Красная нить на запястье

Стайлз всегда казалась Дереку чем-то, не стоящего его внимание. А еще она казалась ему чем-то непостижимым. За те два года, что он с ней знаком, они никогда не говорили больше трех минут. Перепалки и ссоры на собраниях стаи не считаются. Там они строят планы, споря как лучше поступить и по этим разговорам, кроме того, что она невероятно умна, ничего о ней не узнаешь. И даже так, она его неизмеримо, нестерпимо сильно раздражала. Всем. И уж тем более, не разу за эти три года, они к друг-другу не прикоснулись. У Стайлз нет на то причин, а Дерек…у Дерека тоже нет на то причин, а если они и появляются, то Скотт, появляясь тут как тут, загораживает ее собой, рычит на него и обеспокоено поглядывает на свою подругу, а та лишь показывает ему, Дереку, язык, или средний палец, как повезет. А еще Дерек никогда не интересовался ей как девушкой. Но, так уж получилось, что однажды, случайно, он увидел на ее запястье красную нить. Красную нить, заметно, для волчьего зрения, выделяющиеся на бледном, тоненьком запястье. Он не замечал ее раньше, да и вряд ли бы заметил. Просто так получилось. Она потянулись взлохматить кудри Айзека, а широкие рукава рубашки, явно мужской, задрались. Всего на пару секунд, пока Стилински не опустила руку обратно. И тогда, неизвестно почему, Дерек Хейл впервые задумался, на сколько Стайлз…девушка. Стайлз Стилински, дочь шерифа, всегда казалось ему невероятно далекой до его, Дерека, идеала, совершенно неженственной, возможно даже ущербной, скрывающая все свои недостатки, и недостатки своего тела, за грудой мешковатой и бесформенной одежды, которую она носит слоями, и, конечно же, тонны сарказма. Стайлз была низкой, еле дотягивала до его плеч. Дерек предпочитал высоких. И стройных. А Стайлз, как он думал, под эту категорию совершенно точно не подходит. Было бы иначе, разве носила бы она эту одежду? У нее, наверняка, отсутствует какой-либо намек на талию и, возможно, присутствует небольшой выпуклый живот. У нее, скорее всего, кривые, пухлые ноги, которые она также пытается скрыть под джинсами, которые на размер больше его. А еще, как ему кажется, она плоская. С обеих сторон. А ее вечное короткое каре и отсутствие каких либо украшений, да и вообще, отсутствие каких-либо женственных вещей, возмущало всю женскую половину стаи. — Ты не должна скрывать свою фигуру. Ты такая, как ты есть и ты не должна стыдится себя, — говорила Лидия, не имеющая каких-либо комплексов, лишь подтверждая догадку Дерека. Стайлз лишь смеялась своим звонким, режущим его слух, смехом, отшучивалась и говорила, что она, Стайлз Стилински, ни за что не оденет платье или юбку, а разные майки и топы ни за что не появятся в ее гардеробе. И до этого Дерек не видел в ней ничего красивого, ничего, что привлекало бы его внимание. Кроме ее больших глаз, напоминающих ему молочный шоколад, глаз. И Дерек терпеть его не мог, он любил горький. — Олененок, — ласково называет ее Питер, а та лишь смеется. И он не знает, почему эта красная нить так его зацепила. Не знает, почему после этого узнать о ней больше стало так необходимо. И Дерек, приглядываясь к ней, замечал все больше деталей, которые раньше совершенно точно не замечал, да и вряд ли бы заметил. У Стайлз очень бледная кожа, и родинки так ярко выделялись на ней, что Дерек и вправду думал что может найти в них созвездие. Свое личное А еще она красиво смеется. И Питер всегда смеется вместе с ней. У них саркастичные, ехидные, порою понятные лишь им двоим шутки, от которых смешно лишь им. Но она смеется и остальные, сами того не понимая, смеются вместе с ней. И Дерек в один момент понял, что тоже хочет смеяться. Вместе с ней Как то Дерек заметил, что Скотт очень легко ее поднимает. Ничего необычного для оборотня, с их то силой. Но когда кто-то ее обнимает, она будто утопает в объятиях, теряясь в них и кажется, будто человек обнимает лишь комок одежды. И мания узнать как можно больше о нитке на запястье стала еще