Паранойя

**** Залетая в гримерку после первого акта, весь мокрый и растрепанный, Локонте с порога заявил, что по требованию Дова сегодня на Вивре непременно должны быть объятья. Ты, не прекращая красить правый глаз, миролюбиво ответил: - Ни за что! - Но Дов... - начал возмущаться Локонте, но ты лишь по-сальеревски ухмыльнулся. - Мне противопоказаны стрессы на работе, не так ли, Микеле? - Да… Но стрессы у тебя из-за твоей дурацкой паранойи! Которую надо лечить! Слушай, Фло, Дов же нам потом такую выволочку устроит, если мы проигнорируем его просьбу! Ну всего лишь одно объятье! Хуже уже не будет! Последний спектакль этого сезона! Решайся! - Ты недооцениваешь наших фанатов. Уже сегодня это объятье будет на Ю-Тубе, а уже завтра появится клип весьма мерзкого содержания… - Но Фло! – заныл итальянец. В такие моменты ты его откровенно ненавидел. Человек четвертый десяток разменял, а ведет себя как капризный ребенок. Он это, разумеется, специально делает, потому что на других эти его фокусы прекрасно действуют, но тебя это откровенно бесит и никогда не прокатывает. - Я сказал нет, значит – нет! - Фло! Тебе надо срочно поменять свое отношение к ситуации. Клод прав, ты все преувеличиваешь. Это всего лишь объятье. Дружеское! Я вообще чуть ли не на каждом спектакле с мужиком целуюсь – и ничего! - Ну, это ты, тебе ничего, - пробормотал ты, но, увидев, как он нахмурился, поспешно добавил: - Это часть твоего имиджа. К этому уже все привыкли. А я так не могу… - Да нет в этом ничего такого! Это совсем несложно! Давай я прямо сейчас тебя поцелую, и мы, наконец, решим твою проблему? - Что? – удивленно переспросил ты, а потом, осознав, что он только что предложил, разъяренно завопил: - ЧТО?! - Вот не надо так остро реагировать. Я тебе помочь хочу, Фло! И это всего лишь часть психотерапии. - Твой психотерапевт – идиот, Мик! Я тебе об этом уже сказал, и не устану это повторять. - Он очень квалифицированный специалист, - надулся Локонте. Кажется, обиделся. - С чего ты так в этом уверен? – ляпнул ты, не подумав, а потом быстро прикусил язык. Не надо лезть в его личную жизнь. Меньше знаешь, крепче спишь. Ты очень надеялся, что Микеле проигнорирует последний вопрос, но итальянец почему-то решил ответить: - Месье Жоффруа помог мне. Когда у меня была… тяжелая жизненная ситуация. Это было несколько лет назад… Я впервые приехал в Париж. Тыкался, как слепой щенок, по звукозаписывающим компаниям, искал себе место в разных проектах, но никто не хотел со мной сотрудничать. И я тогда совсем разуверился в своих способностях. Я хотел бросить заниматься музыкой, потому что был убежден в своей бездарности. Еще и с деньгами были проблемы, из квартиры меня выгнали… Я даже неделю под мостом ночевал, хорошо это летом было. Депрессия была страшная! И я думал, что однажды точно с этого моста спрыгну! Но, как оказалось, мир не без добрых людей… Я встретил Клода – и он буквально вновь поставил меня на ноги. Он не только замечательный специалист, но и мой лучший друг! Если бы не он, я не знаю, где бы я сейчас был… Если был бы вообще… Голос его дрогнул, он грустно замолк, а тебе на миг показалось, что он сейчас разревется, как неуравновешенный подросток. Смотреть на него было… больно. Какой же он все-таки маленький и хрупкий без всей своей показной дерзости, без пафосных штучек, без сумасшедшего веселья. Такой уязвимый… Вот что он творит, мерзавец? Взрослый мужик, вроде, а сейчас выглядит ну до того несчастным, что тебе его жалко. Хочется просто подойти, обнять покрепче, прижать его голову к своей груди, погладить по крашеным светлым волосам, залитым лаком, и сказать: «Все будет хорошо, не думай об этом». И ты уже делаешь шаг ему навстречу и протягиваешь руку – а