Просто загадай желание.

Холодно... Как же холодно. И тихо... Наверное так, как ещё никогда не было здесь. За столько лет заточения волей-неволей научишься различать тишину. Она не бывает обычной. Всё зависит от мыслей, которые сопровождают её. Бывает тишина спокойная, бывает долгая, бывает злая и колючая, бывает нежная, бывает напряженная, а бывает... Пустая. Последняя самая страшная, потому что в полной мере раскрывает себя. И сегодня тишина была именно пустой. Холодный день сменился холодной ночью, а вместе с солнцем угасли и мысли. В голове было мучительно пусто. Ни одна, даже самая захудалая мысль не забиралась в голову. А нет, одна забралась... «И самой ненастной порой За брата мы встанем горой!». - Какая глупость!- он не воскликнул, не крикнул и даже не произнёс эти слова... Он их прошептал. Прошептал, потому что и сам боялся признавать глупость этого маленького стихотворения... Завета Елиазара. Пафосного и бессмысленного завета. - Я ведь тоже... Брат. Так почему я... Он не стал продолжать. Столько лет он думал об этом... И так и не нашел ответа. За что? Почему он был обречён на эту холодную, пустую тишину? Нет, вопрос не верный. Гнева братьев он понимал. Всё-таки он разрезал небо... Братья, наверное, до сих пор расхлёбывают последствия его поступка. Он не понимал, почему братья не хотели его любить? Ведь он... Он был так рад, когда появился первый. Миран... А следом за ним ещё, и ещё. Он мечтал о большой и дружной семье, но почему же братья игнорировали его? Их безучастие довело его до безумия... Да! Это они во всём виноваты! Не испытывают к нему любви, так пусть испытывают страх! Но... Разве об этом он всегда мечтал? И так каждый раз. Снова, с начала и до конца, до конца и с начала. Мысли шли по заколдованному кругу. Он пытался разобраться в них уже много тысяч лет. И не мог... С досады Карачун слепил снежок и с размаху запустил его в невидимую стену. На секунду картина гор пошла рябью, когда на ней повис расплющенный шарик. Он заслонял весь пейзаж, и Карачун откинулся на снегу, чтобы больше его не видеть. Звёзды... Как их было много. Одна, две, три, четыре... А что толку? У Мирана всегда выходило больше. Из-за, казалось, единственного тёмного облака выглянула Луна. Сначала осторожно показался бок, словно длинная, пышная юбка платья. Затем она показалась вся. - Луна...- прошептал Карачун, протянув к ней руку,- Посмотри на меня. И скажи... За что мне посланы такие муки? Дай мне хотя бы ночь... Одну сладостную ночь забытья. Прошу тебя... Мама. Луна была безмолвна... Но не безучастна. Её мягкий, серебристый свет проткнул тысячью тонких иголочек невидимую стену, и осветил измученное лицо. Карачун долго ещё смотрел на ясный лик матери, и сам не заметил, как забылся. Стройные, холодные горы поплыли перед его глазами, сменились темнотой. И тишиной... Но вдруг тишину прорезали отдалённые крики. Он и сам не поверил, что слышит голоса. Как давно эта холодная тишина не нарушалась ничем. - Раз, два, три! Ёлочка гори! Карачун оказался в ночном сквере. Сверху ярко светили фонари, рядом гостеприимно расположилась лавочка, а всего в нескольких метрах от него, на площадке среди домов... Сверкала ёлка. Такая красивая, такая яркая. Он видел, как много серебряных нитей она протягивала вверх. Вокруг веселились дети. Смеялись взрослые... Гирлянда переливалась разноцветными огнями, и на секунду Карачун залюбовался этим великолепием. Ему вспомнилась ёлка с его братьями. Но он поспешил отогнать от себя эти мысли. Непроизвольно он сделал шаг вперёд, туда, к яркому свету, но в ту же секунду остановился. Кому он там нужен? Его считают злым, а ёлка – праздник добра. Нет, это не для него. Хотя именно этого ему сейчас больше всего хотелось. Пересилив болезненное желание подойти, он отвернулся и быстро пошел в другую сторону. И всё же мир этот привлекал его. Какими причудливыми стали дома... Как