Асмодей в Клинике (потом изменю)

Асмодей шел быстрым шагом по пустому коридору. Тот казался нескончаемым. Пустое серое пространство без дверей и выхода. Можно идти и идти, но идешь в никуда. Вдруг он заметил неприметную дверь — наконец-то! Роберт рванул ее, вдохнул воздух полной грудью, ожидая ощутить свежий воздух, запахи не замкнутого дома, а улицы, но... вновь пахнуло аптекой, а чей-то голос произнес: - Ну что, теперь вы готовы продолжить сессию? Это снова был кабинет, это снова была чокнутая глава психушки. И как его занесло в этот адок, по сравнению с которым Геенна была местом уютным и доброжелательным. Там были нормальные люди. Там не было этих бесконечных стен, которые, будто смотрят на тебя изучающим взглядом. А все начиналось хорошо. Как-то раз Роберт в очередной раз понял, что в общении с Нозоми он теряет всякие берега — теряет ощущение правильной линии поведения. То внутренние демоны шептали ему «схвати ее, немедленно, сделай своей», то его накрывало осознанием ее хрупкости — и он уже не знал, правильно ли ведет себя? Не позволил ли демонам вырваться наружу? Или он дал слишком много воли сахарному барашку от папеньки и теперь кажется девушке безвольной тряпкой? Мог ли кто поверить, но Асмодей, когда-то бывший воплощенным пороком и развратом запутался. И в это злосчастное мгновение ему на глаза попалось объявление: «Психологическая помощь всем и каждому! За ваши небольшие деньги!» А почему бы и нет — подумал Роберт и отправился по указанному адресу. Почему-то он не помнил, какой дорогой шел, и как оказался у уютного зеленого домика. Проходя по дорожке через сад, он рассеянно погладил по голове крокодила, подумав мимоходом, что владельцы клиники любят животных. Дверь за его спиной захлопнулась, но он еще не понимал, что это ловушка. В клинике его встретили ласково, по-доброму. Психотерапевт с несколько плавающим взглядом, который, впрочем, можно было легко принять за рассеянность, предложила Роберту чаю и внимательно выслушала его долгий длинный монолог о проблемах. - И каков ваш запрос? Что вы хотите? - Я не знаю, как к ней подойти, как общаться, - вздохнул Роберт. Он хотел добавить что-то еще, но тут из-под стола высунулась голова: - Хэрэ распинаться, иди и выеби телку. Блин, хлюпик какой-то. Следующий! Голова была круглая, лохматая, широкое лицо было обезображено кривым шрамом. Голова нагло таращилась единственным глазом, явно с насмешкой и вопиющим неуважением к проблемам пациента. Видимо, терапевт считала также, потому что принялась упихивать голову обратно под стол. Тут из шкафа вывалилась субтильная девушка, и тоже рванула под стол, одним рывком вытягивая тушу обладателя головы. Вместе с головой. - Что ты тут делаешь?! - зло зашипела она,- Сессия идет! Клиент еще не заплатил! - Ты чего привязалась, дура? - детина явно не испытывал смущения перед девушками. - Я ему помогаю! Я всем помогаю! - Чтобы от тебя был хоть какой-то толк, тебя надо на куски резать. И рот твой заклеить. Амик осклабился: - Зачем же? Это лучшее, что во мне есть! Поцеловать? - Сплюнь в баночку. Психотерапевт взирала на картину с удивительным равнодушием, лишь немного хмурясь. - Ну все, идите выяснять отношения в другое место. Девушка схватила мужчину за волосы и поволокла прочь из кабинета, попутно свернув шкаф и пару стульев. - Вот теперь мы можем продолжить, - доверительно улыбнулась врач. К этому моменту Роберту уже не хотелось продолжать. Настроение ушло, а из-за громилы под столом его преследовало ощущение, что он исповедовался Марбасу. Хотелось умыться и повеситься. - Нет уж, я пойду, - огрызнулся Асмодей. - А заплатить? - За что? За