потом вздрагиваешь всем телом и резко отступаешь назад. Ни за что! Это же классика фанатских рассказов! Микеле в роли жертвы, ты в роли утешителя, а дальше… Лучше не думать о том, что дальше! Черт! Ну почему ты с детства такой любопытный? Если бы не фанатские истории, ты бы в жизни не увидел в этой ситуации ничего предосудительного и непременно бросился бы утешать Локонте, как и должен поступить лучший друг. А теперь – вместо крепкого объятья ты просто пару раз хлопаешь Микеле по плечу, говоря что-то вроде «Ну, ну, все нормально…». Впрочем, и этого оказывается достаточно, потому что Мик больше не собирается разводить нюни. Вытерев нос кружевным рукавом рубашки, Локонте смотрит на тебя печальными черными глазами и, смущенно улыбнувшись, говорит: - Прости меня, Фло… Не знаю, что на меня нашло. Я не хотел грузить тебя своими проблемами. Тем более, это все давно в прошлом… - Все в порядке, Микеле, ты ни в чем не виноват. Это я должен извиниться, что назвал месье Жоффруа идиотом. Очевидно, я был не прав. Он счастливо улыбается тебе в ответ и все минорные чувства тут же исчезают с его лица, а в глазах появляется прежний задорный блеск. Кажется, он что-то задумал… - То есть, ты признаешь, что месье Жоффруа не идиот? Мысленно вздохнув, ты киваешь, а воодушевленный Локонте жизнерадостно продолжает: - И, значит, ты признаешь, что он может тебе помочь? - Думаю, да. Попытаться однозначно стоит, - соглашаешься ты, все еще не до конца понимая, к чему он клонит. - Отлично! Значит, я могу тебя поцеловать? Наверное, на твоем лице так ярко отражаются твои эмоции, что он тут же поспешно добавляет: - Только в качестве психотерапии. Мы друзья, Фло. И я просто хочу помочь! – он с мольбой заглядывает тебе в глаза. Чертов манипулятор! Специально, небось, устроил этот спектакль… Но ты тоже не железный, и тебе просто хочется избавиться от своих дурацких страхов. Побыстрее избавиться и не возиться с горой тестов. Поэтому ты все же соглашаешься. На эту идиотскую идею идиотского психотерапевта. Пусть Локонте тебя целует – и если ты ничего не почувствуешь, а ты ничего не почувствуешь, в этом ты уверен, значит, у тебя с ориентацией все нормально, а сумасшедшие фанаты пусть идут лесом. Вы становитесь друг напротив друга. Локонте заглядывает тебе в глаза, как бы спрашивая разрешения, и ты, тяжело вздохнув, киваешь. Раз уж это быстрый и надежный способ… Он подходит ближе, и ты начинаешь паниковать. - Только без рук! – говоришь ты, и уже совсем было собравшийся обнять тебя Микеле послушно засовывает руки в карманы сюртука. - Без рук, - говорит он и, приподнявшись на цыпочки, тянется к твоему лицу. - И без языка! – сурово предупреждаешь ты, глядя на его свернутые трубочкой, влажные от блеска губы. Микеле с видом мученика возводит очи к потолку. - Разумеется! - раздраженно шипит он, и прежде чем ты успеешь выдвинуть еще какое-то предупреждение, он тебя целует. Ну, то есть, не то, чтобы целует, формально, его губы просто касаются на одно мгновение твоих губ. Это странно, влажно и непривычно, потому что ты даже не думал закрывать глаза и прекрасно видишь в зеркале, что целуются два мужика. И неважно, что один из них с макияжем и в малиновом камзоле, зато другой вполне себе мужественно бородат и брутален! …И, разумеется, именно в этот момент дверь в гримерку распахнулась, и на пороге возник Мерван Рим в гриме и в костюме Клоуна. Возник – и тут же застыл с отвисшей челюстью, успев выдохнуть громкое «Ой!». Ты среагировал мгновенно, отпихивая от себя Локонте. Итальянец быстро пришел в себя и резко обернулся. Вовремя, потому что Мерван, наконец, справился с моральным потрясением и осторожно сказал: - Извините, что помешал. Но… что это вы тут делаете? - Репетируем! – не