Два соулмейта.

Мидория осматривает себя в зеркале критичным взглядом. Она никогда особо не заботилась о своём внешнем виде, но теперь это стало её очень сильно волновать. Особенно, когда речь заходила про свидания… Умудрённая печальным опытом того, что подбирать одежду под цвет глаз парня не очень удачная идея, Мидория рискнула попробовать одежду в сочетании с цветовой гаммой волос Тодороки. Из красного у неё были только короткие джинсовые шорты, которые мама купила ещё в прошлом году и которые Изуку надевала от силы раза три. К ним вполне подошла просторная футболка белого цвета. Собрав волосы в два высоких хвоста и спрятав метки под белый и красный напульсники, Мидория чувствовала себя полной дурой. Серьёзно, она заморачивается такими глупыми вещами… А если и Шото не понравится? Свидания просто ужасны! И уж было решившись надеть юбку и блузку, Изуку услышала звонок в дверь. Поздно. Теперь придётся идти так. Мидория сразу же направилась к двери, чтобы поприветствовать своего соулмейта. — Привет, — улыбнулась ему Мидория с порога. — Привет, — улыбнулся в ответ Шото. — Ты ещё не готова? Изуку так и застыла. Ну вот чёрт, печёнкой чувствовала, что и второму не угодит с нарядом. Надо бы узнать их вкусы получше. Ведь ей же нравились чёрные джинсы и белая олимпийка Тодороки. — Сейчас переоденусь, — немного удручённо произнесла Мидория, разворачиваясь. — Изуку, подожди, — Тодороки бережно схватил её за запястье, начиная поспешно объяснять: — Просто я… ну подумал, что рано пришёл, да и… — Я понимаю, тебе тоже не нравится, — Мидория впервые чувствовала себя настолько капризным и обидчивым ребёнком. — Мне нравится, правда, — Тодороки развернул её лицом к себе, бережно держа за руки и смотря прямо в глаза. — Мне нравишься ты и не важно, какую одежду ты носишь. Хотя платья тебе идут больше. Поэтому пойдём. Изуку неуверенно смотрела на Шото. Она может надеть и платье, это займёт совсем немного времени. — У тебя красивые ноги, — попытался приободрить её соулмейт. Мидория тут же покрылась румянцем. Вот блин и почему-то так не вовремя в голову влезли слова Бакуго о том, что Тодороки тоже может думать о сексе. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Как ей-то теперь не искать в каждой фразе подвох и в каждом взгляде намёк? Будь ты неладен, Каччан! — Хорошо, идём, — робко улыбнулась Изуку и, обув белые кроссовки, пошла вместе с Тодороки по полупустой улице. — Я ревновал, — Тодороки взял её за руку, переплетая их пальцы, — не думал, что буду, но всё же… весь вчерашний вечер я ревновал и представлял, как вы проводите время вдвоём. Мидория уставилась на своего соулмейта. Что? По такой же аналогии можно предположить, что сегодняшним вечером будет ревновать Катсуки. И от этого нисколько не становилось легче. Изуку хотелось что-то сказать, словно она намеренно причиняла ему боль, но ведь они с Бакуго сами обо всём договорились, даже не поинтересовавшись её мнением. Так почему она должна чувствовать вину за то, в решении чего не принимала участия? — Это сложнее, чем кажется на первый взгляд, — Шото сжал её ладонь сильнее. — Словно всё на свете противится тому, чтобы мы были вместе…. У Изуку перехватило дыхание. Это несправедливо, что он говорит ей такие слова. Да, Тодороки должно быть сложнее, чем Катсуки, ведь на него может давить отец и семья. — Но я не хочу… не смогу тебя отпустить, — Шото посмотрел ей прямо в глаза, а Мидории показалось, что её сердце рухнуло вниз. — Я люблю тебя, Изуку. Она почувствовала на щеках слёзы, удивлённо открыв рот. Это было признанием, и она совсем не знала, как на него реагировать. Что-то сказать? Но в голове ни одной мысли! Она ведь тоже… тоже… — Шото, — Изуку шагнула к своему соулмейту, положив руки ему на плечи и привстав на цыпочки, поцеловала. Тодороки тут же ответил, обнимая её, прижимая к себе ближе девичье тело. Мидория впервые поцеловала его сама. И это было настолько приятно, настолько сладостно, что охватившее его счастье заполняло изнутри. Шото углубил поцелуй, притягивая к себе плотнее Изуку, но почувствовал, как она напряглась и резко отстранилась. Тодороки уже испугался, что сделал что-то не так... — Нас же могут увидеть! — покрасневшая от смущения, зашептала Мидория, словно их могли ещё и услышать. Шото не смог сдержать улыбки. Изуку была такой потрясающей, такой милой, что любоваться ею можно было бы вечно… — Не думай, что я тоже буду тебе признаваться, — Мидория опустила голову, нервно сцепив руки в замок. — Сейчас это будет неправильно. Я это чувствую, что неправильно… — Мне и не нужно ничего говорить, — Шото прихватил прядь волнистых волос, покручивая в пальцах. — Я просто только недавно это осознал. Но Изуку всё равно чувствовала неловкость от признания. Говорить что-то ещё на эту тему она не могла, пока не расскажет о своих чувствах. Но прежде нужно понять, что именно чувствует она сама. Ведь Мидория не сможет выбрать одного... Тодороки и Бакуго оба являются частью её. Либо вместе, либо никак... Изуку мотнула головой, отгоняя эти ненужные и совсем не к месту мысли. Они посидели в кафе, было слегка неловко, но с Тодороки было проще, чем с Каччаном. Но Изуку верила, что и с Катсуки в будущем она сможет так же легко и просто общаться. Им