Чаша жизни

Прошло уже много дней, а я до сих пор не мог поверить, что Гарри исключили из команды по квиддичу. Да это Малфоя с его песенкой наказывать надо было! О чем они там все думают? Разве это нормально — целой толпой скандировать такие оскорбления? Снейп совсем распустил своих подопечных! Утешало только, что он и сам это понял: вряд ли слизеринцы раньше видели его в таком гневе... Как же, аристократам не подобает вести себя подобным образом. Тьфу, тоже мне... Приближалось Рождество, и мы с Лили попытались украсить дом, чтобы создать нужное настроение. Но, по правде говоря, результат получился довольно унылым — среди пустых и темных особняков наш выглядел совсем неуместно, сверкая гирляндами, словно елка. — «Гарри, Гарри, моя звезда»? — хихикнула Лили, наблюдая, как наш сын в Выручай-комнате срывает золотые игрушки с его изображением. — Надо же было додуматься... После дня нашей годовщины она стала заметно спокойнее, веселее и гораздо проще воспринимала все, что происходит в реальном мире. Хотя Амбридж продолжала зверствовать, мы оба знали, что расплата не далека. Интересно только, что конкретно случится с Жабой в конце учебного года? В том, что должность проклята, сомневаться не приходилось. Гарри продолжала сниться запретная дверь, и нас это тревожило. Теперь, когда Волан-де-Морт возродился и решил заполучить пророчество, каждая минута молчания Дамблдора грозила аукнуться в будущем. В какой-то степени я понимал, почему он до сих пор не открыл Гарри правду — не уверен, что сам с легкостью рассказал бы сыну о том, что ему предстоит, — но сделать это было необходимо, как бы ни было тяжело. Я даже близко представить не мог, что почувствует мой сын, услышав о пророчестве, но был на сто процентов уверен, что в итоге он все равно примет свою судьбу и сделает все, что от него требуется. Правда, думать об этом я старался как можно меньше, поскольку от этих мыслей у меня всякий раз начинало неприятно покалывать в груди — в том месте, куда ударило заклинание Волан-де-Морта. На последнем занятии перед праздниками Гарри решил не показывать членам ОД ничего нового, и я с гордостью наблюдал, как они повторяют уже изученное. — В такие моменты я по-настоящему понимаю, какой замечательный у нас сын, — со вздохом заметила Лили. — Иногда меня удивляет — как он смог вырасти таким после всего, что ему пришлось пережить? — У него хорошие гены, — ответил я. Лили усмехнулась. — Конечно... А вот мне интересно: каким бы он стал, если бы его воспитывали мы? — вдруг задумалась она. — Мы бы его избаловали? Уж Сириус-то точно... Да и ты... Ты же вечно кормил его конфетами, пока я не видела. — Они ему нравились, — пожал плечами я. — А молочные зубы не жалко, все равно выпадут. По крайней мере, я не тискал его все время. — Да ладно! — хмыкнула Лили. — Ты же постоянно таскал его из кроватки, чтобы он спал с нами. — А что ему лежать там в одиночестве? А с нами ему было хорошо... И он сопел так же мило, как и ты... — Джим, я сейчас растекусь по дивану от умиления. Я рассмеялся. — А если серьезно, — продолжила Лили, — мы с тобой оба не идеальны, но думаю, у нас бы получилось... Представляешь? Я бы учила его варить зелья, чтобы Северусу не к чему было придираться, а ты — всяким трюкам на метле и вызову Патронуса... Разговор плавно перетек в самое грустное русло, какое только было возможно. Мысль о жизни, которая могла бы у нас быть, о моей несбывшейся мечте, терзала меня и по сей день. Я часто представлял себе, как бы все было, останься мы в живых... Гарри бы любил меня? Уважал? Или считал слишком легкомысленным? Я никогда этого не узнаю... — О, смотри, кажется, мы пропускаем кое-что интересное! — воскликнул я, желая отвлечь и себя, и Лили от этих мыслей. Сколько раз это все уже было говорено! Что толку мучиться размышлениями о том, чего никогда не будет? Гарри и Чжоу остались одни в Выручай-комнате и стояли совсем