Извинение за причинённую боль

Хонбин пытается улыбнуться изо всех сил, чтобы показать милые ямочки на симпатичной мордашке, вот только подавить и скрыть испуг не удаётся, в глазах читается страх и недоверие. Тэгун усмехается. Его веселят несмелые и безнадёжные попытки младшего, что-то исправить, доказать свою значимость в их странных, пугающих до дрожи отношениях. - Ничтожество! – Тихие слова слетают с пухлых губ вокалиста, и Хонбин бросает все попытки улыбнуться, сверля карими глазами пол под своими ногами. Сейчас ему хочется плакать, хочется скрыться как можно дальше от этого жестокого, непробиваемого человека, которого он каким-то образом, умудрился полюбить. Вот только всю обиду ольджана, Тэгун, словно не замечает, молча, поднявшись с кровати, проходит мимо мальчишки, который всё так же покорно, продолжает стоять на коленях посередине комнаты, положив ладони на собственные ноги. Хонбина трясёт и передёргивает, как только Лео заходит ему за спину и начинает что-то методично искать в комоде. Такие моменты просто ужасны и ольджан, чтобы окончательно не впасть в панику, начинает глубоко дышать, до боли закусывая нижнюю губу острыми зубами. Он вздрагивает, когда лица касается тёмная, прохладная ткань, закрывая глаза, а сильные руки за спиной, уже завязывают её в крепкий, надёжный узел. Теперь он абсолютно ничего не видит, полная темнота и лишь слабое дыхание старшего, продолжает связывать его с внешним миром. В таком состоянии Бин становится ещё более беззащитным и уязвимым, слишком слабым, для сильно и непредсказуемого Чон Тэгуна. Лео целует мягко, практически нежно, щекоча молочную кожу шеи горячим дыханием, но Хонбин не верит, вокалист никогда не был с ним вежлив и нежен, это всё уловки, на которые так хочется повестись, что, аж пальцы ног сводит. Тэгун отталкивает, с пренебрежением смотря на дрожащего парня, заставляет вновь встать на колени, оперевшись руками в холодный пол, словно мальчишка собачка какая, а не человек. У Хонбина сбивается дыхание, а с губ срывается скулёж, как только Лео опускает стек на пятую точку ольджана, даже не стараясь, контролировать силу удара. Благодаря серой ткани спортивного костюма, боль не настолько сильная, можно вытерпеть, но парню всё равно обидно, что он вынужден принимать всё это по собственному желанию, лишь бы угодить тому, кто давно уже поставил на нём крест. Тэгун выжидает, нанося каждый удар с определённым промежутком времени, так ещё больнее, не знать, когда тела коснётся тонкая трость, чтобы подарить нестерпимую боль, от которой Бин хочет кричать и плакать, лишь бы прекратить всё это мучение. Они всегда могут остановиться, оборвать все отношения и больше не причинять друг другу боль, но всё это означает конец, окончательный и бесповоротный. Хонбин не сможет, он готов терпеть, стиснув зубы, чтобы не дай Бог, Лео не ушёл, не бросил его. - Щенок! – Тэгун цедит сквозь зубы, усиливая удар, чем моментально срывает с губ парня отчаянный крик, который тут же перерастает в жалобный скулёж. Терпеть слишком сложно и обидно и ольджан даже не удивляется, когда чувствует, как тёмная ткань на его глазах моментально намокает от его же собственных горячих слёз. Он ненавидит такие моменты, ведь именно в них он показывает всю свою ещё большую слабость, свою зависимость от старшего и все те страхи, что прячутся у него глубоко в душе. – Терпеть не могу твои слёзы! Удары учащаются, и Хонбин стиснув зубы, тихо плачет. Ему больно, больно от того, как стек со всей силы ложиться на его тело и оставляет красные жгучие полосы. Больно от того, что человек, которому он готов довериться без остатка, презирает его, использует. Ему и самому стыдно за свою слабость перед ним до такой степени, что он готов сдаться, уйти навсегда, лишь бы больше не чувствовать всю ту горечь и досаду, которой его регулярно накачивает Лео, словно наркотиком. И Хонбин уже даже не знает, как научиться верить обычным искренним словам Ча Хакёна, который то и дело пытается его уверить в том, что показывать свои страхи и слабости любимому человеку это абсолютно нормально, ведь слушать советы друга это одно, а на практике с Лео – это совсем другое. - Мне больно! – Неожиданно, даже для самого себя выкрикивает Хонбин, подаваясь вперёд и падая пластом на холодный пол. Он уходит от очередного удара и Лео замирает, он злится и ольджан это чувствует. Бин действует по совету друга, он не хочет больше