мотоциклист

      Разговоры — странная вещь. Обмениваться словами, незаконченными предложениями или вести монолог, а потом резко обрывать его, потому что потерял мысль. Хосок не понимает, зачем участвует в этом, но слово за словом продолжает это делать. Иногда отстраненно и неловко, иногда грубовато и дерзко. Оно само как-то получается, контроль над этим никто не держит. Неожиданно и, что уж там, в новинку приходится так много и долго тренировать свой речевой аппарат, опять же таки, не имея цели. Затягивает и погружает в себя, словно зыбучие пески в пустыне. Но брюнет не противится, а отдается без остатка в дрожащие руки собеседника. Тот тоже не особо уверен, но чрезмерно осторожен: прежде чем сделать шаг, легонько пробует почву, а когда удовлетворяется ее твердостью — ступает вперед. Потоки разной информации и собственные цепочки мыслей соединяются воедино, образуя в голове кашу с привкусом нескладности. Но эта смесь оказывается приятной на вкус. Разговоры — странная, но расслабляющая и будоражащая одновременно вещь. Хосок впитывает как губка каждое слово Чимина, отдавая себе отчет о том, что потом обязательно выбросит лишнее из головы, а пока что не хочется. Прогресс.       Чимин в свою очередь оказывается очень противоречивым, совмещая в себе осторожность и тот факт, что способен быстро открываться людям, даже если те не особо этого просят. Он почувствовал живой объект, который во многих планах мышления схож с ним, и теперь начинает атаку, терроризируя бессмыслицей и частыми «прости, я так много болтаю лишнего, наверное». В этом весь он, на самом деле. Излучает добро и светится всегда, когда Хосок приветливо ему отвечает. Немного раздражает такое, потому что походит на подделку. Но Чон заставляет себя не думать об этом, потому что последние часы он провел на удивление отлично. Ему давно не было так хорошо. Гонки, естественно, не в счет. В душу липнет вязкое чувство радости, от которого хочется побыстрее избавиться, в тайне сохранив воспоминая. Испытывать высшие человеческие чувства не в духе гонщика.       Обеденный перерыв затянулся до самого вечера и, если бы не официантка, которая спустя долгое время принялась убирать столик, парни остались бы еще дольше в этой лапшичной. Улица встретила их резкими ударами холодного воздуха в лицо и тяжелыми облаками на небе. Время останавливается, пока светловолосый говорит с таксистом по телефону, а брюнет пускает клубни сигаретного дыма куда-то навстречу бесконечно серой и тусклой мантии, что повисла над городом. Водитель не заставил ждать и пяти минут, но в течение этого времени образовалась вечность, потому что смотреть безмолвно в небо, ощущая, как подступают мурашки по вине холода, рядом с Хосоком было блаженством. Чимин прикрывает глаза, а под веками всплывают обрывистые картинки ночных гонок. Дарк Хорс никогда никого не подпускал к себе так близко, позволяя находиться на грани его личного пространства, которое, к сожалению, имело большие границы. Парень осознает, насколько бесценен этот момент, не подозревая о том, что стоящий рядом юноша думает так же. Применяя бесценность по-своему, конечно, но все же.       Хосок смущен и просить помощи не собирается, а Чимин как назло витает в облаках. Опомниться его заставил вопрос таксиста: «Вам помочь?», адресованный больному с костылями. Пак подлетает моментально, якобы запрещая кому-то еще прикасаться. Сейчас его время, не мешайте. Брюнет откидывает голову назад и медленно выдыхает — устал, не зная, отчего больше: передвижений или Чимина. Второй запрыгивает на соседнее пассажирское сиденье и называет два адреса, подмечая, что в первую остановку поможет товарищу дойти до подъезда, а дальше по направлению чиминова дома, будьте добры. Им по пути. Забавное совпадение.       