близко друг к другу. — Неужели наш сын наконец-то будет целоваться? — О-о-о, — удивленно отозвалась Лили, заглядывая в чашу. — Однако Гарри время не теряет... Знаешь, а я бы застрелилась, если бы узнала, что за мной в такой момент подглядывают родители. — Я тоже, — согласился я. — Так может, лучше не будем смотреть? — засомневалась она. — Ты что, с ума сошла? Интересно же! Лили закатила глаза, но уходить все равно не стала. Эх, женщины, любопытство затмевает у них все моральные качества... Впрочем, я сам не лучше. Надеюсь, сын будет на высоте — вот уж где точно ему бы мои советы не помешали... — Ты мне очень нравишься, Гарри, — сказала Чжоу. — Давай, Гарри, пора! — сжал кулаки я, и он поцеловал ее. — Есть! Ты видела? Видела? Весьма неплохо для первого раза! Лили покосилась на меня, потом на ошарашенного Гарри и рассмеялась. — Черт, надеюсь, он никогда не узнает об этом... * * * Дамблдор ходил из угла в угол в своем кабинете, изредка поглядывая на портреты и почесывая кончик своего длинного носа. Мне жутко хотелось раскрыть его череп, чтобы увидеть, какие мысли прячутся в его голове, так как директор хранил гробовое молчание, но, увы, это было невозможно. Мы с Лили изредка переглядывались, но были в таком напряжении и шоке, что на слова у нас просто не осталось сил. То, что случилось с нашим сыном, просто уму непостижимо. Такого просто не бывает! Как, как Гарри мог оказаться в разуме змеи? Это невозможно! И тем не менее... Раздался легкий стук в дверь, и в кабинет, по-прежнему в халате и с сеточкой на волосах, вошла МакГонагалл. Дамблдор повернулся к ней и вопросительно посмотрел. — Когда я к ней пришла, Амбридж уже знала, что Уизли и Поттер не в постелях, — быстро заговорила она, — понятия не имею, откуда. Мне удалось отвлечь ее какой-то ерундой, но уверена, как только я вышла из кабинета, она бросилась докладывать Фаджу. — Профессор судорожно вздохнула. — А что Артур? Его нашли? Он жив? Дамблдор кивнул, встревоженная МакГонагалл не сводила с него глаз. Возникшую тишину прервал внезапно появившийся в комнате Патронус. Профессор вздрогнула, а директор посмотрел на него абсолютно невозмутимо. — Никаких следов змеи не обнаружили, — заговорил Патронус гулким, но явно женским голосом. — Вообще ничего. Когда мы уходили, туда спешили министерские сотрудники, но мы остались незамеченными. Молли прислала весточку — Артур вне опасности. Ждем дальнейших указаний, — Патронус исчез с легким хлопком. — Так я и думал, — пробормотал Дамблдор, отвечая скорее своим каким-то мыслям, чем посланнику. — Мерлина ради, Альбус, объясните же, что все это значит! — не выдержала наконец МакГонагалл. — Поттер сказал, что это был сон, но как... Продолжить она не успела — в кабинете вдруг снова возник Патронус, на этот раз большая собака. МакГонагалл отшатнулась и оперлась рукой на стоявший рядом стол. Для одной ночи явно было слишком много событий. Дамблдор подошел ближе к Патронусу, и тот произнес голосом Сириуса: — Гарри встревожен. Связь становится сильнее — он почувствовал Волан-де-Морта, когда был змеей и когда после посмотрел на вас, но не понял, что это значит. Необходимо увидеться. Патронус растворился, потрясенная МакГонагалл перевела взгляд обратно на Дамблдора, но тот не дал ей ничего больше спросить. — Минерва, будьте добры, приведите ко мне Северуса, — сказал он спокойно, поднимая на нее свои лучистые голубые глаза. — Разбудите его, если потребуется. Скажите, что это срочно. — Но... — Пожалуйста, Минерва, — чуть настойчивее повторил он, — дело не терпит отлагательств. — Хорошо, — кивнула профессор и, ни слова больше не говоря, покинула кабинет. Мы с Лили снова переглянулись. Снейп? Зачем он ему? И почему он не захотел ничего обсуждать с МакГонагалл? Что вообще происходит? Через несколько минут в дверь снова постучали, и зельевар вошел в кабинет директора с таким видом, словно его совсем не смущает, что сейчас