Madness

      Тьма. Холодная, обволакивающая со всех сторон и заставляющая сжаться под ее гнетом. Пугающая. Скрывающая от тебя целый мир. Заставляющая бессильно хвататься за шершавые стены коридора, вздрагивать от пронизывающего ветра, свободно гуляющего по замку, и опасливо оглядываться. Хотя, какой смысл? Перед глазами снова начинают мелькать давно забытые картинки, и ты тяжело сползаешь прямо на холодный пол. Дыхание сбивается, голову пронзают тысячи тоненьких иголок, а сердце колотится настолько сильно, что это причиняет дополнительную боль.       Из последних сил подтягиваешь к себе ноги и утыкаешься носом в острые колени, уже даже не пытаясь успокоиться. На секунду в голове проскальзывает мысль о Филче, которому ничего не стоит найти тебя в одном из пустынных коридоров второго этажа, но на ее место быстро приходят другие. Липкий ужас растекается по всему телу, когда на краю сознания раздается пронзительный крик матери, и ты в отчаянии зажимаешь уши. Но это не поможет, ты же знаешь. Крик только усиливается, грозясь взорвать твою черепную коробку на мелкие кусочки, нос улавливает тошнотворный запах крови, и желудок понемногу начинает бунтовать.       — Хватит, пожалуйста… пожалуйста… — скороговоркой шепчешь в грубые складки мантии, стараясь не создавать много шума, и внезапно чувствуешь, что не можешь даже вздохнуть. — Хватит…       Перед глазами стоит мертвенно-бледное лицо Седрика, все еще охваченное зеленой вспышкой заклинания, и единственное, что тебе сейчас хочется, — это умереть вместе с ним. И ты умираешь. Секунду за секундой чувствуешь, будто твое тело рассыпается до молекул, в ушах все еще стоит материнский крик, горло сжимает сильный спазм, и ты уже не уверена, что сможешь еще хоть раз вдохнуть. Картинка быстро сменяется, и теперь ты уже видишь растерянное лицо Сириуса, медленно погружающееся в эту чертову Арку. Сердце сжимается от невыносимой боли и чувства вины, руки, крепко обнимающие колени, начинают дрожать, и ты уже не в силах подавить первый всхлип.       Сириус… Как раз после его смерти это и началось: панические атаки, случающиеся чуть ли ни каждую неделю, острый запах крови, преследующий тебя на каждом шагу, и они. Галлюцинации. Яркие, громкие и настолько правдоподобные, что голова просто раскалывается от накатывающих эмоций, а сердце клокочет у самого горла, не давая возможности нормально дышать.       Летом было проще. Летом никому не было до тебя дела, и ты безвылазно сидела у себя в комнате, отчаянно рыдая в подушку в попытке справиться с видениями. Но их нельзя победить. Нельзя остановить калейдоскоп ужасных воспоминаний, нельзя заглушить пронзительные крики в голове, нельзя прекратить эту ужасную пытку, что захватывает тебя в свои сети практически каждую ночь, и остается только ждать. Ждать, пока они сами успокоятся, терпеть невыносимую головную боль и изо всех сил сжимать зубами край мантии. Ты не должна кричать. Никогда. Сначала в доме Дурслей, где за любой лишний звук можно схлопотать увесистый подзатыльник, теперь в Хогвартсе. Никто не должен знать, что ты сошла с ума. Иначе тут же запрут в больницу святого Мунго, а оттуда ты уже никогда не сможешь выбраться.       Смерть Сириуса, которая случилась только из-за твоей глупости, не просто сломала что-то в тебе. Совсем нет. Она просто схватила твою истерзанную душу и переломала ее через колено, еще долгие и долгие месяцы измываясь над ее останками.       По всему телу проходит особенно сильная судорога, и ты, уже не в силах сдерживаться, тихо поскуливаешь в промокшую от слез ткань. В голове мелькают рваные обрывки воспоминаний, щедро приправленные все усиливающимся запахом крови, и ты уже не можешь вырваться из их объятий. Искаженное яростью лицо Квирелла, пытающегося тебя задушить, стремительно настигающий Василиск, Сириус, которого почти поцеловал дементор, драконы, русалки, снова смерть Седрика и возрождение Волан-де-Морта. Твоя память пестрит холодящими кровь воспоминаниями, и теперь все они с силой цунами обрушиваются на твою голову и топят, топят, топят…       Внезапно ты чувствуешь на своих плечах легкое прикосновение и тут же отшатываешься как от удара. Резко распахнув глаза, видишь нависшее над тобой лицо отца, а до ушей долетает едва уловимое шипение огромной змеи, и ты уже не можешь сдержать крика ужаса. Рот тут же накрывает чья-то теплая ладонь, а перед глазами все еще стоит отцовская улыбка.       — Да тише же ты! Если нас кто-то засечет…       Тихий знакомый голос звучит словно из-под воды, и твой затуманенный разум отказывается его распознавать. Ведь это очередная галлюцинация, ведь так? Изо всех сил хватаешь холодный воздух, и в это же время чувствуешь, будто склизкое тело змеи медленно оплетает с ног до головы в попытке задушить.       — Я не могу так больше, не могу! — яростно вырываешься, пытаешься освободиться от колец этой ужасной твари, и даже не замечаешь, что на самом деле тебя касается не ледяная кожа земноводного, а шершавая ткань мантии. Слезы нескончаемым потоком льются из покрасневших глаз, а ты все пытаешься вырваться, постепенно теряя остатки сил. — Не могу, не могу…       Будто сквозь туман видишь встревоженное лицо Малфоя, а за его спиной уже возвышается ухмыляющийся Волан-де-Морт. Это уже не первый раз, когда за долгие месяцы в Хогвартсе ты видишь не только воспоминания, но и серые глаза Драко, и уже давно перестала этому удивляться. Да какая разница, какие именно галлюцинации разрывают твой мозг на мелкие кусочки?       — Тише, тише… Пожалуйста, потерпи еще немного, совсем немного, и все пройдет… Я обещаю… Все закончится… — тихий голос прорывается сквозь смех Беллатрисы, а ты уже настолько устала, что даже не замечаешь легких поглаживаний по спутанным волосам и сдаешься в объятиях «змеи». — Тише, тише…       Секунда тянется за секундой, превращаясь в минуты, сменяя друг друга и принося новые порции видений. Ты уже свыклась со своим безумием, сдалась под его напором и просто старалась выжить. Не жить, а выжить с пронзительными криками в голове, которые днем успокаиваются до легкого шепота, с воспоминаниями, с болью. Тиски все сильнее сдавливают голову, а мягкий мужской голос все продолжает нашептывать что-то успокаивающее. Этот голос — единственное, что сдерживает тебя от последнего шага в бездну безумия, и тебе уже плевать, что он принадлежит твоему заклятому врагу. Главное, что это спасает, не дает сорваться.       Спустя долгие минуты непрерывных галлюцинаций чувствуешь, как тело медленно наливается свинцом, а разум начинает поглощать холодная тьма. Уже неуловимо до тебя доносится спасительное «тише», а кожа все никак не хочет почувствовать мягких объятий. В последний раз в голове мелькает мысль, что нужно уходить, что никто не должен увидеть тебя в подобном состоянии, но ты уже не в силах пошевелиться. Проваливаясь в спасительный сон без сновидений, ты все еще уверена, что абсолютно никто не знает о твоем безумии. Но это ты так думаешь.       Погрузившись в сон, ты уже не чувствуешь, как крепкая хватка Драко только сильнее сжимается на твоих плечах, словно желая защитить от всего мира, а его губы касаются покрытого потом лба. Ты не знаешь, что еще долгие часы парень продолжает сидеть на холодном полу и прислушиваться к твоему размеренному дыханию, боясь даже пошевелиться. Он себе не простит, если снова разбудит. Ты не замечаешь, как уже с рассветом Малфою приходится расцепить объятия и осторожно приложить тебя к шершавой стене, стараясь не обращать внимания на твое поеживание без чужого тепла. Переносить или хотя бы укрыть нельзя, ведь ты ни в коем случае не должна догадаться, что он действительно здесь был.       Зябко обнимаешь себя руками и не слышишь удаляющихся шагов Драко, который вернется уже следующей ночью, снова утешит, поможет справиться с очередным приступом. Будет рядом. Завтра ты снова будешь сыпать ядом при очередной вашей стычке, стараясь уколоть как можно больнее, даже не догадываясь о том, что именно этот человек спасает тебя от бездны. Ты просто не знаешь об этом, списывая все на галлюцинации. И никогда уже не узнаешь.