Единственное желание

Единственное желание Как много может всего лишь одна мысль, идея, единственное желание? Мы редко задумываемся о том, как наши мысли порою преобразовываются в реальность. Но что есть реальность? Наши субъективные представления и впечатления, то, в чём вы уверены, но что если мы заблуждаемся? Получается, вся наша жизнь может быть сплошным миражом, не имеющим ничего общего с реальностью. Жизнь, порождённая мыслью. Я всегда чувствовал себя не в своей тарелке, сколько себя помню. Всю жизнь пытался вписаться в этот мир, в систему, но у меня никогда этого не получалось. Я постоянно смотрел на мир как будто со стороны, не являясь его частью. Пытаясь понять, что он такое и как он устроен, что важно, а что нет. И тогда, сидя за партой, вечно смотря на мир за окном, я повернул голову и увидел тебя – голубые глаза, длинные волосы цвета зрелой пшеницы, заплетённые в две косы, и лучезарная улыбка, что тронула моё сердце. Ты была новенькой в нашем классе, но ворвалась в него ярким солнышком. Сидя за партой, я робко смотрел, как ты смеешься, улыбаешься, и делаешь всех вокруг чуть счастливее. Ты восхищала меня, в тебе было что-то такое, что действительно зарождало желание жить, становиться лучше, стремиться быть ближе к тебе. И в чём-то я даже завидовал, глядя на то, как легко ты уживаешься в этом мире, в то время как я смотрю на него через толстое стекло своих иллюзий. Сколько воды утекло, а я всё ещё помню то самое счастливое время. Пройдя по пустому кабинету, я сажусь за нашу с тобой парту. Я помню, как нас посадили вместе, я тогда впал в краску и глупо улыбался, как дурак, всё никак не мог нарадоваться тебе – рядом, так близко. Нежный голос, который я так любил слушать издали, раздался эхом в пустующем классе… – Меня Славяна зовут, но ты можешь звать меня Славей. А я всё смотрел в окно, пытаясь ответить на три вопроса: Кто я, что есть мир вокруг, зачем я живу? Если человек в 17 лет думает, что он понимает и знает мир – это нормально. Если думает так в 25 – значит он ни капли не продвинулся и застрял в детстве. Ведь так легко не думать о всех этих сложных вещах, да? Другое дело, если уже в подростковом возрасте ты никак не укладываешься в рамки какой-либо системы и начинаешь чувствовать, что мир вокруг эфемерный, а все эти сообщества - сплошной обман. Дети видят только то, что показывают им взрослые. Подростки же не видят даже этого. Пубертатный период довольно забавен – возраст противостояния и сурового нигилизма ко всему, желание перестроить весь мир по своему подобию, по своим правилам и идеалам. И, если подросток умён и любит думать, рано или поздно он придёт к вопросам – «Кто я? Что есть мир вокруг? Зачем я живу?» И, конечно, ответов на эти вопросы не будет. И если ребёнок с мозгами – он пойдёт искать ответы, впитывая все знания, собирая воспоминания и свои представления по кусочкам, пытаясь собрать цельную картину. Но это редкость – большинство просто забьёт пустоту алкашкой или ещё чем-то. И лишь немногие доберутся до Ницше и начнут понимать хоть какие-то детали, и смогут дать себе ответы. Кто же я? Не знаю, человек, из плоти и крови, идущий по своему пути – не больше и не меньше. Что есть мир вокруг? Динамичная история с различными персонажами и рандомными ивентами – никогда не знаешь, что тебя ждёт впереди. Зачем я живу? Не знаю, незачем, видимо. И когда отвечаешь на эту троицу - нагрузка на мозг облегчается на девяносто девять процентов . Мир полон иллюзий и кривых зеркал, через которые мы видим мир. О, а моё самое любимое – иллюзия собственного всемогущества Нам кажется, даже видя случайный труп на улице, что с тобой просто не может такого случится – чёрт возьми, ты же главный герой этой истории! Но со временем, возможно даже под угрозой жизни, придёт осознание того, что время играет против человека, и что бы ты не делал, смерть может наступить в один миг, буквально за следующим поворотом. И как бы умён, хитёр, добр, богат или силён ты ни был – перед смертью равны все. И что самое страшное – мир на этом не закончится. Он и дальше будет существовать, память о тебе истлеет, и всё, что ты делал, будет рано или поздно забыто. Таким образом, в один день никто даже и не скажет, существовал ли ты на самом деле, или тебе всё это приснилось. Эта мысль долго пугала меня и не давала покоя. Что бы я не делал – ничего не имеет смысла... Славя смотрела на меня тогда, покинутого, отречённого и нелюдимого, и спросила: – Что случилось? – в её голосе проскакивали