как будто что-то щелкнуло внутри. Туман, застилавший разум с тех пор, как я услышал о пророчестве, стал понемногу рассеиваться. Отчаянье уменьшилось, появилась злость. — Нет, — твердо ответил я и тут же добавил, исправляя свою грубость: — Спасибо, Альбус, я ценю ваше предложение... Но Хранителем должен стать Сириус. — Подумай хорошо, Джеймс... — Он скорее сам умрет, чем предаст нас. Если я и был сейчас в чем-то уверен, то именно в этом. Дамблдор снова впился в меня своим пронизывающим взглядом. — Хорошо, — после секундной заминки сказал он. — Пусть будет по-твоему. * * * Когда мы с Лили и Гарри начали скрываться, я старался не думать о том, что будет, когда Гарри повзрослеет. Я держал его на руках, видел, как он улыбается, и понимал только одно — никогда, ни за что на свете я не позволю никому причинить вред моему сыну. Я буду врать, убивать, что угодно сделаю, но Гарри не столкнется с Волан-де-Мортом. И плевать мне на любое пророчество мира. Я сидел, прислонившись к дереву, на берегу озера. Мне всегда тянуло сюда в такие вот моменты. Чем ближе было третье испытание, тем сильнее я чувствовал невероятную боль. Я так хотел, но я не смог спасти Гарри от всего этого. Не смог помочь ему. И уже никогда не смогу. — Джим? — легкая рука коснулась моего плеча. Я обернулся и увидел Лили. — Ты не замерз? — ласково спросила она. — Снег идет, а ты вышел раздетый. Я принесла тебе плед. — Спасибо, — поблагодарил я, и она быстро замотала меня с ног до головы. Постелила себе еще один плед и села рядом. — Можно я погрущу с тобой? Я слабо улыбнулся. — Конечно. Мы замолчали. Я вспомнил, как повела себя Лили, когда впервые услышала о пророчестве. Конечно, сначала она, как и я, кричала и плакала, но потом успокоилась. Мне оставалось только завидовать ее мужеству — на следующее утро она разбудила меня улыбкой, принесла проснувшегося Гарри, и мы до обеда валялись в кровати. Сын улыбался нам, моргал, и не надо было никаких слов, чтобы понять — ничто не разлучит нас троих... От этих мыслей меня оторвал всхлип. Я дернулся. Лили смотрела на меня полными слез глазами и вдруг прошептала: — Джим, я боюсь. — Ну что ты, глупая... Я мигом раскрыл плед и притянул Лили к себе, чтобы мы сидели вместе. Они прижалась головой к моей груди, и я погладил ее по волосам. — Джимми, — заплакала она, — я так боюсь, что он его убьет... — Ну что ты, тише, — пробормотал я, прижимая ее к себе, — никто не убьет Гарри... Ты дала ему самую высшую защиту, Лил... И ты же такая храбрая, что за слезы? — А если он найдет способ обойти защиту? — Не найдет, — успокаивающе протянул я. — Ничего нет сильнее любви, ты же знаешь... Лили отпрянула от меня и покачала головой (маленькая слезинка скатилась у нее с подбородка и упала мне на колено): — В том-то и дело, Джим. Есть. Смерть. Она сильнее любви. — Ерунда! А мы с тобой? Разве не подтверждение обратного? Мы умерли, но мы все еще вместе. Мы далеко от нашего сына, но мы продолжаем его любить. И он нас любит, хотя даже не помнит. Иначе накинулся бы он тогда на Сириуса? Стал бы я Патронусом? Я говорил так горячо, что и сам поверил в свои слова. — Смерть разделяет физически, но на духовном уровне ей никогда не победить. Так что у Волан-де-Морта нет никаких шансов... Лили перестала плакать. Она смотрела на меня с удивлением и даже восхищением. — Джим... — Я уверен в том, что говорю, поэтому давай закроем эту тему, — перебил я и протянул руку, чтобы осторожно вытереть оставшиеся слезинки с ее лица. — Все будет хорошо. А тебе нельзя плакать. Не будь эгоисткой, вдруг от этого дождь внизу пойдет? * * * Крауч сделал это. Превратил Кубок Трех Волшебников в портал. — Ужасно, что Гарри именно к этому испытанию подготовился так хорошо, — со вздохом заметила Лили. Утром она пролила очередную порцию слез и даже пыталась связаться с Дамблдором или Сириусом, но сейчас немного успокоилась. — Может, его еще отстранят, — усмехнулся я. — Он же "нездоров и опасен". — Я бы расцеловала