изменилась Москва. А Карачун не сомневался, он попал именно в Москву. Это его любимый город. Его... И Мирана. В голове как-то сам собой всплыл образ брата. - Этот город подходит тебе,- непроизвольно слетело с губ,- Жаль, что мне так и не доведётся в нём побывать. Карачун понимал, что это лишь прекрасное видение, посланное ему его доброй матерью, и сейчас благодарил её за это. Пусть всё не настоящее, пусть всё это ему всего лишь снится... Но сон этот – самый прекрасный сон в мире. Карачун проходил мимо пестреющих огнями магазинов и кафе, заглядывал в светлые витрины и улыбался. Много тысяч лет снежные горные вершины были его спутниками, и сейчас он рад был увидеть что-то новое. Вдруг взгляд его привлекла тень за углом магазина. Прохожие не замечали её, но Карачун видел. Осторожно подойдя ближе, он заметил маленькую девочку. Она сидела на небольшом выступе, поджав под себя ноги, и пыталась согреть дыханием голые ручки. Лёгкая курточка, сияющая несколькими неумелыми заплатками, была ей явно не по размеру. Штаны, тоже не самые тёплые, в некоторых местах были забрызганы грязью. Растрёпанные волосы были ничем не укрыты и падали на плечи тяжёлыми кудрями. Девочка не плакала... И даже не пыталась привлечь внимание прохожих, словно не нужна ей была помощь, и не она сидела сейчас на холодном выступе магазина и пыталась согреться. - Девочка, кто ты?- он и сам не заметил, как подошёл к ней. Она отозвалась не сразу. Подняла на Карачуна большие тёмные глаза, долго смотрела на него и только потом опасливо ответила: - А Вы кто? Дедушка Мороз? - А разве похож?- он и сам не понимал, почему улыбается ей виновато. - Немного...- она говорила тихо, иногда шмыгая носом от холода. - Как тебя зовут? - Уля. Ульяна. - Как ты здесь оказалась? Где твоя семья? - Я... Из дома сбежала,- она ещё раз шмыгнула носом и съёжилась от внезапного порыва холодного ветра. - Замёрзла совсем... Держи,- Карачун снял шарф с шеи и накинул на девочку. Он оказался таким большим, что укутал её почти до колен. Ещё несколько секунд Ульяна куталась в него, а потом нежно улыбнулась ледяному духу. - Спасибо. - Идём,- он осторожно взял её за руку,- Я отведу тебя домой, а ты расскажешь мне, что случилось. «Хотя бы во сне... Хотя бы во сне я совершу что-то... Хорошее»- вихрем пронеслось в голове. - Я жила с мамой и с папой в подвальчике,- её высокий, нежный голосок потонул бы в шуме улицы, если бы Карачун так болезненно не вслушивался в её историю,- Они очень много работали, чтобы нам хватало денежек на еду. А однажды вечером мама не вернулась. Папа пошел её искать, и вернулся только под утро. Сказал, что мама больше не придёт. Что она на небесах из-за... Как же это называется? Сердечного приступа. Я ему не поверила, и всё ждала, что мама вернётся. У нас в подвале есть маленькое окошко, оттуда видно улицу. Я каждый вечер сидела около него и ждала маму. А папа... Он стал всё чаще уходить куда-то по ночам. А недавно он ушел и не вернулся. Я три дня его ждала... А потом пришли какие-то люди и сказали, что мой папа замёрз. Они захотели забрать меня в детский дом, а я убежала. Я не верю, что мои родители бросили меня! Этого не может быть! Они просто очень долго работают. Я знаю, они всегда перед Новым годом много работают, чтобы купить мне подарок. Но в этом году мне ничего не нужно...