непрофессиональное выполнение обязанностей? Скажите спасибо, если я не напишу жалобы в вышестоящие органы! Вы нагло нарушаете законы! Откуда здесь третьи лица? - Это же ОН. - И что? Ваш любовник на приеме пациентов — это нормально? Это даже не профанация! Все, я ухожу. И он вышел, хлопнув дверью. Но вместо короткого перехода к двери в сад перед ним был бесконечный коридор. *** Коридор не кончался, и лишь иногда в стене мелькала дверь, за которой раз за разом он видел ГГ. Иногда она все еще пила чай, иногда что-то писала, иногда просто смотрела на него. Сначала он зло захлопывал дверь и шел дальше, но снова натыкался на дверь в эту же комнату, и вновь видел ГГ. - Не захотели поговорить? Нет, не захотел. В другой раз он понял, что все-таки проголодался, а на столе стоял не только чай, но и пирожки. В этот раз он зашел, сел напротив женщины и взял пирожок. - Угощайтесь, - запоздало сказала она. -ГГ заглянула в листок, на котором стояла ее чашка с чаем. -Ну что же, продолжим? Нам еще следует обсудить важные вопросы. Асмодей вздохнул: -Передайте еще пирожок с мясом, - попросил он. Пусть несет, что ей вздумается, а он пока поест. Надо отдать должное, пирожки тут просто чудесные. Варенье из пирожка психолога (хотя теперь Роберт уже не верил, что эта особа может похвастаться соответствующим образованием) капнуло на листок, и ГГ недовольно потрясла им, стряхивая бордовые тягучие капли на стол. -Как вы относитесь к суициду? -Отрицательно. - Почему же? Асмодей раздраженно усмехнулся: -Ради долгой жизни я отказался от многого, пожертвовал моральными принципами, стал... - Моральные принципы? - ГГ помолчала, словно пытаясь сообразить, о чем речь, - Разве это жертва? Она снова задумалась. Можно ли считать любовь М к деньгам принципом? Помолчав с полчашки чая, она решила, что нельзя. Это скорее была та черта, которая спаивала субличности М, без этого общего знаменателя конфликтные личности М грозились разнести в пыль свое хрупкое вместилище, или же проще: препятствовать вменяемой деятельности той, которую знали как М. Пока ГГ думала, Роберт заметно расслабился. Следующий вопрос чуть было не заставил уронить его пирожок: -Какие у вас отношения с отцом? Является ли он для вас авторитетом? Выражение лица нефелима и все-таки упавший на стол пирожок были красноречивее тысячи слов. -Ага, вы его терпеть не можете, - констатировала ГГ, - однако, не смотря на агрессию по отношению к нему, он для вас — значимый человек. -Он ангел. - Значимый ангел. -Он для меня — пустое место! Плевать я на него хотел! Он всегда меня игнорировал, он... ГГ перебила распалившегося Роберта: - А Амик считает, что вам надо набить, простите за цитату, морду, и тогда ваши проблемы не покажутся такими уж важными. Ну и плюнуть в суп обещал, как он выразился, «по доброте душевной и из мужской солидарности к этому хлюпику». - Да какой Амик? К черту! Вы не понимаете! Отец, он хотел только трахать мать, а я всегда был досадно для него помехой. А ко мне если и приходил, то по приказу небес. Да и мама.. Если бы он тогда соизволил явиться чуть раньше, она была бы жива, все было бы по-другому... -Смотрите, от мнения Амика вы отмахнулись, а про своего отца продолжаете говорить. И это естественно, ведь Амик вам — никто, его можно игнорировать, а вот с вашим отцом так не получается. Вы не можете забыть о нем, он занимает очень много места в ваших мыслях. Он — значимая фигура, пусть и отрицательная. Даже не присутствуя рядом, он продолжает влиять на вас. Кстати, вы упоминали вашу мать, ее смерть. Поговорим об этом? - Может, лучше все-таки лучше о суициде? После этого разговора Роберт