Только не плачь

      Нагиса всё не может остановить поток слёз. Сжимая в обеих руках свёрток с дипломом об окончании школы и скрипя зубами, он старался не издавать лишних звуков, сидя на коленях у изголовья кровати. Время было позднее, родители уже спали, а парень больше всего боялся их разбудить и тем самым привлечь к себе внимание. Он хочет сам носить эту ношу. Это бремя, якорь, ещё не скинутый на дно океана вместе с ним. Один и больше никто.       Этими руками, что сейчас крепко прижимают к груди последний подарок сенсея, он убил его. Этими глазами, которые заволокли слёзы, он наблюдал последние секунды жизни Коро-сенсея. Этими губами, что сжимались в тонкую трубочку, дабы сдержать поток криков, он улыбался напоследок тому, кем он восхищался. Теперь он грязный, считает Нагиса. И от этой грязи даже пожизненная служба в монастыре не поможет очиститься.       Больше не выдерживая натиска чувств, Нагиса срывается с места и, выходя из квартиры, бежит в сторону школы. Нет, не основного здания, конечно нет. Он бежит домой. В то ветхое здание на вершине горы, которое до прихода Коро-сенсея внушало только страх и долинку отвращения. В то место, где Юкимура-сенсей искренне поддерживала своих учеников и верила, что у них есть все шансы на светлое будущее. Нагиса хочет сесть за свою парту, вздохнуть воздуха, которым дышали когда-то их покойные учителя. Почувствовать под подошвой ботинка закатившуюся в щёлку паркета пульку. Посмотреть на доску, представляя, что у неё стоит всё такой же живой Коро-сенсей и делает замечание особо одарённым ученикам, что пытаются убить учителя во время урока, тем самым срывая его.       За всеми этими воспоминаниями Нагиса даже не заметил, как добежал до вышеупомянутого построения и уже стоит напротив двери, ведущей в класс. Табличка 3-Е всё так же висит на своём месте. Хотя, прошло меньше двадцати четырёх часов после их последнего прихода сюда, так что измениться ничего не должно было. И всё же, юноша боялся, что обстановка будет другой. Ему необходима домашняя, классная атмосфера. Та, что царила здесь целый год.       Но он не успел даже сделать шаг навстречу своей парте, как слёзы градом вновь начинают скатываться по лицу, а из уст наконец-то вырывается первый жалобный стон. Всё. Стержень сломан. Нагиса сломан. Оседая на пол, он закрывает глаза ладонями и, не сдерживаясь, кричит сквозь рыдания.       «Это я, я его убил» — вот, что кричит у себя в голове юноша и даже не надеется на ответ, который появляется в лице подсевшего рядом Акабанэ Кармы. Который пришёл сюда сразу же после церемонии награждения и не уходил, чувствуя, что он может помочь дорогому человеку. Который сейчас убирает руки Нагисы от его лица и крепко прижимает парнишку к себе, ласково поглаживая его по волосам лазурного оттенка. Шиота не сопротивляется. Подсознательно он чувствует, что именно это ему необходимо. Ему необходим Карма.       Нагиса не стесняется слёз. Не стесняется своего покрасневшего лица и опухших глаз. С Кармой можно этого не стесняться. Они столько прошли вместе, бок о бок, когда все остальные смотрели со стороны или отворачивались от них. Поэтому сейчас, не задумываясь, юноша утыкается лицом в грудь друга и начинает плакать навзрыд, то и дело говоря, что это он виноват в смерти Коро-сенсея, что был другой выход, но убил его.       А Карме… Карме было больно. И дело даже не в том, что он запихнул свою гордость в одно неприличное место, чтобы поддержать друга. Нет. Ради Нагисы, этого солнца, пробивающегося сквозь тёмные тучи, в его жизни, он готов на всё. Карме было больно видеть слёзы этого солнышка. Видеть, как он винит себя и только себя во всём случившемся, когда в действительности все ученики класса Е и учителя участвовали в убийстве, когда это была просьба самого сенсея. С каждым всхлипом сердце хватало приступ, сдерживаясь, чтобы не разорваться в любую секунду. Акабанэ хотел помочь, но не знал, как. Слова о том, что смерть Коро-сенсея была желанной им самим и о совместном убийстве не помогали, сколько не крути. Поэтому единственное, что он сейчас делал, это качал у себя в руках хрупкое тело человека, которого ни за что в жизни юноша не хочет терять. Постепенно это успокаивало Нагису, потому через десяток-другой минут он притих, а хрипы превратились в слабые всхлипы. — Карма, — позвал парня он, поднимая свои покрасневшие глаза на уже ожидающего друга, — Вы ведь не отвернётесь от меня?       В любой другой ситуации Карма бы подумал и тут же сказал, какой его друг глупый, раз задаёт такие вопросы, но сейчас другой случай. Сейчас он сам хочет расплакаться и лишь молча замотать головой в ответ, подарив слабую улыбку, тем самым давая знать, что они никогда не бросят Нагису. Он бы сделал это, надеясь, что хоть так поддержит его. Но противится своим желаниям.       Прикоснувшись подушечками пальцев к щеке Шиоты, он, найдя подходящий ответ на этот душераздирающий вопрос, сказал: — Куда ты от нас денешься? Мы ведь одна семья. Были, есть и будем.       И это помогло. Нагиса улыбнулся. Пусть и сквозь слёзы, но счастливо, не с тонной горечи и жалости. Светло. Этой улыбкой заразился и Карма, наклонившись к парню и прижавшись лбами. Этого хватило, чтобы окончательно предотвратить новую истерику у них обоих. — Коро-сенсей был бы сейчас очень расстроен твоим настроем, — начал Карма, словив виноватый за произошедшее только что взгляд голубых глаз, — Он бы сказал, что благодарен нам за этот год, за незаменимый опыт и яркие моменты. Ведь где ещё из оболтусов сделаешь достойных людей? — они оба хихикнули. — А ещё он бы сказал, что Юкимура-сенсей нами гордится. И что он рад, что наконец-то оказался рядом с ней.       Нагиса активно закивал, вытянув руки вперёд и обняв юношу за шею. Он понял. Он осознал. Он смирился. Он не попрощался, но улыбнулся вслед.       Дыхание перехватило у обоих, когда они, сами того не осознавая, решили разделить свои чувства сквозь прикосновение губ. Расстояние между ними сократилось механически, будто давно хотели сделать что-то подобное. Хотя, почему «будто»…       Нагиса обрёл новый стержень в лице Кармы.       Карма обрёл причину ежедневной улыбки в лице Нагисы.       А Коро-сенсей смотрел на всё это свысока и улыбался.