терпеть и страдать, но вся проблема в том, что Тэгун это не Воншик, и он не будет нежно приобнимая поднимать тебя с пола и кокетничать, с вокалистом всё иначе, он полная противоположность репера. Ольджан даже не удивляется, когда его резко дёргают за футболку и заставляют сесть, грубо сжимая запястья и буквально силой принуждая вытянуть руки вперёд. Хонбин пугается, тут же сжимая ладони в кулаки, он не выдержит этого и на глаза снова выступают слёзы, он начинает сопротивляться, пытаясь оттолкнуть от себя старшего: - Хён, пожалуйста, не надо! Прости! Но всё как всегда бесполезно, на напряжённые разжатые ладони опускается трость и ольджан со всей силы выдёргивает руки, громко крича и скручиваясь пополам. От собственного рыдания закладывает уши, и мальчишка более чем уверен, что все его крики и плачь, наверняка слышали одногруппники, которые постоянно делают вид, что ничего не замечают, что всё так и должно быть. Конечно, это не их дело, все прекрасно знают, характер Лео и никто никогда не вмешивается в их отношения, но порой Хонбина от подобной реакции передёргивает, если вокалист его тут убивать будет, остальные походе даже и ухом не поведут. - Когда ты уже прекратишь ныть? От Ча Хакёна и того меньше шума и истерик! – Лео злится, а Хонбина прошибает холодом от угрожающего стального голоса, он вздрагивает, когда Тэгун откидывает стек в сторону и резко сдёргивает с него повязку, а затем садится на кровать, пряча лицо в ладонях. Новая волна рыданий незамедлительно подступает к горлу и ольджан затыкает рот собственной рукой, чтобы сдержать новые порывы разрыдаться от прожигающей всю душу обиды. За что ему это, почему он влюбился именно в этого эгоистичного ублюдка, которому он не нужен? - Сюда ползи. – Уставший голос Тэгуна, как всегда, намекает, что он и сам уже устал от подобных отношений, ему нужен отдых и желательно загробный, чтоб уже наверняка. Хонбин на четвереньках медленно приближается, сглатывая солёные слёзы и стараясь не смотреть в глаза старшего, боясь спровоцировать ещё больше. – Я предупреждал тебя, чтобы ты больше не таскался с Кеном? Собственничество – ещё одна ужасная черта Чон Тэгуна. По правде, ему наплевать с кем общается этот мальчишка, просто он хочет причинить ему как можно больше боли, чтобы его окончательно перестали считать хорошим. К тому же, слишком гиперактивный Джехван, тоже порядком успел поднадоесть. Беря в ладонь за подбородок лицо ольджана и заставляя смотреть на себя несколько секунд, парень циничным тоном выдаёт: - Если бы ты только знал, как раздражаешь меня, я бы сейчас с огромным удовольствием трахнул нашего милого Кена, а не тебя. Ещё раз увижу с ним, у тебя на глазах его выебу, понял? – Угрозы угрозами, но поднять руки на второго вокалиста Лео точно бы не смог, несмотря на возраст, Джехван всегда воспринимался им только как ребёнок, пускай избалованный и вечно шумный, но ребёнок. Убирая руку с лица ольджана, Тэгун тут же открыл прикроватную тумбочку и что-то достав от туда, громко захлопнул деревянную дверцу, от чего сам Хонбин не осознанно вздрогнул. Лео был на взводе, он хотел унизить, довести, растоптать остатки чужого достоинства и окончательно уже разорвать ту нить, которая их связывала. Быстро, чтобы хоть так выплеснув всё одним махом и успокоиться, вокалист зашёл за спину парня и опустившись на корточки, стал снимать с него штаны. Он не обращал внимания на скулёж Хонбина и на его отчаянные попытки удержать одежду на месте, боль и эмоции этого человека его никогда не трогают. Тэгун, как всегда, не особо заморачивается и по-поводу смазки и растяжки, лишь выдавив небольшое количество лубриканта, он смазывает им вибратор, а затем подставив его ко входу парня, начинает медленно, но грубо вводить. Он вслушивается в сбитое дыхание ольджана, всматривается в то, как тот сжимает покрывало кровати и зажмурив глаза, пытается стерпеть боль. Ему плевать на это, он его ни к чему не принуждает, он лишь когда-то поставил жёсткие условия, то что этот мальчишка на них согласился, это только его проблема. Введя искусственный член полностью, Лео нажал на кнопку пульта, задавая самый сильный ритм вибрации и чувствуя, как парень сразу же напрягся. Хонбина передёргивало от подобных игр, он терпеть не мог в себе посторонние пластмассовые предметы, которые в него регулярно засовывал вокалист, редко когда входя в него лично. - А теперь скажи мне, какого хуя, ты