шесть часов утра. — Вы меня звали, Альбус? — Сядьте, Северус. — Снейп последовал его предложению, сам Дамблдор подошел к клетке своего феникса, которая по-прежнему пустовала. Он взмахнул палочкой, чтобы избавиться от нескольких перышек и прочего мусора, и, не глядя на зельевара, произнес: — Мне необходимо поговорить с вами. — Очевидно, это что-то важное, раз вы подняли меня в такую рань. — Я хочу попросить вас об одолжении. — Вот как? О каком же? Директор повернулся к Снейпу лицом и посмотрел прямо в непроницаемые черные глаза. — Профессор МакГонагалл сказала вам, в чем дело? — В общих чертах. Я так понял, Поттеру приснился какой-то кошмар, и мальчишка... — Это был не кошмар, Северус. — Дамблдор пронзал взглядом насквозь. — Мальчик проник в сознание Волан-де-Морта. Впервые на лице Снейпа отобразилось что-то вроде интереса. — Как такое возможно? — Это сложно объяснить, но необходимо, чтобы такого больше не повторялось. — Дамблдор подошел к своему столу и сел, скрестив кончики пальцев на руках. — Контакт произошел, когда Волан-де-Морт контролировал свою змею, и, боюсь, он понял, что произошло. — Я все-таки не... — Снейп слегка нахмурился. — Как мог Поттер оказаться в сознании Темного Лорда, находясь за сотни миль от него, без палочки, без зрительного контакта? — У меня много догадок, одна невероятнее другой, но я предпочел бы рассказать вам о них позже. — Хорошо. — Зельевар выдержал небольшую паузу и продолжил: — Чего вы от меня хотите? — Вы должны заняться с Гарри окклюменцией. Теперь, когда Волан-де-Морт узнал о существующей между ними связи, он может попытаться сам проникнуть в сознание мальчика. Необходимо научить Гарри защищать свой разум. — Но почему не вы? — удивился Снейп. — Уверен, с вами он бы охотнее... — Во время занятий он будет очень уязвим, — ответил Дамблдор, — и мое присутствие может лишний раз спровоцировать Темного Лорда. К тому же вы отличный специалист, Северус, и прекрасно справитесь сами. Я полагаюсь на вас. — Мальчишка будет в восторге, — усмехнулся Снейп. — Что мне ему сказать? — Скажите то же, что сказал вам я. Никто в школе не должен знать об этих занятиях, тем более Долорес Амбридж, поэтому придумайте какое-нибудь прикрытие. — А если он спросит, почему не вы взялись его обучать? — Я уверен, вы найдете, что ответить. Снейп кивнул, и Дамблдор поднялся. — Отлично. Думаю, проводить уроки раз в неделю будет достаточно. Я очень благодарен вам, Северус. А теперь извините, мне пора идти. Нужно объяснить министру, каким образом Артур Уизли оказался в Министерстве посреди ночи, если мы не хотим, чтобы его арестовали так же, как Подмора... Снейп тоже встал и направился к выходу. На лице его застыло какое-то странное, непривычное выражение. Возле двери он остановился, словно хотел сказать что-то еще, но тут же передумал и, шурша мантией, быстро вышел из кабинета. * * * Все это мы увидели только утром, когда проснулись. Ведь вечером мы спокойно легли спать, не подозревая, какая бурная сегодня выдастся ночь... Лили била дрожь. — Как думаешь, — спросила она, — скоро ли Волан-де-Морт попытается проникнуть в разум Гарри? И что он ему внушит? — Снейп научит его защищаться прежде, чем Темный Лорд на это отважится, — ответил я, хотя сам испытывал сильное чувство тревоги. Посмотрев все ночные события, мы переключились на Гарри и с жалостью за ним наблюдали — он чувствовал себя, как затравленный щенок, и избегал всех и вся. Как и всегда, никто не стремился нормально объяснить ему, что же такое произошло ночью. Боюсь, это одна из самых больших ошибок Дамблдора... Интересно, когда придет Снейп? Дни текли очень медленно. Гарри с каждым днем все больше впадал в депрессию, дошло даже до того, что он стал закрываться в комнате с Клювокрылом. Я возмущался черствости Сириуса — его крестник в таком состоянии, а он поет рождественские песни и вовсю радуется жизни! Нет чтобы поговорить с