надеялся, что от него все же отстанут и выпустят, но перед ним вновь протянулся серый коридор. *** Иногда пол был выложен каменными плитами, иногда - деревом, порой попадались лестничные пролеты - но после них снова шел коридор. иногда он был освещен солнечным светом - неизвестно как, ведь окон не было, иногда мерцающим светом ламп. А иногда было совсем темно. Асмодею очень хотелось выбраться, и спустя какое-то время после чая ГГ - желание это было особенно сильным. Внимание нефелима привлекло неожиданное изменение пейзажа: на стене появилась надпись. "Тебе туда" - гласили крупные округлые буквы, небрежные, словно их писали второпях. И прямо на глазах под буквами проявилась дверь. В надежде получить свободу Асмодей распахнул дверь. Это был туалет. *** За одной из дверей в стерильно чистом белом помещении лежал человек. Неподвижный, подключенный к какому-то мерно пищащему аппарату. В изголовье кровати была прикреплена табличка с надписью «самый ценный пациент». - Так вот какая судьба ждет пациентов в этой больнице, - чертыхнулся он. Нет, отсюда надо выбираться. *** Неожиданно дверь в стене распахнулась — сама – и в ней появился мужчина со шрамом, тот самый, что подслушивал под столом разговор с главной. Он остановился на пороге и заорал кому-то в комнате: - Да задолбала ты, сучка белобрысая! Я вам блять что, кормовая база?! Послал бы вас с этой блаженной на пару на метровый хуй, да только вы и там не нужны! Мужчина зло хлопнул дверью, обернулся и заметил Роберта. -А, привет, страдалец. Все еще тут болтаешься? Не решил свою пустяковую проблему? Послушай совета — как вернешься — иди к телке, скажи что любишь — и еби. Главное про любовь не забудь — для всех нормальных баб, это как заклинание для прямого доступа к пизде. Роберт выдохнул сквозь зубы, и проигнорировав ценный совет спросил: - Вернуться? Но как отсюда выбраться? - Что, не отпускает? - мужчина сочувственно хлопнул Роб-Роба по плечу, - тогда не знаю, - Амик улыбнулся лучезарно-издевательски. - А если попробовать пройти вместе с тобой? - Думаешь, выгорит? Ну, давай попробуем. Панибратски обняв Роберта за плечи Амик ногой открыл дверь. Снова ГГ. - Пойдешь? Не хочешь? Ну и ладно. Внезапно вспыхнувшая надежда, умерла и на лице Роберта было написано такое разочарование, что Амик проникся к нему сочувствием. -Хватит кукситься, заморыш. Ну хочешь, я тебя поцелую? Обещаю, полегчает. - Извини, но ты не в моем вкусе, - холодно ответил Асмодей. - Ну не хочешь, как хочешь. Крови все равно не дам. -Да зачем мне .... - начинал было Роберт, но Амик уже скрылся в двери и слова «твоя кровь?» остались несказанными. - Только чай с ГГ не пей, - из двери высунулась голова Амика с ценным советом на прощание, - хрен знает, что она туда мешает. *** Роберт сидел в коридоре и мечтал, как закажет ассасинам всю Клинику: ГГ, блондику, Амика. Надо будет попросить Марбаса, чтобы не стеснялся в средствах и хорошенько развлекся. А он еще и доплатит, чтобы развлечение было не слишком коротким. Какая жалость, что этого нельзя было сделать прямо сейчас. Тут Роберта осенила идея — простая и незамысловатая, и он счастливо улыбнулся. Не переставая улыбаться он начал рисовать на полу коридора печать, способную взорвать все здание. При этом, он вполне может погибнуть, но нем не менее это шанс. Если вовремя запустить регенерацию.. да, это шанс Когда дело уже почти было завершено, перед глазами что-то вспыхнуло, и печать исчезла, словно ее и не было. А на ее месте появилась надпись: «не шали!» *** В следующий раз дверь снова открылась в кабинет ГГ. -Наконец-то! - ощерился Асмодей, выхватывая руны лжебогов, - теперь