Два соулмейта.

Он не говорил с ней. Не говорил, пока вёл к медпункту, пока Исцеляющая Девочка лечила её. Всё это время он молча ждал, пытаясь успокоиться и не позволять чувствам взять вверх над логикой. Сперва нужно будет всё узнать у Мидории, а потом уже делать выводы. Когда она вышла из кабинета, плечо, предплечье и локоть были перебинтованными, как самые пострадавшие части тела. Запястье в этот раз она не стала утягивать бинтами. Изуку стояла потупив взгляд, испуганно поджимая губы. Тодороки медленно выдохнул, взял её за здоровую руку и повёл за собой. Пустой класс подвернулся вовремя, Мидория даже не сопротивлялась, только ниже опускала голову. Они молчали, Шото не находил слов, Изуку была напугана. Он чувствовал, что она испугалась, но совладать с собой пока не мог. Не сейчас, когда он узнал о существовании своих инициалов на её руке... — Их две, — её тихий и подрагивающий голос разбил тишину класса, Мидория двинулась к окну, останавливаясь к нему спиной. — У меня две метки… Тодороки скрипнул зубами, чувствуя, как огонь начинает выходить из под контроля. Значит, Бакуго тоже её соулмейт! — Мне было пять, когда появилось имя Каччана, — голос Изуку продолжал дрожать. — Твоя появилась после фестиваля… Я испугалась, Тодороки-кун, ведь информации о подобном нет нигде. И тогда я подумала, что лучше быть одной, чтобы никто не видел этих меток… Потому что я не знаю, как поступить правильно… — Когда я увидел метку Бакуго, почему ты не сказала мне о моей? — голос его был сиплым и низким. — Потому что не была уверена, — она обняла себя за плечи. — Я начала думать, что ты предложил мне встречаться назло Каччану. По крайней мере, после вчерашнего я начала так думать. Я хотела согласиться на твоё предложение, посмотреть, действительно ли тебе нужна я и возможно тогда, я бы рассказала тебе об этом... Тодороки зажмурился, с силой сжимая ладони. Она должна была сказать ему, потому что является его соулмейтом! Но в то же время, она ничего не рассказала Бакуго. И внутри что-то приятно грело от того, что теперь Катсуки находится в замешательстве и не знает всей правды. — Ты ему расскажешь? Шото смотрел на подрагивающую девичью фигуру. Сейчас Мидория казалась такой беззащитной, хрупкой... — У меня метка с пяти лет, Тодороки-кун, — её голос зазвенел. — За это время Каччан ни разу не продемонстрировал мне, что может воспринять меня просто как девушку, что уже говорить о соулмейтах? Я боюсь, что он возненавидит меня, когда узнает правду... Шото задумчиво кивнул. Катсуки находился в неведенье такой важной информации куда большее время, чем он. К тому же, этот придурок сам виноват, что Мидория не открылась ему. Но с другой стороны была его реакция... Это была больше, чем обычная злость. То же самое испытал Тодороки, когда увидел на запястье Изуку чужое имя. Мидория вздрогнула, когда Тодороки резко развернул её лицом к себе, пришлось запрокидывать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Слёзы продолжали стекать по её щекам. — Моё предложение в силе, — руки Шото были горячими, он осторожными движениями стирал влагу с её лица. — Я хочу встречаться с тобой, Изуку. Она покраснела, удивлённо захлопала ресницами. Сейчас он требовал от неё ответа, а она была настолько растеряна, что даже не знала, что ему сказать. Ведь где-то там страдает Каччан и ему тоже плохо. Не сделает ли она хуже, если согласится встречаться с Тодороки? Но ведь и для Шото отказ будет болезненно восприниматься. Ей не хотелось делать больно своим соулмейтам... но если на её стороне будет хотя бы один из них... — Да... — она сама не расслышала, как неслышное согласие слетело с её губ. Глаза