— Ты сделал алгебру?
— Да, конечно. Ты пропустил новую тему в четверг. Я могу объяснить тебе между уроками, если, конечно, ты хочешь, — в раздевалке стоит запах пота, и невозможно душно. Кудрявый расстегивает последние пуговицы своей белоснежной рубашки, что так ему идет и облегает упругое тело. Он надевает свою любимую футболку с разбросанным по ней текстом, и несмотря на то, что он постоянно ее носит, она все еще не выглядит застиранной. Гарри наклоняется, чтобы завязать шнурки неоновых кед, из-за чего шоколадные кудряшки падают ему на лицо. Он, будто ребенок, высовывает кончик языка, старательно завязывая крепкий бантик на правой ноге.
— Все. Я готов. Тебя подождать? — он поднимается, явно довольный собой, мельком глянув в зеркало. Гарри буквально не может удержаться и начинает корчить рожицы самому себе, прищуривая глаза из-за яркого солнца, что пробивается сквозь окно, оставляя тени от ресниц на его розовых щеках. — Как ты думаешь, мне лучше с капюшоном? Или без? — этот идиот даже не ждет ответа, то снимая, то накидывая на голову черный капюшон своей толстовки, расплываясь в широкой улыбке.
И да, ему идет этот капюшон. Этому придурку идет буквально все, поэтому Луи лишь усмехается на его детские выходки и идет за ним в спортзал. Он огромный, светлый, с вечной толпой людей, которые, кажется, находятся здесь целыми сутками. Воздух спертый, пропитанный потом, отчего голубоглазый морщит носик. Он никогда не понимал, почему нельзя просто выгнать всех людей и раскрыть все окна, которых, кстати, здесь было предостаточно. Шатен думал, что от них нет никакой пользы, если он даже не может открыть их, почти задыхаясь то ли от не совсем приятного запаха, то ли от вида играющего в волейбол Стайлса.
Он на самом деле думает, что ему бы стоило растрясти свой небольшой животик и округлые бедра, но ему лень сейчас даже просто подняться и взять в руки мяч. Голубоглазый восхищается этим кудрявым чудом, которому он отдал свое сердце, заботясь и ненавязчиво, почти незаметно, ухаживая за ним. Он восхищается тем, каким серьезным он мог быть, подавая мяч, но в следующую секунду тут же становиться маленьким ребенком и буквально начать бегать за солнечными зайчиками или накидывать капюшон, скрывая алеющие щечки, когда у него что-то не получается. Гарри пропускает подачу и снова, безумно смущаясь, краснеет и падает на пол звездой, абсолютно не волнуясь о его чистоте. И Луи ничего не остается, кроме как отвернуться, чтобы никто не заметил, что он улыбается, как влюбленный по уши идиот. Его взгляд приковывается к завораживающей погоде за окном: все укутано белыми коврами пушистого снега, а яркие лучи солнца пробиваются сквозь холодные тучи, заставляя белоснежные сугробы искриться.
Звенит звонок, и кудрявое чудо одним из первых забегает в раздевалку и становится под душ, а Луи остается только следовать за его непредсказуемыми действиями. Гарри выходит достаточно быстро, оборачивая мягкое полотенце вокруг бедер, заставляя голубоглазого одеваться и дышать быстрее.
В классе прохладно, даже немного пробивает дрожь, а все из-за этих моржей, которые вечно проветривают кабинет, несмотря на снежную погоду за окном. Луи недовольно бурчит и идет закрывать все три окна по очереди.
— Софина! Иди сюда, посмотри на эти хлопья за окном, — восторженно выкрикивает кудрявый, зовя к себе девушку с прекрасными волосами. Луи бросает взгляд в сторону шума, он прекрасно знает, откуда он исходит. Он уверен, что может слышать, как его сердце разбивается, когда видит, как краснеют щечки Гарри и загораются глаза, как только к нему подходит девушка. Если бы ему сказали, как он сейчас покраснел, он бы скорее всего расстроился. Шатен не может понять, почему кудрявый так не любит свои постоянно краснеющие щеки, которые сводят всех с ума и придают безумное очарование. Луи думает о том, что волосы Гарри еще не до конца высохли, и он может заболеть, если так и будет стоять возле окна.