Риту Скитер, если бы ее статья действительно оказала такое действие. Тем временем Гарри объявили, что к нему приехала семья. — Кто это? — встрепенулся я. — Не Петунья же? — Не знаю, — Лили нахмурилась, — но думаю, после знакомства с Верноном у нее навсегда отпало желание попасть в Хогвартс. Оказалось, что это Молли Уизли и ее старший сын Билл. — Как здорово, что они приехали! — обрадовалась Лили, но тут же загрустила. — Знаешь, Молли, конечно, замечательная женщина и отличная мать, но иногда я начинаю ревновать ее к Гарри... Я был бы рад подшутить над Лили, но и сам, честно говоря, не избежал этого чувства. Глупо, но все же... Мы провели день, как на иголках, пока из чаши, наконец, не раздалось: — Леди и джентльмены, через пять минут я приглашу вас пойти на поле для квиддича, где начнется третье, последнее состязание Турнира Трех Волшебников. Я крепче обнял Лили. Она закусила губу. Я почувствовал, как у меня трясутся руки, и попытался унять эту дрожь, пока она не заметила. Я смотрел, как Гарри петляет по лабиринту, и старался думать о чем-нибудь постороннем. Например, представил себе, что бы было, если бы Кубок не превратили в портал. Гарри бы победил, я уверен. Гриффиндорцы бы разорвали его от восторга. Слизеринцы подавились бы злобной слюной. Чжоу бы поняла, какого парня упускает... И никто бы никогда больше не сказал, что наш сын — больной. — Ух, ты, — невольно восхитилась Лили, глядя на сфинкса, пропускающего нашего сына, — не думала, что Гарри силен в логических загадках. И наконец, он увидел его... Кубок. Наверное, я бы все-таки предпочел, чтобы Гарри схватился за него один. То есть, было, конечно, благородно предложить Седрику общую победу, но учитывая обстоятельства... Мальчик вообще не при чем. У него нет защиты. И поэтому у меня сжалось сердце, когда я увидел, как они оба исчезают. * * * Кладбище... Ну конечно, какое еще место может подойти для того, что задумал Волан-де-Морт! Не успели мы с Лили приготовиться, как из темноты появилась фигура, и в ту же секунду Гарри закричал. — Хвост! — в ярости воскликнул я, мгновенно узнав подлеца. — Что он делает с моим сыном?! — Убей лишнего, — раздался ледяной голос. — Авада Кедавра! — Нет! — закричала Лили и закрыла рот руками. — Он убил его... убил мальчика... Она была потрясена. Как ни готовились мы к тому, что сейчас будет происходить, это было ужасно. Я крепче сжал руку Лили. Она прошептала дрожащим голосом: — Он точно заготовил себе место в аду... Даже жаль, что мы с ним не встретимся... Тем временем Хвост приковал Гарри к надгробию. А потом направился к свертку... Я больше не мог справляться с дрожью. И со страхом. Он поглощал меня изнутри, как будто это я стоял там, внизу, и смотрел, как варится зелье... Но лучше бы действительно я стоял там... но не наш сын... не Гарри... Когда Хвост отрубил себе руку, Лили вскрикнула, а я зажал уши, чтобы не слышать его воя. Но увидев, как он направляется к Гарри, я не смог удержать гнева. — Убери от него свои лапы, крыса!!! — как же я хотел сейчас оказаться там! Но вот зелье было готово. Я с ужасом смотрел, как из котла поднимается скелетообразная фигура. Словно я вернулся в один из своих кошмаров. В тот, где мы боремся с Пожирателями Смерти, и вдруг возникает ОН... Только одним своим видом способный внушить панику даже самому храброму... И эти красные щели глаз... Последнее, что я видел, перед тем, как умер, и оказался здесь. Лили всхлипнула. — Только бы с Гарри ничего не случилось... — пробормотала она. — Только бы он сумел сбежать... только бы выжил... Но я смотрел, как один за другим появляются приспешники Волан-де-Морта, и не чувствовал ничего, кроме отчаянья. Все мои недавние слова о силе любви напрочь вылетели из головы. Какая любовь, когда тут — ОН и еще множество черных волшебников?! А Гарри совсем один... Мой сын... Боже, с каким ужасом он смотрит... Как же я хочу сейчас оказаться рядом с ним... Помочь ему... Лили закрыла лицо руками. — Я не могу, Джим! — с