сговариваясь, мгновенно выпалили вы и переглянулись. Ситуация была дурацкая, и тебе хотелось рассмеяться, хотя рациональная часть тебя прекрасно понимала, что вы только что нажили себе проблему. - Репети-и-руете? – недоверчиво переспросил Рим и задумчиво почесал голову, увенчанную кислотно-розовым ирокезом. – Что-то я не помню у Моцарта и Сальери подобного номера. Дов переписал сценарий? Черт! Ну почему Мерван такой зануда? Всем подавай обоснованный ответ…Что, нельзя было поверить на слово, убраться из гримерки и благополучно забыть об этом неприятном инциденте? Пока ты рефлексировал, Локонте не терял даром времени и внезапно выдал: - Это сцена свадьбы Моцарта. Фло мне проспорил. Сегодня во втором акте он будет играть Констанцу. Ты так и застыл на месте. Мерван с минуту просто стоял с удивленно выпученными глазами, видимо, силясь представить себе эту картину. А потом его богатое воображение все-таки справилось с поставленной задачей, нарисовав такой живой образ затянутой в корсет, широкоплечей бородатой Станци, что Клоун громогласно заржал, сползая вниз по стеночке. - Ты что, совсем рехнулся? – зло зашипел ты, хватая Микеле за лацканы его камзола и ощутимо встряхивая. Итальянец только смущенно улыбнулся и растерянно развел руки в стороны, будто говоря, мол, а что ты от меня хотел? Импровизация она такая штука, непредсказуемая… - Дурак ты, Локонте, и шутки у тебя дурацкие, - доверительно сообщил ты, отпуская Микеле и поворачиваясь к тихо поскуливающему где-то в районе пола Мервану. - Хватит ржать, Рим! А то я сейчас резко заболею, и Констанцу будешь играть ты! - А что сразу я? – моментально посерьезнел Клоун. – Я с Локонте не спорил, так что сами разбирайтесь! Кстати, Фло, ты парик уже примерил? Или тебе укладку будут делать? Хочешь, принесу тебе бигуди Диан? А ресницы когда накрасишь? – и Мерван, громко всхлипнув, зашелся новым приступом гомерического хохота. Сволочь! Лишь бы поржать! Ты не мог больше на это смотреть. Локонте всю эту кашу заварил, он пусть и расхлебывает! А тебе доктор велел «избегать стрессовых ситуаций». Поэтому ты бросил последний разъяренный взгляд на растерянно улыбающегося Моцарта, промаршировал к двери и, переступив через вытянутые ноги рассевшегося на полу Клоуна, гордо вышел из гримерки. **** Ну, конечно, Фло в своем репертуаре! Вошел в образ невозмутимого Сальери и картинно свалил. Эгоист чертов! А Микеле теперь отдуваться за двоих. Пока успокоившийся Мерван поднимался с пола и стряхивал пыль с цветастых клоунских шаровар, Микеле, кусая губы, отчаянно размышлял, как бы объяснить Риму, что у них тут с Фло произошло. - Эм, Мерв, - вздохнув, начал, наконец, Локонте, но Клоун тут же его прервал, вежливо улыбнувшись и примирительно подняв руки. - Это не мое дело, друг! Все в порядке. Вам с Фло не нужно ничего объяснять. - Нет, ты все не так... - Забыли, Мик! Я уверен, что это не то, чем кажется. Но, как бы то ни было, это меня не касается, поэтому я ничего не видел. - Спасибо, - только и смог сказать Микеле, облегченно выдохнув и улыбаясь в ответ. - Кстати, а неплохой вышел бы номер! Сегодня все равно последний спектакль этого сезона, так что могли бы оторваться. Правда, думаю, Дов бы не разрешил, но фанаты бы были в бешеном восторге! – добавил Мерван и, задорно подмигнув накрашенным глазом, тихо посмеиваясь, удалился по коридору. Подправив размазавшийся макияж, Микеле последовал за ним. До начала второго акта последнего в этом сезоне спектакля Моцарт Рок Опера оставалось 3 минуты. Все-таки зря Микеле решил улаживать «проблему» Фло во время антракта. Мало того, что Мерван их застукал и черт знает как все понял, так еще и второй акт спектакля оказался под угрозой срыва. Сначала Клоун, который