постоянно рассказываешь лидеру про наши отношения? - Шипя прямо на ухо и больно оттягивая волосы ольджана, спросил Тэгун, наблюдая, как тот, начинает молча плакать, роняя крупные капли слёз на паркетный пол. - Он стал твоим личным сексологом? Хонбин совершенно не удивляется, что Лео задаёт ему именно этот вопрос, он даже не хочет спрашивать откуда тот об этом узнаёт, всё и так понятно. Неугомонный лидер всё растрепал Воншику, а тот наверняка, в очередной раз наехал на вокалиста, устроив ему не хилую взбучку. Ли и так понимает, что Тэгун имеет право на него злится, поэтому и не пытается сейчас оправдать собственные поступки. Он не должен был создавать Чону ещё больше проблем своим поведением, но последнее время он только это и делает. - Объясни мне, почему вся группа считает меня садистом? - Шипение Лео понижается на непозволительно низкие частоты и Хонбин, который из последнего сдерживается, чтобы не застонать от вибрации и боли, уже кажется даже не может расслышать его слов. - Ты сам на это идёшь, осознано, но обвиняешь во всём меня! - Потому что мне обидно, я открываюсь тебе, но ты никак не реагируешь, тебе всё равно на меня. - Охрипший, сломанный голос, ольджан не выдерживает, подаваясь вперёд на кровать и падая лицом на собственные сложенные руки, он больно закусывает ладонь, давя в ней полный отчаянья стон. Он больше не может мириться с тем, через что ему приходится проходит чуть ли не каждый день. - Если что-то не устраивает, проваливай! Тебя никто не держит! - И с этими словами Чон поднимаясь с пола, начинает отходить, предварительно со всей дури смахнув с тумбочки прикроватную лампу. Ему уже до такой степени всё надоело, что адреналин и злость в крови начинают разгоняться по венам ядерным коктейлем. Хонбин от неадекватной реакции старшего вздрагивает и начинает всхлипывать ещё сильнее от страха и чувства вины за то, что доводит Лео до такого состояния. В такие моменты он чувствует себя полнейшим ничтожеством, ведь даже стоя на коленях, со спущенными штанами, вибратором внутри и по уши в слезах, он всё равно продолжает думать не о себе, а о нём! Тэгун же как всегда не оценил, а лишь выйдя из себя окончательно, залепил ольджану пощёчину и крепко прижав к полу, процедил сквозь зубы: - Хватит ныть я сказал! Если ты издашь ещё хотя бы один звук, я придушу тебя, Хонбин, клянусь! У Лео сдают нервы, он выжат морально, как лимон и дело тут не в слезах мальчишки, а в его собственном отношении к происходящему. Он срывается, от былого самообладания не осталось уже и следа и вот за это, вокалист готов прибить любого, особенно того, с кого это всё началось — Хонбина. Возможно раньше, унижение и смущение других и вызывали бы в нём положительные чувства эгоиста, но сейчас всё иначе, он больше не может спокойно сдерживаться и просто играть другими людьми, за последнее время всё круто изменилось. Смотря на ольджана полными злости, ненависти и безумства глазами, Тэгун уступает, видя неадекватное состояние мальчишки. Его не заботят чувства Ли, но как старший, он всё таки даёт тому передышку, осознавая, что перегибать палку в физическом плане опасно для их персон. Садясь в кресло, Лео пытается восстановить дыхание и взять себя в руки. Голова от переизбытка эмоций начинает болеть и закрыв глаза, вокалист пытается вслушаться в тишину, нарушаемую всхлипами парня и тихим моторчиком вибратора. Всё достало! Если бы не его идеальный слух, он возможно сейчас и не услышал бы, как за стеной, в соседней комнате, тихо постанывает лидер, которого, наверняка, сейчас по полной имеет Воншик. И Тэгун со всей силы сжимает подлокотник кресла. И это они то его осуждают за что-то? Он вышел из себя, устроив в комнате погром, а эти двое спокойно занимаются сексом в соседней спальне, хотя прекрасно осознают, что здесь сейчас вытворяет сам Тэгун. А потом делают вид, что он непробиваемый жестокий садист, твари бездушные. - Знаешь, твоего личного сексолога сейчас за стенкой трахает наш репер. Наверное ты слабовато кричишь, раз они не слышат твоих рыданий. - Лео открывает глаза, устремляя взгляд на всё ещё лежащего на полу парня. - Ну или это у них просто фетиш такой! А раз они такие твари, значит я по сюжету должен быть ещё более отмороженным чем они. Ползи сюда и пульт мне принеси. В зубах! Хонбин молча, сглатывая вязкую слюну, поднимается на дрожащих от боли и возбуждения руках на колени и начинает ползти в сторону маленького