нотки жалости и нежности. – Славя, а что самое главное в жизни? – Жизнь, Семён. Сама жизнь и есть самое важное. Смех, люди вокруг, общение, изучение всего вокруг, и наслаждение этим прекрасным миром, который дарован нам. Может быть, я заблуждаюсь, но если я смогу сделать мир чуть светлее за свою жизнь – значит, она была не напрасна. Пожалуй, это единственное, что действительно важно. И это был единственно верный для меня ответ, от той, которую я хотел слышать. Забавно. Я столько думал, размышлял, читал, и зашёл в тупик, сделав вывод – жизнь бессмысленна. Но ты сразу нашла лазейку и дала мне верный ответ. И я хочу верить в тебя, я хочу пойти за тобой, и действительно сделать мир лучше, в первую очередь для тебя. И тогда я сформулировал ответ на третий вопрос. Зачем же я живу? Чтобы сделать Славю счастливой, а она сделает счастливым весь остальной мир, мы вместе это сделаем. Сколько бы я не гнался за тобой, ты всегда на шаг впереди, и никогда мне тебя не догнать. Похоже, несмотря на всю мою чёрствость и холодность, я действительно, по-настоящему полюбил, а в голове лишь одно имя – Славя. До тебя я слонялся во тьме и не видел смысла ни в чём, но ты стала тем светом, что озарила мне путь. Я сидел в полуметре от своего счастье, и всё боялся протянуть руку. Чёртова скромность, застенчивость и неуверенность в себе. Для меня Славя стала объектом самых сладких грёз. Но впереди были экзамены, так что нужно было выбирать дальнейший путь, в коем я не видел особого смысла. Мы часто болтали на переменах, а я просто упивался твоим голосом, не обращая внимания на содержание. – А ты куда будешь поступать? – Не знаю, а ты? Она засмеялась и ответила: – Вообще-то я первая спросила! Но ладно, я собираюсь поступать в медицинский, врачом буду. И тебя вылечим, – она засмеялась и игриво перекинула косу через плечо. Не сложно догадаться, куда я решил поступать, да? Всё ради того, чтобы быть с ней вместе. Впервые в жизни мне действительно хотелось стараться, трудиться и выкладываться по полной – ведь всё это ради тебя. Я верил, что мы обязательно будем вместе, и сделаем этот мир лучше. Я упорно готовился, и сдал экзамены, с трудом, но удачно. Славя подала документы, я тоже, и мы оба были приняты на первый курс. Как же я тогда был счастлив – наконец-то всё было так, как должно быть! …Мы как-то пошли с тобой на крышу, разговаривать по душам под луной. – Славя, а о чём ты мечтаешь? – Даже не знаю… Пожалуй, чтобы все были счастливы, ведь это самое главное. – Даже плохие люди? – Не бывает плохих людей, есть только озлобившиеся и несчастные. Если все будут счастливы, то и, как ты сказал, "плохих" людей не будет. – Хм... Славя скорчила смешную рожицу и начала меня щекотать: – Ты чего такой хмурый? Веселее, всё-таки у нас сегодня какой-никакой, а праздник. Я улыбнулся, отвечая: – Да, сегодня наш с тобой день победы! – Ну вот, другое дело! Так тебе идёт гораздо лучше, чем угрюмая физиономия. Славя вновь улыбнулась, и взяв меня за руку, сказала: – А давай загадаем желание? И мы загадали. Бойся своих желаний. Холодный ветер пронизывал мою куртку, которая ещё и немилосердно жала в подмышках. Бродя по пустым улочкам города-призрака, в голове у себя я слышал твой голос – тихий, но многократным эхом отдающийся в душе. Пройдя пару улочек, я завернул во двор. Двери от подъезда не было на месте, так что я спокойно поднялся наверх, на третий этаж. Постучав в квартиру, я понял, что в ней никого не было – дверь заскрипела после третьего удара. Пустующая квартира нагнетала тоски и уныния, и я прошёл на кухню, вновь провалившись в воспоминания… Тёплый август, твой день рождения. Я купил цветы и стетоскоп – в качестве дружеской шутки на тему поступления в медицинский. Я наконец-то стал частью твоей вселенной, перестав смотреть на мир из окна, наше единение душ просто опьяняло меня, и я спешил, спешил любить тебя сильнее. Из-за рассеянности я немного опоздал: дом был полон гостей, смеха и радости, и в центре всей это идиллии – моё Солнце. Кажется, я действительно начинал понимать, почему Славя так любит жизнь. Праздничный гул прервал голос именинницы: – Мама, папа, я хочу познакомить вас с моим молодым человеком – Игорь. Юноша, которого я прежде видел лишь несколько раз в нашем медицинском, вышел из коридора, после чего обнял и поцеловал Славю. Небо потемнело в моих глазах, а все свечи затухли. Я не мог видеть то, какими глазами она смотрит на него, мне было больно от этого зрелища. Я встал из-за стола и ушёл, не