Тодороки широко распахнулись и он наклонился, целуя Изуку. В этот раз всё было по-другому. Горячие, прожигающие жаром ладони были на её талии. Губы Шото накрыли её совершенно в другом поцелуе, в более сильном и глубоком. Мидория дёрнулась, что-то промычав, когда язык Тодороки проник в её рот, с жадностью исследуя каждый миллиметр. Сейчас всё было совсем иначе, жар охватил тело Мидории, внизу живота появилась лёгкость, а ноги подкосились. Изуку обняла его за плечи, заставляя склониться ниже, руками зарываясь в волосы. Шото давил, плавил её сердце в своих руках, и Мидория не могла сопротивляться этому. Всё внутри разрывалось на части. Это было приятно, кружило голову, но какая-то горечь на дне души не позволяла полностью раствориться в поцелуе. Когда Шото разорвал поцелуй, Изуку дёрнулась, жутко краснея и желая выскользнуть из крепкой хватки, но Тодороки её не отпустил, продолжая смотреть сверху вниз. Он не хотел отпускать её вообще и уж тем более делить с Бакуго. — Свидание, — сбивчиво говорит Тодороки и видя эти непонимающие, широко раскрытые глаза, поясняет: — Нам нужно пойти на свидание. Ему ещё больно от того, что Мидория умолчала об инициалах, что собиралась скрывать это и дальше, что Бакуго, как её соулмейт, имеет место в её сердце. Но, в отличие от Катсуки, Изуку сейчас с ним, целует его и встречаться будет тоже с ним. Он выиграл, полностью. Хотя, здесь было бы правильнее — не проиграл. Потому что проиграть было страшнее. Мидория краснеет ещё сильнее, что кажется невозможным, и неуверенно кивает. Она ничего не знает о свиданиях, но ведь парочки на них ходят. И не смотря на то, что она была счастлива быть сейчас с Тодороки, в глубине души её гложили неприятные чувства. Как там Каччан? После Тодороки осознаёт, что его девушке, а мыслить так очень непривычно, нужно переодеться, потому что на ней из одежды только порванная спортивная форма. Шото провожает Мидорию до раздевалки и сам спешит поскорее переодеться. Так выходит, что со всеми этими признаниями они уже опоздали на урок, поэтому Тодороки впервые прогуливает, хотя и Изуку, вроде как, ещё ни разу не пропускала занятия без уважительной причины. Он просто подговаривает её уйти со школы пораньше, и Мидория, к его большому удивлению, соглашается. Переодетая в школьную форму, она вновь становится прежней, хотя заплаканное лицо выдаёт пережитый стресс. К счастью, школьные сумки они оставляли в раздевалках и на этот счёт не нужно сильно париться. Они покидают школу слишком спешно, словно кто-то может им помешать и направляются в ближайший парк, по пути обмениваясь парой незначительных слов. В парке прохладно, лёгкий ветерок тревожит листья деревьев, а они идут рядом, крепко взявшись за руки. Всё должно быть хорошо, Мидории хочется в это верить, но предчувствие чего-то нехорошего возрастает в ней. Это нехорошее никак не связано с её соулмейтами. Хотя она продолжает беспокоиться за Каччана. Как он воспринял всё это? Разве может быть она счастлива, когда одному из её соулмейтов плохо? — Я так испугалась, что Каччан тебя и вправду убьёт, — тихо говорит Мидория. — Он так взбесился, я не ожидала. Тодороки молча хмурится. Он ожидал подобного, точнее, теперь зная всю ситуацию в целом, поступок Бакуго не кажется ему неожиданным. Ему явно нравилась Изуку, хотя тот и не собирался этого признавать. И теперь нельзя позволять этим двоим оставаться наедине. — А если он захочет подраться с тобой ещё раз? — взволнованно спросила Мидория. — Тодороки-кун, пожалуйста, давай никому не будем говорить, что мы встречаемся. Шото удивлённо посмотрел на девушку. Этого он не ожидал услышать. — Из-за Бакуго? — недовольно