По радио в машине крутят все самые известные хиты женских групп, водитель не сдерживается и воет «пульчжана» своим хриплым голосом. А следующую строчку Чимин прокручивает в голове, беззвучно шевеля губами, и посматривает на парня справа. Потому что «my love is on fire» звучит подходяще. Только не любовь, а вся жизнь, и не его, а Хосока. Приедается же песня иногда до такого. Брюнет сонно наблюдает за тем, как быстро меняются локации за окном. Заметив тот самый поворот, который ведет к трассе мечты, парень ежится и проклинает день аварии. Хочется быстрее вырваться из прочных гипсовых оков и взлететь, как в старые добрые. Организм, конечно, восстановится, а вот деньги на новую крошку не упадут с неба. Продавать гараж сначала кажется самой отличной идеей, а потом в сердце начинает щемить — расставаться не хочется, хоть убей. Для Чона это не просто место, где в обычное время скучает железный друг, а целый маленький мир, заполненный самыми дорогими вещами. А еще он всегда мечтал похвастаться своим пристанищем перед кем-то, кто сможет позавидовать. Но только вот за это время не нашлось ни одного такого человека. Пока что. Машина останавливается прямо у нужного подъезда, и Чимин юрко вылезает из салона, чтобы открыть соседнюю дверь. Светловолосый упрям до невозможности, поэтому доводит Хосока до самой квартиры, попутно запоминая дорогу. В дело вступает хитрость под видом назойливости. Старший улавливает это, но молчит и поддается.        — К себе не приглашаю, там бардак, так что, — Хосок задерживает дыхание, надеясь, что его новоиспеченный товарищ поймет, что пора идти.        — Тебя же вчера только выписали, да? — кивок в ответ, — Получается тебя больше месяца в квартире не было, ох… Может, мне помочь с уборкой и все такое?        — Слушай, — внутренний голос подсказывает, что нужно вовремя остановиться, и Хосок убавляет громкость, — я справлюсь сам потихоньку. Я не готов принять твою помощь еще раз. — Чимин виновато опускает взгляд и понимает, что слишком сильно навязывается.       Все, что сейчас происходит в его жизни, происходит впервые. Перемены? С каких это пор его так тянет быть связанным с кем-то даже самыми некрепкими нитями судьбы? Для него отношения с людьми — это общение, которое не выходит за рамки университета. Хосок уже выбывает по этим показаниям. По сути, смысла сближаться нет. Да и вообще Чимин давно привык к тому, что прекрасно обходится без друзей в жизни. Приятели остаются в стенах учебного заведения, в жизни же нет никого и ничего, кроме учебы и навязчивой идеи сделать хобби свои будущем и смыслом жизни в целом. Разбавлять одиночество своим любимым занятием все равно, что смешивать виски с колой. Одиночество горькое, но имеет свой особенный вкус. Хобби, в случае Чимина — танцы, вокал и немного лирики, — нечто сладкое, вызывающее обожание; то, что, попробовав один раз, уже не остановишься. Смесь и того, и другого оставляет незабываемые впечатления. Но все принципы идут к черту, когда Хосок хлопает Пака по плечу, заглядывая в глаза и:       — Я не привык говорить «спасибо», но тебе я больше, чем благодарен. Спасибо, что спас меня тогда. И, да, — брюнет взбирается на Эверест в этот момент на своих костылях, потому что говорить вслух такие вещи критически неловко для него, — сегодня мне было лучше, чем за последние года.        — Я искренне рад, — блондин теряется между «пропустить мимо ушей» и «пустить слезу», но выбирает третий вариант и нежно улыбается, смущая Хосока, — Я правда очень рад, Хосок!        — Кстати, «хён», — Чимин озадаченно мычит, не понимая, что имеют ввиду. — Я старше тебя. На год, если интересно. Так что можешь называть меня хёном.       По спине пробегают мурашки, разбиваясь о кончики пальцев и макушку, а биение сердца отдается каждым ударом в виски. Со дна океана всплывает корабль под названием «радость», попутно светясь от счастья, прогоняя тучи своими ясными лучами. Чимин улыбается во все тридцать два, как полный дурак, заставляя Хосока пересмотреть свое решение. Но уже поздно, потому что:        — Хорошо, хён, — из уст этого солнечного парня такие обычные слова звучат с особенным трепетом. Хосок криво улыбается, потому что не привык, но это искренне. Сейчас очень хочется. Трогает.