оборачиваясь на зов Слави. Однако далеко уйти мне не дали. – Семён, что случилось? – Не важно, всё в порядке, просто я вспомнил, что у меня есть очень срочные дела. Она нахмурила брови и бросила строгий взгляд – Не ври, я же вижу, когда ты обманываешь. Взгляд Слави смягчился – Это из-за Игоря, да? Я не стал отвечать и просто отвёл глаза – её взгляд за какие-то секунды превратился из исцеляющего в дикую пытку. – Прости, но... Ты хороший друг, я люблю тебя, но не так, как ты бы того хотел. – Я всё понимаю, Славь, не надо со мной как с маленьким, переживу. Я всё понимаю, я ведь видел его уже. Я ему просто не ровня. Славя отстранилась от меня, сменив жалостливое умиление на злость. – Не говори так! Семён, просто... Понимаешь, любовь нельзя заслужить или взять силой. Она просто случается. Я люблю его, а он любит меня, и это по-настоящему. Я не хотел её слушать – отвернувшись, я сделал шаг прочь, но обнаружил мягкую ладонь на своём плече. – Семён, пообещай, что мы останемся друзьями… Ты мне дорог. – Обещаю... - бросил я в пустоту и ушёл прочь. И вот я снова на этой разрушенной, как и моя мечта, кухне. Горечь воспоминаний гнала меня прочь, на безлюдную улицу. Славя, где же ты? Пройдя чуть дальше, я увидел здание медицинского: может быть, она там? Войдя внутрь, я обнаружил лишь массу пустых кабинетов и аудиторию, наполненную бесполезной свободой. Осень, я помню ту осень. Я снова сидел, посматривая в окно, изредка поворачиваясь вперёд, видя Игоря и Славю, сидящих в обнимку. Ненависть, злость, ревность – я перестал чувствовать жизнь, когда ты ушла от меня. А ведь счастье было так близко, на расстоянии вытянутой руки. Возможно, если бы я признался тогда, сейчас всё было бы иначе, и рядом с тобой был бы я, а не он. Каждый день я наблюдал за ними со стороны, я мечтал быть, нет, я должен был быть на его месте. С другой стороны, я попросту был недостоин быть рядом с ней. Он – красавец, спортсмен, высокого роста, отличник курса, и будущее светило медицины. Она – лучшая девушка планеты. Не мой уровень, как говорится. Можно уже радоваться тому, что мы когда-то дружили. Френдзона – это мой максимум. Я вспомнил ту ночь под луной, когда мы загадали наши желания. Я ведь просто хотел быть с тобой, лишь с тобой… Взбесившись, я рванул из аудитории, крича: – Да пропади оно всё пропадом! Я хочу, чтобы этот мир исчез, оставив лишь нас вместе! Она повернулась, но я уже летел вниз по лестнице прочь, подальше от этого взгляда. … Будто и не её дом вовсе – никаких вещей не осталось, словно педантичный вор вынес из квартиры абсолютно всё. Само же здание тоже не собиралось задерживаться – вместо двери на балкон в общей комнате зияла дыра на всю стену. Город по ту сторону постепенно осел до фундамента, словно большой ребёнок решил растоптать свои песочные куличики. Постояв у самого края, я на секунду соблазнился идеей спуститься «по-быстрому», но поёжившись от порыва ветра, побрёл на выход. Утром я проснулся от головной боли, беспрерывно бьющей в висок кухонным ножом. Спотыкаясь и держась о стены, я дошёл до ванной, только чтобы обнаружить, что раковина рассыпалась по полу вместе с ванной и унитазом. Те немногие лекарства, что я хранил здесь, и вовсе будто отрастили ноги, и не сдерживая поток матов, я направился к холодильнику – в его недрах должна быть спасительная прохлада пива… Куртка уже не выглядела новой, хотя я покупал её всего месяц назад. Жуя полузасохший «сникерс», я прошёл до дома Слави, теша себя мыслью, что мы вместе с ней выберемся из города, подальше в глушь, где моё солнце будет со мною и только со мною… Не найдя её ни дома, ни в медицинском, я оббегал сначала все места, куда мы ходили вдвоём, потом – обходил дворы и закоулки улиц, крича её имя. Добравшись до самых окраин, моему взору предстала белая пыль, селящаяся над землей, насколько хватало глаз. И что было страшнее всего, и что я заметил только сейчас – вокруг не было ни единого звука: даже мои шаги словно утопали в безжизненном асфальте. Я кричал. Кричал от боли, кричал от страха, кричал от того, что не могу найти её. Кричал, чтобы наполнить мир вокруг суррогатом жизни. Я кричал, даже когда связки не выдержали, я должен был кричать, чтобы ОНА услышала. «А давай загадаем желание?» Рухнув на колючий асфальт, я повернул голову, из последних сил смотря на небо. Что же ты загадала, Славя? А Славя загадала жить для этого мира и делать его лучше, быть его неотъемлемой частью. Мира не стало по моей вине, по моей вине не стало Слави...