Подобно укусу василиска

Впервые его Чарли увидел, когда шел на урок прорицания. У Хаффлпаффа и Рейвенкло он только закончился, с этими ребятами гриффиндорцы частенько пересекались, но Чарли был готов поклясться, что раньше этот парень никогда не появлялся в поле его зрения. Он был младше на год, и, пусть в шестнадцать лет эта разница была куда более существенной, чем в тридцать, Чарли ничего не мог с собой поделать. Он сразу понял, что этот парень обворожителен — Уизли просто стоял и смотрел на то, как он проплыл мимо, тихо смеясь над шуткой кого-то из однокурсников, и удалился в темноватый коридор. — Чарли, ты что, дракона увидел? — хмыкнула Хелена, миловидная слизеринка с его курса, и Чарли сглотнул. Ну, в принципе, заявление было резонным, потому что, когда он вечером начал искать этого таинственного парня с Хаффлпаффа, Чарли поймал себя на кое-чем. Его «Вы не знаете этого парня?», «Вы не знаете такого парня, он с Хаффлпаффа?» звучали так взволнованно и нежно, словно он и правда говорил о драконах. Гриффиндорцы мотали головами и утыкались в книги, пытаясь в последний момент что-то доучить, слизеринцы молчали, а уже следующим утром все студенты разъехались на Рождественские каникулы. Все праздники Чарли провел в Норе, тихо вздыхая и пытаясь вообще понять, что с ним происходит. Маленькие Фред и Джордж даже опрокинули на него котел с воздушным мороженым, чтобы хоть как-то отвлечь, но у них не вышло: он продолжал думать о милом парне с алыми волосами, и это было, ей-богу, так странно. Еще никогда Чарли так не хотел вернуться в Хогвартс с праздников, но его ожидание было вознаграждено сполна. До замка он добирался в карете без лошадей — и с кем же он оказался в ней? Это была судьба, не иначе. Волосы хаффлпаффца теперь были не ярко-красные, а нежно-голубые, но Чарли все равно узнал его. Узнал по вздернутому носу, лукавой улыбке, блестящим глазам — он был до странного похож на близнецов, а оттого стал только приятнее, и Чарли ему, конечно, подмигнул. — Мы не знакомы, а нам ехать вместе почти час, — произнес он, руку протягивая. — Меня зовут Чарли Уизли. — Я знаю, ты тот помешанный на драконах парень, о котором все говорят, — ответил хаффлпаффовец, и улыбка его стала еще шире. А потом осторожно пожал руку Чарли. — Я — Дора. Чарли немного нахмурился и переспросил: — Д-дора? Как Теодор? На миг его вопрос вызвал у хаффлпаффца замешательство, и Чарли будто услышал, как заскрипели извилины его мозга. Быть может, он сказал что-то не то?.. Кто знает, но Дора вернулся в реальность быстро. Лицо его было сложно разглядеть в полутьме кареты, поэтому Чарли лишь по его словам смог понять, что все в порядке. — Да, как Теодор, — почему-то тихо рассмеялся Дора. Имя было такое странное — Дора. Дора стал его другом, несмотря на то, что они были на разных курсах. Это-то и мешало им часто видеться, но Хогвартс не был Лондоном, в нем все могли найти всех — этим-то постулатом Чарли и пользовался, то и дело вылавливая группу хаффлпаффцев. Дора каждый раз был рад его видеть и каждый раз улыбался ему, его даже не смущали постоянные дыры, прожженные в мантии Чарли. Мантия самого Доры вечно была заляпана то ли красками, то ли зельями, но ему это даже шло — тем более, что под каждое пятнышко он рано или поздно красил волосы. Под фиолетовое — в лиловый. Под золотистое — в желтый. Любимым цветом Чарли стал бирюзовый, с которым Дора проходил целых две недели. Кто-то из маглорожденных гриффиндорцев со скукой заметил, что, скорее всего, Дора красит волосы, как простые смертные. Эти ребята постоянно отмахивались от Чарли, говоря, что не общаются с Хаффлпаффом; это была правда, и Чарли не винил их. Со Слизерином