Это то, что голубоглазый привык делать. Заботиться об этом придурке, и, кажется, это стало чем-то самим собой подразумевающимся. Застегивать его куртку, доставать и надевать на него шапку, а потом слушать недовольное бурчание из-за испорченной прически, помогать подняться, когда этот идиот снова путается в своих ногах.
Но снежинки за окном и правда большие.
***
Лучи яркого солнца светят прямо в глаза крошечному клубочку, который свернулся на груди кудрявого. Он недовольно жмурится и раскрывает глаза, переворачиваясь на другую сторону, смотря на Гарри, который все еще сладко спит, не обращая никакого внимания ни на яркое солнце, ни на движение возле него. Его кудри немного запутались и разбросались по всей подушке, легкая тень от ресниц падает на его высокие скулы и сводит с ума еще не до конца проснувшегося Луи. Шатен мягко целует Гарри в подбородок, немного щекоча лицо, и обводит пальцами множество татуировок на его теле, заставляя немного поежиться и наконец проснуться.
— Доброе утро, прелесть, — говорит Гарри своим хриплым ото сна голосом, заставляя тело Луи покрыться мурашками. Он еще не до конца открыл глаза, но уже расплылся в широченной улыбке, чувствуя себя невероятно счастливым, просыпаясь каждое утро с любимым человеком в одной кровати, нежно целуя его в щечку.
— Доброе, — Луи целует его в ответ, и они лежат так еще очень долго, заплетая пальцы в волосах друг друга и сплетаясь в нежных, ленивых поцелуях, пока их животы не начинают урчать, заставляя обоих недовольно хмыкать.
Спустя столько лет Луи все еще заботится о своем кудрявом чуде так же сильно, как и делал это после их первой встречи. Он лениво потягивается и скидывает с себя белоснежное одеяло, ступая на холодный пол босиком, накидывая на себя огромную футболку.
Замешивать вместе тесто для блинчиков каждое утро, слизывать с носа капельки черничного джема — это то, во что эти двое так влюблены. И нет, дело не в блинах, от которых скоро придется отказаться, так как есть одно и то же каждый завтрак не так уж и весело, несмотря на редкие разбавления в рационе сливочным омлетом или молочной кашей.
Дело в изящных лодыжках Луи, который готовит в одной лишь огромной футболке Гарри и подпевает песням по радио, и во все таком же неуклюжем кудрявом, который каждый раз внимательно наблюдает, а потом пытается помочь, но всегда неудачно, что заставляет Луи улыбаться и влюбляться в это чудо еще больше.
Он все также высовывает кончик языка, когда старается что-то сделать, и Луи правда чертовски сильно любит это. Любит этого кудрявого идиота. Любит, когда он разговаривает во сне, играет с их собакой на кровати. И хотя Луи ненавидит шерсть в простынях, его сердце тает каждый раз, когда он видит все это, и как два этих балбеса делают самое невинное лицо, когда, наконец, замечают шатена. Луи любит то, как сильно вырос Гарри, он до сих пор не понимает, как он упустил момент, когда это чудо стало на голову больше него. Он жутко негодовал, когда не смог больше держать вещи над головой и смотреть, как кудрявый пытается до них дотянутся, но он соврет если скажет, что не умирает каждый раз, когда Гарри обнимает его со спины и целует в макушку, накрывая своим телом, заставляя Луи чувствовать себя как дома.
Они заваривают любимый чай с ароматом клубники и шоколада вместе со свежей мятой и двумя кубиками сахара. Луи согревает руки, крепко держась за любимую малиновую кружку, и просит Гарри принести ему махровые носочки, когда они выходят на балкон. Там свежо, и тело пробивает небольшая дрожь, их согревают лишь носки со смешными мордочками и крепкие объятия, спутанные кудряшки светятся золотом на лучиках солнца и выглядят еще очаровательней. Луи сладко зевает, и Гарри знает, что он тут же завалится спать, стоит только кудрявому переступить порог.
Он улыбается. Улыбается и думает о том, сколько времени у них еще впереди, и о том, что скоро выходные, и он точно не даст Лу уснуть.
«Как вы думаете, некоторые души действительно созданы Вселенной только друг для друга?»
© Эмери Аллен.