***

      Хосок нервно курит уже пятнадцать минут, периодически выпуская мат и ненависть вместе с дымом. Серая квартира окутана противными запахами пыли и сырости, что вместе создаёт комбинацию смерти. К горлу подступает тошнота, хочется спрыгнуть в открытое нараспашку окно, потому что терпеть невозможно. Резкие порывы холодного осеннего ветра ненадолго успокаивают, притупляя мерзкую атмосферу каплей свежести. Парень прикрывает глаза, внушая себе, что в этот раз он не ебнется, откровенно говоря, в попытках совладать с пылесосом. Гордость брюнета задета до предела. Вся эта бытовуха совсем не в его вкусе, не для него, не получается. Почему он должен мучиться с костылями и адской машиной в руках? В очередной раз Чон теряет равновесие, а вместе с ним и адекватный рассудок, и падает на бедро. Больно. Шкала гнева растёт и разбивает возможную грань, отправляясь куда-то в космос. Хосок рвет и мечет; кричит, не зная на кого больше: себя, пылесос или пыль. Не важно. Главное выпустить пар, пока он не отравил тебя изнутри. Из-за резких движений разбивается стеклянная ваза — предмет декора, служащий сосудом для хранения проводов, с характерным и немного драматичным звуком. Терпение и силы парня разбиваются вместе с ней. Осколки разлетаюся по комнате, ловко скользя по паркету и останавливаясь в узких щелях и трещинах.       Ладонь усыпана мелкими порезами, из которых кровь стекает тонкими струйками, добавляя насыщенный красный оттенок светлому полу. Хосок смотрит и усмехается; только в этой усмешке скрыта боль. Не от раны на руке, а от понимания того, что все это и есть его жизнь. Такими же не значительными, но многочисленными порезами заполнена его душа и сердце. Смешно до едкого жжения в желудке, потому что невыносимо. Брюнет хранит в себе всю эту грязь до сих пор, не понимая, как избавиться от неё. Он ищет себя, после того, как настоящего его отвергли, скинув в яму под названием «неудачники, смело пытающиеся прорваться в люди». Возможно, все, за что ему приписали это клеймо и вовсе не оправдано, а главная его ошибка в том, что он поддался давлению и замер, тихо уйдя в бесконечную тьму отвращения к себе. Одиночество в его случае похоже на яд, способный уничтожить определенные чувства и отравить своей мерзостью окончательно. Хосок живёт со страхом встретить однажды старых знакомых и пасть в глубины ада снова. Но этот страх находится где-то глубоко в заброшенной библиотеке чувств, двери в которые закрыли новые увлечения и глоток, пусть испорченной по-своему, но свежести. Пугает только то, что в такой простой ситуации, мысли накрывают туманом, усугубляя физическое и ментальное состояние.       Беспомощность, тьма и капли крови. Порядок, в котором творится неистовый хаос.       Чимин. Имя резко всплывает где-то под ребрами, словно мед, заставляя учащенное сердцебиение успокоиться, приступ гнева прекратить и задуматься. Хосоку срочно нужна помощь, а Чимин тот, кто готов её оказать за милую душу и ничего не попросить взамен. Резкий рывок к телефону вызывает лёгкое головокружение, но Чон не обращает на него внимание, потому что, если отвлечется сейчас, не позвонит никогда. Пока мысль не прошла процесс анализа и обработки в голове, а лишь появилась спасательным кругом в сердце, нужно пользоваться моментом.        — Да, Хосок… Хён, что-то случилось? — Чимин хрипит тихим голосом в трубку. Видимо, спал.        — В общем. Я тут… — из головы вылетают все слова, потому что выставлять себя жалким еще раз — значит довериться и позволить игре начаться, попутно разжечь огонь и разбудить чертиков в Чимине. Брюнет влип, потому что, если дать тому парню зелёный свет, дело возьмется в его руки, подчинять будет он, к чему Хосок не готов. Но пошло все к черту, будь, что будет. Хосок давит на газ и быстро разгоняется, запрещая здравым мыслям возникать не в самый удобный момент. — Признаю, мне нужна твоя помощь. У меня ничего не получается: я постоянно спотыкаюсь об этот ебаный пылесос и, сука, падаю на задницу. Мне кажется, я сейчас выкину в окно либо его, либо сам выкинусь. А ещё я вазу разбил, и тут кровь… Пыль повсюду, вещи разбросаны, а я понятия не имею, как с этим всем справиться. Помоги, — Чимин молча слушает каждое слово, не веря в действительность.        — Ты поранился? — кажется, это главное, что его волнует.        — Да, немного.        — Ты можешь сейчас обработать рану сам? У тебя есть перекись, бинт там или пластырь?        — Чимин… Айщ, стыдно. У меня дома никогда не было ничего из этого, — и Хосоку правда стыдно по своей же глупости.        — Так, ладно. Ничего не трогай, промой рану водой хотя бы и… Жди, я постараюсь приехать меньше, чем через час, — Пак серьезен, в трубке послышалось шуршание, — я сейчас собираюсь и выезжаю, заеду в аптеку.        — Спасибо, — но этого собеседник уже не услышал, потому что бросил трубку, не теряя времени.       Светловолосый заканчивает все дела, связанные с внешним видом, и быстро вылетает из квартиры. Спешит на помощь, забывая о себе. В такие моменты проявляется его истина. Взамен он не попросит ничего, он просто выполняет свое дело, если у него есть на то желание. А сейчас помимо желания, парень до дрожи заинтересован встречей и плевать ему, что придется драить квартиру, скорее всего, в одиночку. Ему не сложно, тем более привык к чистоте. Чистота, кстати, — еще одно слово, которым можно было описать Чимина. Он опрятен, следит за каждой мелочью, а его разум не держит в себе мысли отрицательного характера. Дело тренировки и воспитания своей воли. Пак научился следовать правилам, поставленным родителями, а затем создал собственные. Он работает сам на себя, выполняя попутно обязанности на стороне и свои желания. Помочь Хосоку — второе, поэтому все в порядке вещей.       Чимин возникает на пороге с маленьким пакетом, содержащим баночку с перекисью, бинты, вату и пластырь. Довольно быстро. Пунктуальность. Он здоровается, спрашивает, где находится ванная и пропадает в ней, а затем зовет Хосока. Второй не понимает, что вообще происходит, но тихо следует указаниям младшего, потому что уже поздно противиться. Руки Пака дрожат, он аккуратно обрабатывает рану, прикусив губы. Боится сделать одно неверное движение и услышать отказ. А Чон боится, что ему сделают больно, но пытается довериться и позволяет прикасаться к себе. И дело не в ране, а в общем плане. Хосок подпускает Чимина к себе слишком близко на свой страх и риск. Пухлые пальчики осторожно перебирают бинт и обматывают им ладонь пострадавшего. В воздухе зависает запах лекарств и аромат младшего юноши. От него веет свежестью и почему-то женственностью.        — Спасибо, — парень смущенно отводит взгляд — такая забота непривычна для него.       Гость, на удивление, молчит и лишь иногда спрашивает по делу. Он наказал хозяину сидеть на месте, дабы обезопасить обоих. Время утекает, как песок, потому что Хосок, погруженный в страницы книги, не замечает, как часы отбивают час с прихода Чимина. И тот быстро появляется на пороге кухни, заявляя, что закончил с уборкой.        — Знаешь, Хосок-хён, — Чимин опирается о дверной косяк и смотрит с долей хитрости в глазах, — я пока убирался, изрядно проголодался, — он намекает, — может, поедим вместе чего-нибудь? — игра началась. Светловолосый просек это, как только зашел в квартиру. Оборачиваться и идти назад уже нельзя — заденет гордость. Теперь он постепенно наносит атаку и, наметив следующие шаги, движется вперед. Пак не знает точной цели и что его ждет в конце, но интерес побеждает, вынуждая взять на себя роль охотника под прикрытием. Он работает вдумчиво, отводя должное количество времени на анализ и разработку плана. Сейчас все, что ему нужно, — заставить Хосока раскрыться больше, чем в пробную попытку. Та встреча стала неким бета-тестом, на котором желанный плод стал яснее вместе с тем, есть ли шанс на продолжение. И оно есть — Чимин в этом более чем уверен. «А он не промах» — думает гонщик, когда узнает себя в поведение этого парня, понимая, что в том тоже горит желание азарта. В своей степени, но все же. Они такие противоположные и противоречивые оказываются похожими в более узких понятиях.        — А давай, — Чон удовлетворенно поднимает брови и чувствует, как внутри разжигается интерес на пару с голодом. К чему же приведет финиш в конце этой неизведанной дороги? Обсуждая предстоящий обед, младший узнает, что хён терпеть не может суши, поэтому их целью становится пицца. На сайте заманчивая акция «купи две пиццы, два литра колы и получи еще одну пиццу в подарок».        — В самый раз! — доволен Чимин, — заказываем?        — Ага, только возьми самую острую, — подмигивает Хосок, и блондин понимает: будет жарко.

***

Разговоры — странная, но чертовски нужная в жизни вещь. Хосок понял это спустя пару часов болтовни ни о чем и обо всем в компании Чимина. Пицца давно съедена, но гость не собирается домой. И брюнету не хочется его отпускать сейчас, потому что понравилось. Понравилось быть собой и слушать, как каждую ситуацию комментируют в его защиту. Стыдно признаться: младший затянул в свой омут, вывернул душу наизнанку, перебрал каждую мелочь и теперь сидит довольный, улыбается, как дитя малое. Да и вообще с трудом верится, что он совершеннолетний, потому что в комфортной атмосфере ведет себя совсем не серьезно. Звонко смеется, хохочет, как девчонка порой, улыбается, а в глазах сияют звезды. И Хосок боится утонуть в этом бездонном океане, потому что чувствует утешение и привыкание.