больше. Его голову посетили сотни мыслей, начиная от нити верности, заканчивая принадлежностью к какой-либо секте. А еще его стали посещать мысли о том, что он полный идиот и нить эта ничего не значит. Но он упорно продолжал наблюдать за ней и с каждым разом замечал новую деталь. И, кажется, с каждым разом все больше влюблялся в нее Стайлз обожает кофе с корицей и у нее всегда с собой яблоко. Она чешет левую бровь когда волнуется и правую, когда что-то обдумывает. Когда она рассержена у нее краснеют щеки, а когда ей смешно, в ее глазах танцуют заметные искорки. И он вообще не понимал, как можно быть такой вредной, но одновременно с этим нежной и доброй. Не понимал, как можно быт такой невероятной. Такой невозможной И впервые Дерек понял что что-то не так, когда вместе хмурого взгляда, он улыбнулся, едва заметно, от ее шутки в его сторону. И он так же в тот момент понял, что так нельзя. И, совершенно точно, не замечал ее отсутствие целых два дня. И поинтересовавшись где она, по-своему, конечно, получил подозрительные взгляды и ответ: "Она в больнице. Заболела" от Лидии. Скотта так же не было. А когда они двое вернулись, она казалась ему еще бледнее, чем обычно. Скотт аккуратно держал ее, укутанную в плед, за плечи и с постоянным беспокойством смотрел на нее, не уходя дальше даже на пару метров. Она шутила и подкалывала его из-за этого, но смотрела с благодарностью. Питер заварил травяной чай специально для нее, олененка, и Дереку это показалось странным. Все интересовались, что же случилось, Дерек и сам хотел это узнать, но та лишь говорила что "немного" отравилась. Питер косился на нее с подозрением и сидел на кресле рядом. После этого она редко приходила на тренировки и собрания, также как и Скотт. Все думали что она отравилась совсем не "немного", а Дерек думал почему Питера также часто нет в лофте. А еще он думал о Стайлз А если и приходила, то еще больше закутанная в безразмерную одежду, осунувшаяся и с напуганными глазами. А еще бледная. И Дерек перестал думать о ней плохо. Все отрицательные мысли, касательно нее, когда-либо бывшие у него, улетучились в неизведанном направление, а вместо этого появилось беспокойство за нее. Он неловко подходил к ней, всем казалось что это не трогает его вообще, и желал ей скорейшего выздоровление. Питер и Скотт подозрительно косились на него, а Стайлз лишь улыбалась в ответ: — Спасибо, Хмуроволк. А потом Стайлз упала в обморок прямо в лофте. Шла на кухню за водой, не дошла. Проходящий мимо Дерек успел словит ее, удивляясь тому, какой легкой она оказалась. Ладони чувствовали кости сквозь слои одежды и Дерек понял, насколько же она хрупкая. Скотт подбежал спустя секунду, поднимая ту на руки и срываясь к выходу. Все следуют за ним до больницы. Миссис МакКол с едва заметным слезами на глазах заводит ее, лежащую без сознания на медицинской каталке, в палату, Скотт звонит ее отцу, а Питер прогоняет всех остальных по домам. У МакКола слезы на глазах, он говорит ее отцу, что она не справляется, а Дерек отчаянно пытается понять, что происходить с его Стайлз. Шериф врывается в больницу спустя восемь минут и Дереку остается лишь догадываться, сколько правил тот нарушил, чтобы добраться с участка сюда за столь короткое время. Через два дня она приходит в себя и еще через два стае разрешают ее навестить. Они покупают большой торт, пару шариков и толпой идут к ней в палату. Медсестра окидывает их недовольным взглядом, но все же пускает, кинув напоследок что-то похожее на: "Пациентке требуется покой". На кресле спит измученный шериф, а на стуле рядом сидит Питер. После их прихода он отходит к дальнему углу. А Стайлз полулежит на больничной койке, измучено улыбается им. В больничной рубашке она кажется невероятно маленькой, хрупкой. У нее длинные изящные пальцы, выпирающие ключицы и игла от капельницы в вене. Бледная кожа и красная нить на запястье. И диагноз на карточке у входа в палату: Нервная анорексия. Стадия заболевания: Аноректический