контакты у Гриффиндора были налажены куда лучше, а потому он оставался одним... таким. На курсе. Любителем хаффлпаффцев одним он оставался, да. За пару месяцев Чарли многое узнал о Доре. Дора любил зеленый чай и ненавидел ромашковый, Дора очень хорошо летал на метле и легко обгонял Чарли — Чарли, который тренировался, чтобы быть быстрее драконьего пламени!.. Он ведь хотел стать драконологом — а вот Дора, кстати, понятия не имел, кем он будет. — Как получится, так и сложится. Мне все дороги открыты, — ловко вытаскивая из рук Чарли хлебную палочку, произнес он с улыбкой и начал хрустеть. Дора был очень необычным. Он был не красивым в привычном понимании этого слова, но прекрасным своей... особенностью. Своими яркими волосами, легкой колкой улыбкой и взглядом, полным энтузиазма, острым подбородком, ровными зубами и маленькими ушами, что вечно были спрятаны за длинными локонами; еще у него были очень мягкие волосы. Трогать их было одно удовольствие, и Чарли любил делать это, когда они сидели вдвоем около черного озера. — Против гриндилоу нет заклинаний. Им нужно ломать пальцы, — медленно говоря, гладил он Дора по волосам, мягким и послушным. Дора лежал у него на коленях и, кажется, слушал, но не слишком внимательно, но Чарли был готов рассказывать ему что угодно и как угодно долго, лишь бы Дора был рядом. Он невероятно дорожил дружбой с Дора. — Неужели вам это не рассказывали на третьем курсе?.. — У нас учитель защиты от темных искусств так себе был на третьем курсе. Пока его не увезли в больницу Святого Мунго, — легко выпалил Дора, — он же должен был и у тебя вести. — Точно, — вспомнил Чарли сухонького старичка, который пытался даже, а вовсе не вел, у него ЗОТИ на четвертом году обучения. Уроки были такими скучными и незапоминающимися, что Чарли с трудом смог сдать СОВ на «выше ожидаемого», что было ему так нужно для продолжения обучения делу драконолога! Ах, сколькими нехорошими словами он вспоминал профессора Пиккари, по ночам наверстывая программу четвертого курса! Но все эти воспоминания становились не такими уж и плохими, когда Чарли вспоминал, что он был не один. Сейчас не один. Чарли потребовалось много времени, чтобы понять, почему ему так хотелось прикасаться к Доре. Брать его холодные руки в свои теплые, плести цветные косы, обнимать, отрывая от земли. Да и просто улыбаться в ответ, на самом деле. Дора был мил, Дора был добр, Дора был весел и непоседлив, как два рыжих кое-кого, и, находя каждую из этих черт, Чарли чувствовал, что влюблялся в него все больше. В его звенящий смех. В его манеру хватать тыквенные пироги в охапку. В его высокий голос, скачущую походку и привычку запрыгивать на Чарли сзади, когда он того не подозревает. И, когда до Чарли дошло, это было все равно что укус василиска — так же стремительно, болезненно и с вопросом «Как это вообще могло произойти?» Последнее прочно звенело в голове у Чарли, потому что... Это было даже облегчением. Перси вечно ворчал, что нормальные парни заводят себе девушек не позже четвертого курса. Фред с Джорджем любили добавить, что такими темпами ему достанутся только драконихи — мама за это давала им по затылку полотенцем, а Билл только спокойно говорил, что если Чарли предпочтет драконов, это будет его выбор. К словам Билла Чарли прислушивался больше остальных хотя бы потому, что они были не такими обидными, но он был согласен с близнецами в подозрениях, что его привлекают только драконы. А вот тут оказалось, что нет, и у Чарли будто камень с души упал. И тут же забрался обратно, приволочив с собой кучу мелких острых камешков, что начали терзать его сердце: для Дора-то от подобного признания никакого облегчения не