- она резко остановилась, подёргала его за руку и попросила тихо-тихо,- Дедушка Мороз, сделай, пожалуйста, так, чтобы мои мама и папа нашлись. Пожалуйста. Я буду очень-очень хорошо себя вести. Я дома уберусь и вымою всю посуду. Даже ужин сама приготовлю... Только пусть они найдутся. Карачун опустился на корточки рядом с ней и заглянул в глаза. Девочка не плакала... А из его глаз впервые в жизни скатилась слеза. Она больно обожгла щёку и медленно покатилась по холодной коже. Но он не спешил её убирать. Сердце его разрывалось. Карачун смотрел в большие глаза девочки и не знал, что сказать. Дар речи на мгновение пропал, и он не мог оторвать взгляда от этих уверенных глаз. Она верила в его силу, и сказать ей правду он просто не мог. Мир, что же ты делаешь? Почему оставляешь эту девочку на произвол судьбы, одну, в огромном городе? За что ей посланы такие страдания? Сейчас, сравнивая себя с ней, Карачун вдруг понял, что беда её во сто крат хуже его собственной. Любить и потерять... Потерять навеки... Если мир этот действительно так жесток и несправедлив, как жестоко и несправедливо он обошёлся с этой девочкой, то... Он не стоит того, чтобы его спасали! - Хорошо...- Карачун и сам испугался, когда слово слетело с его губ. Но отступать было поздно. - Они вернутся. Вот, возьми,- он снял с шеи лунный камень, подаренный когда-то ему его матерью,- Этот камешек волшебный. Зажми его в руке и загадай желание. Вон там, у ёлки. И оно обязательно сбудется. - Правда?- лицо её просияло такой радостью, какую редко можно было увидеть на сухих человеческих лицах,- Спасибо! А Вам не жалко расставаться с ним? - Нет. Тебе он нужен больше,- он мягко потрепал её по волосам. - Спасибо большое. Тогда идёмте! Ульяна повесила лунный камень себе на шею и потянула ледяного духа к ёлке. Карачун и сам не заметил, как пришел к той самой площадке, у которой оказался в начале. Поддавшись влечению, он всё больше приближался к яркому свету. А впереди... Его проводником была маленькая, укутанная в его же шарф девочка. Она бежала, и, оглядываясь порой, улыбалась так нежно и счастливо, как никогда ещё не улыбался и сам Карачун. Что-то тёплое закралось в его сердце. Была ли это лёгкая, мимолётная радость, он не знал. Свет стал заливать всё пространство. Карачун не сразу понял, как смазывается ночная картина. Он видел перед собой только девочку. Она стояла, сжимая в руках лунный камень, и шептала: - Дедушка Мороз, ёлочка-красавица, сделайте, пожалуйста, так, чтобы мои мама и папа нашлись. Тоненький её голосочек пролетел эхом. Свет заполнил, наконец, всё существо, и Карачун с ужасом осознал, что проснулся. Горизонт сиял рассветом, и Луна больше не имела власти в этих землях. Он снова вернулся в своё ледяное заключение. Ещё несколько секунд он пытался всё понять, осмыслить, но мысли путались, словно нитки в старом клубке. И от безысходности, от отчаяния, от ярости и бессилия Карачун закричал... Так сильно, что снег лавиной сошёл с соседних гор. Он кричал, а перед глазами его стояла маленькая девочка, сжимающая в руках лунный камень. *** - Брат. Брат, проснись!- вывел Карачуна из задумчивости голос Мирана,- Ты что, заснул? - Мне кое-что вспомнилось... Карачун с некоторым удивлением обнаружил себя в кабинете Мирана. Вспышками полыхали в памяти прошедшие события. Война с братьями, и новая попытка разрезать небо. Верно... Всё это было. А после неё была долгая дискуссия между братьями. В итоге решено было оставить Карачуна под присмотром Мирана, в его резиденции. Конечно, ёлочная стража отнеслась к этому решению без энтузиазма, но... Этого стоило ожидать. Один только Миран вёл себя так, словно ничего не случилось. Будто и не было вражды, и десяти тысяч лет заключения. Словно они никогда не ссорились, а всегда были любящими друг друга братьями. - И что же тебе вспомнилось?- Миран опустился в соседнее кресло, отдавая брату принесённый бокал чая, и отпивая из своего. - Тринадцать лет назад я попросил у матери одну ночь забытья,- он с силой сжал бокал,- Чтобы только не видеть тех гор... Она исполнила моё желание. И мне приснилась Москва. Я встретил там девочку. Красивую маленькую девочку. Её родители погибли, она сбежала из дома и мёрзла в тёмном углу. Мне стало так жаль её... Я увидел в ней самого себя, наверное. Она назвала меня – Дедушка Мороз. Я отдал ей тогда свой талисман – лунный камень. Подарок моей матери, врученный вместе с мечом. Она просила, чтобы я вернул ей её родителей, но я не мог этого сделать... И я солгал ей. Пусть это был всего лишь сон, но... Я помню, что именно тогда возненавидел мир с новой силой. Мир, в котором существует такая несправедливость, не должен существовать. И сейчас... Не знаю, почему мне это вспомнилось. - Может тебе прогуляться?