на Comédie Tragédie смачно чмокнул Микеле в щеку и залился не поддельным, актерским, а самым настоящим ржачем, едва успев начать петь второй куплет. Потом Сальери, накрашенный только на один глаз, и потому выглядевший весьма экстравагантно, очень удивил своим видом сначала Ямина, а потом и всю публику. Потом кошмар на Les Bien Qui Fait Mal, когда ряды демонов Антонио зачем-то пополнил демонический Клоун Моцарта, и бедный Фло метался по сцене, сначала убегая от хохочущего Мервана, а потом уже гонясь за ним следом, чтобы побольнее стукнуть обнаглевшего Рима партитурой. Потом длинная сцена Розенберг-Сальери, во время которой Ямин не стеснялся импровизировать, выдвигая все новые и новые догадки, откуда у Сальери фингал (потому что один накрашенный глаз Мота смотрелся именно как фингал). К Вивру Фло был уже порядком измотан, а Микеле вообще еле стоял на ногах, потому как денек выдался тяжелый, плюс еще и бессонная ночь накануне. Поэтому Моцарт все-таки споткнулся и просто упал в объятья Сальери, которому хватило совести не отойти назад и не уронить друга на сцену. Выводя последние ноты финальной песни, Микеле смотрел в испуганно расширившиеся глаза Фло и думал, что Дов-таки получил объятья на Вивре, а Мот убьет Локонте после спектакля. После поклона Микеле, избегая встречаться с Фло взглядом, слинял в гримерку и даже хотел малодушно запереть дверь, чтобы не пускать Фло внутрь. Но потом понял, что это слишком глупо. К тому же, им нужно поговорить. Мик устало сел на диван, когда дверь с грохотом распахнулась и красный от гнева Фло возник на пороге. - Это что было?! – взревел француз, начиная надвигаться на растерявшегося Мика, а потом все же остановился и отступил назад. Ага, все-таки хорошо, что Мот предпочитает держать дистанцию. - Ты о чем? – спокойно спросил Микеле, поняв, что убивать его не будут. – О том, что мы выполнили пожелание Дова, или о том, что было во время антракта? - Ничего не было! – зашипел Фло. – Слышишь? Ничего! Мерван пообещал мне, что никому не расскажет, так что… - И ты ему поверил? – насмешливо спросил Локонте. Ему нравилось издеваться над Фло, хоть это было жестоко и шло вразрез с данными французу рекомендациями «избегать стресса». - Ты на что намекаешь? – испуганно спросил Мот, слегка бледнея. Какой же он все-таки наивный. - Расслабься, Фло. Мне Мерв обещал то же самое. И, я думаю, мы можем ему доверять. Все в порядке. Мот облегченно выдохнул, а Мик, сглотнув, решился все же задать главный интересующий его вопрос: - Так что ты … почувствовал? Когда я.. когда мы... Фло замялся, глядя в сторону и безуспешно пытаясь снять брошь Сальери. Руки его едва заметно дрожали, он выглядел таким потерянным, что Мику стоило большого труда сдержаться, чтобы не подойти к Фло и не начать помогать снять проклятую брошку. - Ничего. Совершенно ничего, - наконец, признался француз, справившись с брошью и нервно кидая ее на стол. - Мне определенно не хотелось бы это повторять, - спустя минуту весело добавил он, глядя на итальянца и изо всех сил пытаясь изображать невозмутимость. - И тем более, продолжать, - поддержал веселый тон Мота Микеле. - Ни в коем случае! О чем ты вообще думаешь, извращенец! – тут же возмутился Фло, а Микеле только усмехнулся. Что ж, предсказуемо. Другого он и не ожидал. Разумеется, Фло ничего не почувствовал и не хочет повторять. И все же – Мот не сказал, что почувствовал отвращение! Не сказал, что было мерзко, не назвал Микеле грязным педиком. А значит, все не так уж плохо… - Думаю, теперь месье Жоффруа обрадует тебя в пятницу, сообщив, что с ориентацией у тебя все в порядке, - радостно сообщил Локонте, и они стали молча переодеваться, не глядя друг на друга и каждый в своем конце комнаты.