я с тобой расправлюсь! Но тут перед ним вновь выросла стена, и лишь обрывок фразы донесся до него: - Проявляет повышенную агрессивность... Вы точно не хотите поговорить об этом? Что вызывает у вас такую фрустрацию? - Вы все и вызываете! Выпустите меня отсюда! Никто ему не ответил. *** Все следующие двери неизменно ведут к ГГ. Каждый раз, открывая дверь, Асмодей видит одно и то же: ГГ за столом, смотрит в чашку чая, словно видит в ней что-то кроме темной жидкости. Услышав предательски скрипнувшую дверь ГГ поднимает глаза и предвкушающе улыбается. Раз за разом одна и та же картинка, слово перед Робертом прокручиваю одно видео. Пять раз, десять, двадцать. Сначала нефелиму еще любопытно сколько это продлится, потом перестает интересовать и это. И он проходит мимо появляющихся дверей, потому что знает, что за ними ждет: скрип, ГГ, взгляд, улыбка. Все одинаково, вплоть до блика солнца на портретике Фрейда (лучше на чем-нибудь другом, но что-то клинит, на чем там может бликовать) и мухи, лениво ползущей по столу. Попытки покинуть клинику, минуя двери, ни к чему не привели. Телепорт отказывался работать. Роберт пробовал несколько раз, но заклинание будто рассыпалось, словно что-то мешало ему заработать. Но Асмодей на сдался. Он демон-ученый, он сможет модифицировать заклинание так, чтобы обойти таинственные искажения этого места. Несколько часов он напряженно работает. И наконец, магия откликается, векторы выстраиваются и темнота на мгновение поглощает его. Асмодей торжествующе открывает глаза, и... ГГ смотрит в чашку чая, словно в темной жидкости можно прочесть какие-то важные секреты. Она поднимает глаза, улыбается. Блик солнца. Муха на столе. *** - Отдавайте Асмодея, - с места в карьер начал Велиал. - Кого? - непонимающе отозвалась ГГ - Внутренний конфликт, детские психотравмы, - подсказала М. - Детские травмы? - вскинула брови ГГ, и тут же насупилась, - Не отдам! Моя прелесть... Велиалу, которому сначала хотелось разнести к папаше всю эту шарашку, вдруг развеселился — уж больно детским казалось выражение лица ГГ. И как Асмодей умудрился здесь застрять? - Моя прелесть — это вы, - страстно выдохнул падший, стремительно приблизившись к ГГ. Он нежно провел пальцами по ее щеке, коснулся губ, наклонился к ушку, розовому, неожиданно соблазнительному (Казик-пришедший-в-себя не согласился бы) и прошептал: - тебе понравится. Рука Велиала скользнула под халатик главврача и, немного пошарившись, нашла грудь. Реакция ГГ превзошла все его ожидания. Он ждал чего угодно: порозовевших щек, возмущения, протеста, но не взгляда, полного ужаса — не страха перед сильным и властным мужчиной - а того чувства, которое будит в сердце женщины странное крупное насекомое. Даже немного обидно. Но все равно смешно. Вел удержал ГГ, пытавшуюся выскользнуть из его объятий, и начал целовать ее шейку, проводя по коже языком. - И этот рехнулся! - взвыла ГГ. - Это нормальная психушка, откуда же вы беретесь! Убирайтесь отсюда вместе с травмами детства! Дверь неожиданно открылась, на пороге стоял Асмодей, с изумлением наблюдающий за картиной. Где-то слышался смех Амика: - Так ее! - Пойдем, - Велиал подхватил Роберта, и телепортировался. *** Вернувшись в Геенну Асмодей первым делом подарил букет ромашек Люциферу с подписью «Вот теперь, я понял, что ты совершенно нормальный» и обнял Марбаса. Последний малость прихуел с такого неожиданного наезда и двинул Асмодею в печень, пройдясь по почкам и потанцевал на ноге, дробя коленную чашечку. Роберт улыбался, мир вернулся в нормальные рамки. - Ну ты ебаный дебил, тебе место в психушке, - вынес вердикт падший, и Роберт вздрогнул.