- кажется, брат не нашел предложения лучше,- А то всё сидишь у меня в кабинете, сидишь. - А смысл? Пугать по твоей резиденции ёлочную стражу? Нет уж, уволь меня от этого. - Да ладно тебе, брат. Пойдём. Пройдёшься, посмотришь, как тут у нас всё устроено. Идём. В итоге Миран его уговорил. После случившегося Карачуну было немного стыдно показываться кому-то на глаза, пускай он в этом и не признавался. Но всё же сегодня пришлось выйти. В резиденции Деда Мороза было всё как всегда. Везде бегали люди... Вот Маша с Никитой о чём-то оживлённо разговаривают у окна, вот Доброхот даёт указания кому-то из кондитерского отдела. Все были заняты делом... И все старались не замечать Карачуна, хотя и удавалось это с трудом. Но сейчас он на них не обижался. Внутренне он прекрасно понимал – всем нужно время, чтобы свыкнуться. Миран что-то оживлённо рассказывал ему о ёлочной страже, но Карачун почти не слушал его. Ему снова вспомнилась та девочка... Из мыслей вывел только крик какого-то парня: - Шеф! Шеф!- он подбежал к Мирану, запыхавшийся,- У нас ЧП! - Максим, отдышись и скажи толком, что случилось. - Новенькую нашли. - Так что же в этом такого чрезвычайного? - Не обычную. Обычно же мы всех до Нового года собираем, а эта... В общем, сейчас сами всё увидите. Она в вестибюле. Что-то в сердце закололо. Карачун и сам не понял, почему помчался за братом в вестибюль и с таким волнением хотел увидеть новенькую. Что-то подсказывало ему, что это... Но это не может быть! Однако... В вестибюле, окружённая уже успевшей собраться толпой молодых магов, стояла девушка. Ей было чуть больше восемнадцати. Невысокая, хрупкая и красивая, она улыбалась виновато, кутаясь в тёплый чёрный шарф. Тёмные кудри спадали на плечи, а большие и без того глаза округлялись от удивления. - Где её нашли?- спросил Миран, оглядев прибывшую. - Стояла у ёлки. У неё на шее какой-то камень... Он...- парень не мог нормально говорить от волнения и сбившегося дыхания,- Работает, как сфера. В общем, я ничего не понимаю. Но Карачун их разговоров уже не слышал. Перед ним толпа магов быстро расступилась, и он взглянул в глаза девушки, не в силах поверить себе... - Ульяна? Это был не сон? Она мучительно долго смотрела на него... Словно не узнавала, пыталась вспомнить... И вдруг нежно, лучисто улыбнулась. На шее её блеснул тот самый лунный камень. Она легко подошла к Карачуну, словно проплыла по воздуху, и мягко обхватила руками его за шею. Он тоже обнял её, но до сих пор не мог осознать всего происходящего. Она... Здесь? Спустя столько лет. Это не сон? И был не сон... Это реальность... - Спасибо,- прошептала она тихо,- Я тринадцать лет хотела Вам это сказать. Спасибо... Моё желание исполнилось. Когда Вы пропали с той ёлки, ко мне подошла супружеская пара. Она удочерила меня. Я всегда любила моих настоящих родителей, но точно так же полюбила и приёмных. Они вырастили меня, как родную. Все эти тринадцать лет я была счастлива... А сейчас. Сбылось моё последнее желание. Я всё же встретила Вас. И поблагодарила. Карачун сильнее обнял её... Зарылся носом в тёплый шарф и уже не видел ничего. Ни довольной улыбки Мирана, ни удивлённых глаз всей ёлочной стражи. Для него всё исчезло... По щеке снова скатилась слеза, но теперь она не обжигала. Впервые в жизни он плакал от счастья. Был и есть в этом мире хотя бы один человек, который испытывает к нему искренние, тёплые чувства. Теперь выросшая Ульяна стала для него символом нового, возродившегося мира, из которого всё же исчезла та чудовищная несправедливость. Не в силах совладать с голосом, он прошептал ей еле слышно: - Тебе... Спасибо.