спрашивает Тодороки. — И из-за него тоже, — Мидория отводит взгляд. — Просто ещё есть твой отец. Я бы не хотела... — Мне плевать на его мнение, — перебивает Шото. — Ты мой соулмейт, и он не имеет права что-то решать за меня. — Я понимаю, — устало выдыхает девушка. — Но давай пока всё равно не будем демонстрировать наши отношения. Я буду очень стесняться, если ребята в классе, да и Айзава-сенсей будут об этом знать и боюсь, что из-за этого пострадает моя учёба. Шото согласно кивает. Он чувствовал, что Мидория говорит правду, да и если брать во внимание её характер, то так всё оно и есть. Изуку слишком стеснительная и постоянные разговорчики об их отношениях будут её сбивать. — До летнего лагеря, — соглашается Тодороки. — Мы не будем демонстрировать наши отношения до летнего лагеря. Изуку смущённо и благодарно улыбается ему. Она боялась, что Тодороки это не устроит. К тому же, она до сих пор не знала, как ей теперь вести себя с Бакуго. Тем временем Айзава просто готов проклясть весь нынешний поток первогодок, а особенно Бакуго. Он специально притащил этого засранца в комнату отдыха учителей, чтобы Всемогущий тоже поучаствовал в воспитательном процессе. — Бакуго, мальчик мой, — начал было Тошинори. — Захлопнись, — злобно рыкнул на него Катсуки. Он был словно на иголках и его трясло изнутри. Эта дура Деку была соулмейтом шрамированного! Да какого хера?! Он им всем глотки перегрызёт. А этот ублюдок похоже не знал об этом. И почему он думал, что он, Бакуго, является соулмейтом Деку? — Ты любишь Мидорию? — от такого вопроса у него всё внутри просто застыло, и он забыл, как дышать. — В жизни не слышал ничего более омерзительного, — скривился Катсуки. — Но тогда почему ты разозлился? — впервые в жизни Всемогущий так его выбешивал. Своими тупыми вопросами и таким понимающим взглядом. Герой херов. — Ты же понимаешь, что сейчас они могут начать встречаться? — Нет! — Бакуго вскочил на ноги, готовый разнести всё к чертям. — Деку безмозглая идиотка! Она не посмеет! А потом фыркнул, сжимая с силой кулаки, пытаясь успокоиться и сел обратно. Перед глазами мелькали эти двое, счастливо держащиеся за ручки и как дебилы, улыбающиеся друг другу. Он не мог любить эту глупую Деку! Что в ней такого, за что её можно было любить? Да на свете есть множество девчонок получше неё! Тогда почему его словно выворачивает наизнанку только от мысли, что тот ублюдок её соулмейт? Будь рядом Деку, он бы прижал её к стене, сдавил с силой и... И? И что бы сделал? Мысли на этом тормозились. Конечно, её хотелось разорвать на части, дрянную предательницу. Но в голове уже был образ перепуганной Мидории, смотрящей на него широко раскрытыми глазами. Надо было поцеловать её там, чтобы искусать губы до крови, измять до синяков, чтобы не думала о своём ублюдке! Бакуго схватился за голову, злобно и обессиленно зарычав. Что за дебильные мысли у него в голове? Целовать Деку?! Да он совсем повернулся! Ведь это Деку, в ней нет ничего привлекательного! Она же идиотка, она никак не может ему нравиться! — Бакуго, — вновь заговорил Всемогущий, — такое случается, что у девочки, которая тебе нравится, может быть другой соулмейт. — Она мне не нравится! — чуть ли не взвыл Катсуки. Айзава только покачал головой. С Бакуго, похоже, теперь придётся держать ухо востро. Он тоже видел инициалы на руке Мидории, что странно — на правой. Хоть такие случаи и не редкость. Катсуки ведь теперь не оставит в покое эту парочку и будет лучше, если эти двое не будут выставлять свои отношения на показ. Потому что Бакуго, в таком случае, самая маленькая из его проблем. Иметь дело со Старателем ему хотелось меньше всего на свете.