рыданием произнесла она. — Не могу... Это так ужасно... Мне кажется, я сейчас с ума сойду! Голова как будто разлетается... Я рухнул перед ней на колени и взял за руки. — Эй, успокойся, — заглядывая ей в лицо, как можно спокойнее попросил я. — Еще ничего не случилось! И не случится! Он даже дотронуться до него не сможет... И тут из чаши донеслось: — Его мать оставила на нем след своей жертвы... Это очень древняя магия, и я должен был вспомнить... глупо было не подумать об этом... но это неважно, теперь я могу прикоснуться к нему. Мы потеряли дар речи и только тупо уставились в сосуд. — Но как... — первым обрел дар речи я. — Кровь, — мгновенно поняла Лили. — Это потому, что использовал кровь Гарри, чтобы вернуться... Я с ужасом посмотрел на нее. Странное дело, но паника вдруг исчезла с ее лица, и она почти спокойно сказала: — Что ж, он молодец, что преодолел этот барьер. Но посмотрим, поможет ли ему это. Не знаю, откуда у нее вдруг взялись силы, но, глядя на нее, я тоже почувствовал, что стал бояться меньше. До сих пор не понимаю, почему так, но теперь мне было как-то легче наблюдать за происходящим. Наверное, просто прошли первые минуты паники, и вернулась вера в то, что мой сын просто не может умереть. Он столько раз был на волоске и всегда выходил сухим из воды. И сейчас он вел себя просто невероятно мужественно — откуда только взялось все это в четырнадцатилетнем пареньке? Несмотря ни на что, он боролся из последних сил. Он не дал играть собой, как марионеткой. Я испытывал просто безумную гордость и даже забыл о том, чем это все может закончиться. — Что происходит??? — удивленно воскликнула Лили, когда Тёмный Лорд вызвал Гарри на "поединок". Палочки Гарри и Волан-де-Морта вдруг соединила сверкающая золотая нить, и оба оторвались от земли. Мы смотрели, открыв рот, и ничего не понимали. Как вдруг... Из палочки Волан-де-Морта появился Седрик. Потом Берта, какой-то старик... — Приори Инкантатем! — дошло до меня, но Лили не успела ответить. Глаза ее вдруг закатились, и она потеряла сознание. — Лили! — испуганно закричал я, но не успел сделать хоть что-то, как почувствовал, что мое сознание тоже уплывает. Я открыл глаза и увидел прямо перед собой всех — Лили, Гарри, Волан-де-Морта... Сын смотрел на меня с потрясением, но некогда было разводить сантименты — в голове моментально родился план. Я подошел прямо к Гарри, на секунду замер — Боже! До чего же он похож на меня! — и наклонился к самой его голове. — Когда связь будет разорвана, мы задержимся на мгновение... — горячо зашептал я. — Мы дадим тебе немного времени... ты должен добраться до портала, он вернет тебя в Хогвартс... Понял, Гарри? — Да, — прошептал он, изо всех сил стискивая палочку. Кажется, держать ее было все сложнее. — Гарри... возьми мое тело с собой, ладно? Отнеси мое тело родителям... — попросил Седрик. Интересно, куда он дальше попадет? — Хорошо, — ответил Гарри. Лицо его исказилось от напряжения. Я понял, что пора. — Сделай это сейчас, — прошептал я. — Приготовься бежать. Давай, вперед... — Вперед! — крикнул Гарри и опустил палочку. Свет исчез. Мы тут же окружили Волан-де-Морта, чтобы скрыть от него Гарри. Давай же, сынок, — молил я про себя, — скорее, ты справишься... Я уже чувствовал, что начинаю растворяться, но мне доставляло невообразимое удовольствие видеть страх, написанный на лице главного темного волшебника всех времен. Наконец-то ты смотришь с ужасом, а не на тебя... Толчок! Я открыл глаза и тут же бросился к чаше. Лили последовала моему примеру. Сработало ли? Помогло? Мы так быстро исчезли... В чаше виднелся только яростно вопящий Волан-де-Морт. Ничего не сказав, Лили рухнула на диван и зарыдала, закрыв лицо руками. Я бухнулся с ней рядом, хотел обнять, но ничего не смог сделать. Потрясение от случившегося было слишком велико. Только слезы облегчения, стремительно потекшие по лицу, доказывали, что нам действительно ничего не привиделось, и мы смогли помочь нашему сыну.