нужно чуть больше времени, чтобы научиться доверять и принимать друг друга. — Кстати, Всемогущий мне говорил, что у тебя был конфликт со Старателем из-за нас, — выходя из кафе, вдруг вспомнила Мидория. Она бы и не стала затрагивать эту тему, зная, что Шото не захочет с ней говорить. Но ведь раньше всё было иначе, теперь оба соулмейта в курсе меток, и она ходит с ними на свидания по очереди. Теперь, если отец Тодороки узнает об этом, то ему явно откроется истина с метками и уже тогда… было даже страшно додумывать, что может случиться в таком случае. — Всё хорошо, — выражение лица Шото стало нечитаемым. Мидория лишь виновато опустила голову. Даже с Тодороки они не полностью доверяют друг другу, точнее, Шото, как и Каччан не хочет посвящать её в свои проблемы, но теперь-то известно, что она их соулмейт, и это нечестно, что все важные решения принимаются без её участия. Да, она не собиралась лезть в отношения Шото и его отца, но она бы хотела поддержать его. А ей словно не доверяли даже эту самую малость... Но если он не готов говорить с ней об этом сейчас, то в будущем Изуку точно собирается стать ему и Каччану надёжной опорой. — Знаешь, я бы хотела сходить с тобой на пляж, он не так уж и далеко от моего дома, — Изуку запнулась, чуть не рассказав про тренировки со Всемогущим. — Просто он очень дорог для меня. Тодороки согласился. А Изуку начинало мучить чувство вины. Она как-то проболталась Катсуки про свою способность, и Всемогущий просил её больше этого не делать. Но Тодороки тоже имел право знать, хотя в отличие от Бакуго, он точно поверит ей. Но ведь она обещала Всемогущему, что не расскажет... Нужно будет поговорить с наставником ещё раз и попытаться убедить его, что Шото этот секрет можно доверить. Но помимо всего прочего существовало столько мелочей, делающих их чужими. Поэтому метки и остаются золотыми? Принятие, вещь куда сложнее, чем Изуку думала изначально. — Я рассказал маме, что у меня есть соулмейт, — словно обухом по голове ударил Тодороки. — Ты что сделал? — не то испугалась, ни то возмутилась Мидория. — Но зачем? То есть мы же договаривались, что пока не будем... — Она обрадовалась, — перебил Шото, даже не смотря на своего соулмейта. — Я давно не видел такую счастливую улыбку у неё на губах. Она советовала мне приложить все усилия, чтобы быть с тобой и сделать тебя счастливой... Изуку почувствовала, как в горле встал ком. Тодороки посвятил её в трудные отношения родителей, причём так легко открылся... Мама была для него очень важным человеком в его жизни. И Мидория понимала это, так же она понимала, почему Шото мог нарушить данное слово. — Я не назвал ей твоего имени, — продолжил Тодороки, почувствовав, что Изуку как-то сникла. — Хотя мне кажется, что она сама всё поняла. Мидория молча кивнула, нервно кусая губы. — Я бы хотел вас как-нибудь познакомить, — продолжил Тодороки. — Не сейчас, но в будущем точно. Изуку нервно сглотнула. Раз Шото хочет познакомить её со своей мамой, то он очень серьёзно настроен. То есть... Тодороки уже думает о будущем, когда сама Мидория копошится в настоящем и не может понять саму себя. Не смотря на то, что ему всё ещё пятнадцать, что он младше её и Каччана, Шото был самым взрослым и разумным среди них. Изуку и не заметила, как они пришли к пляжу, который она расчистила когда-то и остановились возле перил, смотря на закат. Ветер трепал её волосы, но Изуку не обращала на это внимания. — Мои родители любили друг друга, — тихо заговорила Изуку. — Мне не понять твоих чувств или чувств Каччана, ведь он никогда не знал своего отца… наверное поэтому он всегда стремился стать сильным, чтобы стать надёжной опорой своей матери. Она замолчала. Но всего лишь на мгновение. — Я всегда думала, что у меня будет такая же любящая семья, как и у моих родителей. Но вас двое, Тодороки, и я... — Я понимаю, тебе тяжело выбрать, — продолжил Шото. — Нет, — Изуку решительно посмотрела ему в глаза, — я даже не хочу выбирать... Вы оба являетесь частью меня и, чем больше времени я провожу с вами, тем сильнее понимаю, что обратного пути не будет, не у меня... Тодороки непонимающе на неё посмотрел. Он явно ожидал услышать что-то другое. — Шигараки хотел стереть мои метки, — Мидория посмотрела на заходящее красное солнце. — В тот момент я поняла, что вы мне очень дороги и что я не хочу терять ни одного из вас. Тогда я мыслила ясно, потому что чувствовала, что могу потерять вас... Я... Изуку замолчала, поникнув головой. Было ещё что-то, что она хотела сказать, но вместо этого лишь промолвила: — Проводи меня домой... Шото согласился. У него было слишком мало времени, чтобы понаблюдать за ней лично, ведь летние каникулы они провели не вместе, но когда в её взгляде проскальзывала эта печаль, Тодороки казалось, что Изуку что-то хочет, но не может рассказать. Она впервые сама затронула тему о своём похищении. Всемогущий им с Бакуго не рассказал о том, что метки Мидории хотели стереть, хотя сложно было поверить, что это возможно... Шото хотел расспросить её лично о том, что случилось, но считал, что сейчас она может отказаться и имела на то полное право. — Я не хочу портить вечер, поэтому давай поговорим о чём-то хорошем, — ласково улыбнулась ему Мидория, беря его за руку.