было бы. Он же был, ну, нормальным. Кажется. Кажется... Но каким же чудесным — во всех смыслах этого слова. Чарли бы многое отдал, чтобы гулять с ним в Хогсмиде вдвоем как влюбленные. Чтобы дарить друг другу подарки на Валентинов день. Чтобы вместе танцевать на тех редких вечеринках, что позволяли им устраивать преподаватели. Чтобы целовать его руки, чтобы дышать в его губы, чтобы смотреть в его глаза — да, Чарли бы многое отдал, в том числе и саму дружбу с Дора, и это казалось ему... Единственным, наверное, правильным решением. Это был первый день настоящей, природной весны, а не календарной. За окном стало теплее, начали петь птицы, и Чарли, походив по запретному лесу, нашел те цветы, которые точно бы понравились Доре. Букет из чертополоха был и милым, и по-своему красивым — совсем как сам Дора. Так казалось Чарли. — Я могу с тобой поговорить? — осторожно спросил он, пряча цветы за спиной, и Дора, у которого только закончилось зельеварение, обескуражено кивнул. Чарли взял его за острый локоть и отвел немного в сторону, в тот закоулок подземелья, куда редко кто заглядывал, и там, в свете огня факела, сбиваясь, пробормотал: — П-послушай, Дора, ты мой... друг. Мой милый друг. Очень милый друг, если быть честным, надеюсь, я для тебя такой же, — он почувствовал, как заалели его щеки, но отступать было уже поздно. Мягко он взял руки Доры и вложил в них букет из чертополоха, сжал его ладони и, наконец, смог произнести то, о чем давно грезил: — Ты... Сходишь со мной на свидание? И тут же торопливо добавил: — Если ты ударишь меня или проигнорируешь, я пойму. М-мне, — приложил он ладонь к груди, — было сложно признаться себе, да и тебе, поэтому... Вот. Лицо Дора вовсе не изменилось. В плане эмоций, но от последних слов Чарли оно будто немного вытянулось... Сильнее, чем при обычном непонимании. Чарли даже подумал, что ему так сильно кровь в голову ударила, что начались проблемы со зрением. Дора осторожно провел кончиком пальца по ребристому цветку чертополоха и, вздохнув, улыбнулся — как и всегда. — Ну, думаю, я не могу тебе отказать. А то у тебя и правда одни драконы останутся, как твои братья говорят. Так хорошо Чарли никогда еще не было. Когда Дора привстал на носочки, чтобы просто дотянуться до долговязого Уизли и поцеловать его в уголок губ, это был... счастливейший момент в жизни Чарли. Правда. И самый ужасный — тоже, потому что он соизволил немного смущенно опустить взгляд на ноги Дора, который начал расстегивать свою мантию, и в конце концов пробормотал: — Д-Дора, а почему ты в юбке?.. Дора поднес букет к лицу и медленно вдохнул, будто наслаждаясь отсутствием запаха у цветов чертополоха. А потом в этот же букет пробормотал: — Потому что пришла весна, на улице стало теплее... И теперь-то уж точно стоит тебе рассказать. Можно твою руку? Чарли молча протянул ему руку. В конце концов, только что милый хаффлпаффовец согласился пойти с ним на свидание, ну как он мог ему отказать?! Это было бы так... не по-человечески. Дора взял его ладонь и положил на свою грудь, плоскую, твердую, а потом заставил сжать пальцы. И в тот же миг Чарли почувствовал, что она начала расти. Вот прямо. Расти. Да. В его руках у Дора отросла настоящая девчачья грудь, упругая и мягкая, и Чарли чуть было не упал в обморок прямо на месте. А Дора встряхнул своими пастельно-апельсиновыми волосами, которые немного отросли, и, отняв от лица букет из чертополоха, очень виновато посмотрел на Чарли. — Я... Чарли, вообще-то, знаешь, я... Вроде как... Я метаморф. И я девушка. Меня зовут Нимфадора Тонкс, приятно познакомиться. Это было самое первое свидание Чарли Уизли, и он определенно не понимал, куда катился этот мир.