ним, утешить... Слава богу, хоть друзья Гарри оказались не такими сухарями и не бросили его и дальше погибать от жалости к себе. Рождественский день вышел невеселым. Точнее, сначала все было нормально, а потом мы вместе со всеми отправились в больницу святого Мунго... Фрэнк никогда не был мне ближе, чем Сириус, Римус или Питер, и, тем не менее, он был моим достаточно хорошим другом. Еще до вступления в Орден мы вместе играли в квиддич и иногда гуляли вчетвером... Я был на их с Алисой помолвке, был на их свадьбе... Наши сыновья родились почти в один день! Мы вместе нянчились с ними, пока наши жены брали отгул... И видеть теперь, во что превратилась их жизнь, было невыносимо. Я помнил тот день так, будто пересматривал его сотни раз, хотя на деле меня едва хватило и на один просмотр. Стояли последние дни лета. Фрэнк и Алиса оставили Невилла у бабушки, а сами решили устроить себе небольшой отдых — теперь, когда не стало Волан-де-Морта, можно было, не боясь, гулять по улицам и наслаждаться хорошей погодой. В то время они жили в небольшой деревушке, со всех сторон окруженной лесом, и пикник на природе сочли самым лучшим вариантом времяпровождения. И все было хорошо, пока не возникли они — братья Лестрейндж, Беллатриса и Барти Крауч-младший... Битва была недолгой, отчасти от того, что нападавших было больше, но в основном — из-за внезапности. Глядя, как Фрэнк тянется к сумке за волшебной палочкой, я невольно вспоминал свою нелепую смерть — у меня палочки не было вовсе, ведь я не ожидал, что мой лучший друг окажется предателем и выдаст наш адрес самому темному волшебнику всех времен... Довольно быстро Пожиратели обезоружили и связали Лонгботтомов, а затем отправились вместе с ними в какую-то пещеру. Алиса, которая была без сознания, пришла в себя от первого же вопля Фрэнка и сама кричала так, будто чувствовала все, что делают с ним, хотя ее пока не трогали. Беллатриса наслаждалась особенно, глядя, как одним своим заклинанием мучает сразу двоих. Иногда мне казалось даже, что ей не так важно получить от них ответы — главное, сам процесс пытки. Это продолжалось много, много часов, пока у Фрэнка не осталось сил даже кричать, и тогда Пожиратели переключились на Алису. Я не знаю, на что мне было смотреть тяжелее — на то, как жестоко мучают молодую беззащитную девушку, или на Фрэнка, который был еще в своем уме и видел, как постепенно его любимая теряет рассудок от невыносимой боли... Мне кажется, в тот момент, когда он понял, что Алиса сломалась, и ее больше нет, его и самого не стало. Их нашли через пару дней после исчезновения. Бледные, испуганные и беспомощные, они жались к стенам пещеры, а когда увидели пришедших за ними людей, едва снова не закричали от ужаса. И закричали бы, но просто не смогли — оба раз и навсегда лишились голоса. В больнице, после моря успокоительных, они перестали вздрагивать от каждого шороха, но даже их маленький сын, которого миссис Лонгбботом приносила каждый день, не смог вернуть их в реальность... И глядя на них теперь, я понимал только одно — уж лучше умереть, как мы, чем жить и не узнавать даже собственного сына. Снейп пришел в последний день каникул, и наши самые худшие опасения подтвердились — Гарри был в ужасе, и это вызвало у нас сильные сомнения в том, насколько сосредоточен он будет во время уроков окклюменции. Да и реакция Сириуса была не самой мудрой — уж он-то должен понимать, как важно, что Снейп согласился помочь Гарри. — М-да, думаю, нас ждет завтра интересное зрелище, — заметила Лили, когда ребята уже прибыли в школу. — Северус и Гарри... Даже не знаю, кому из них я сочувствую больше. Ну я-то знал, кому. Боюсь, что в ближайшее время моему сыну придется ох как несладко за то, что когда-то давно я творил с его учителем. Уж Снейп-то вряд ли упустит возможность поизмываться над моей живой копией. Пусть даже и поклялся ее защищать. Однако я благоразумно промолчал.