пластмассового пульта. Агрессия Лео на некоторое время заставила его позабыть о постоянно вибрирующем механизме внутри него, а сейчас, когда осознание действительно более менее к нему вернулось, всё тело накрыло болезненной волной возбуждения. Приблизившись к пульту, ольджан захватил его в зубы и всё так же пополз к ногам Тэгуна. Сейчас начнётся. Лео в бешенстве, хоть и не показывает этого, похоже поступок Эна с Рави выводит его из себя, да и сам парень, чувствует обиду на друга за то, что лидер оказывается способен абстрагироваться от всего происходящего в такие моменты, а ведь ольджан искренни верил, что Хакён его близкий друг. Отдавая пульт Лео, парень почувствовал как вибрация внутри него немного убавилась, похоже вокалист переключил скорость, что было для такой щедрости крайне странно. - Я хочу, чтобы тебя отымел Санхёк. Он вырос, у него красивое тело, он не идиот в отличие от некоторых, правда характер отстойный, но это даже в нашем случаи хорошо. - Вокалист говорил спокойно, словно обсуждал погоду или как он утром почистил зубы, это отсутствие эмоций пугало ольджана даже больше, чем когда старший бунтовал. - Я не хочу. - Хонбин правда был напуган, макне его лучший друг, человек с которым он чудит по полной и не боится осуждения с его стороны, секс с ним — это табу для парня, он не может этого сделать, только не с Санхёком. - Чего?! - Лео моментально повышает голос, хватая Ли за волосы и больно отдёргивая их назад, беззащитно обнажая шею, а потом так же быстро понижает тональность, шипя прямо в губы вокалиста: - Разворачивайся ко мне спиной и вставай на четвереньки. Снова толчок и Хонбин выставляет вперёд руки, чтобы не упасть, он принимает уже знакомую позицию в очередной раз заливаясь краской от того, в насколько унизительной и беззащитной позе находится. Он надеяться на то, что Лео его сейчас просто накажет за отказ и всё, больше они к этой теме не вернуться, но не тут-то было. Тэгун засучивает рукава и почти сползая с сиденья, садится на самый край, опуская одну ладонь на ягодицы парня. - Я буду тебя шлёпать, а ты запоминай, что я тебе скажу, если хоть что-то из этого не усвоишь, я забью тебя снеком до смерти. Первое, больше никогда мне не перечь, тварь! - И Тэгун бьёт, сразу несколько раз опуская ладонь на пятую точку ольджана, вкладывая в удар всю силу, что у него только есть. А Хонбин зажмуриваясь, терпит, ему уже не впервой. - Второе, ты сделаешь то, что я тебе велел, ты заставишь этого «ребёнка» тебя выебать, как последнюю шлюху, понял?! - Ещё четыре удара подряд. - Да, хён! - Ольджан хмыкает носом, прекрасно осознавая, что не сможет заставить Хёка этого сделать, а если и ухитрится, то навсегда потеряет лучшего друга. - Не волнуйся, вы станете с ним после этого ещё ближе, я тебе обещаю. Третье, я запрещаю тебе во время секса с ним, кончать, и мне плевать, как ты это вытерпишь. И, наконец, четвёртое, не забудь сделать ему классный минет, ладно? Я думаю он этого заслуживает. - Очередная волна сильных ударов заканчивается только тогда, когда похоже у Тэгуна начинает болеть ладонь. - Ложись на спину. Хонбин, сразу же после порки, опускается голой спиной на холодный, но такой знакомый пол и сразу же разводит ноги, примерно догадываясь, что сейчас с ним будет делать его хён. Всё как всегда, Тэгун медленно извлекает из него ещё работающий вибратор, а ольджан задыхается от того, что искусственный член, Лео намеренно задерживает в нём наполовину, наблюдая за реакцией парня, а потом всё-таки вытаскивает игрушку, откладывая её куда-то в сторону. - Это наш с тобой последний вечер вместе, Хонбин. - Вокалист спокоен, он снова говорит тихо, не торопясь, почти как раньше. - Я дам тебе то, что ты хочешь в последний раз, между нами больше ничего не будет. Попробуй лучше найти поддержку в Санхёке или Джехване, я всё равно не смогу тебя никогда полюбить. - Хён, ну ты ведь обещал, я же терпел это всё и... - У ольджана трясутся руки и подрагивают от обиды губы, он сразу же обхватывает собственные плечи руками, словно в попытке спрятаться и защититься. От слов вокалиста обидно. Чтобы он не делал для этого человека, он всё равно ему не нужен, а ведь он столько вытерпел от него. - Хватит уже. Ты заставляешь страдать не только самого себя, но и меня. - Лео приспускает собственные штаны и сплёвывая себе на пальцы, быстро растирает слюну по всему члену. Он терпел слишком долго, даже если он не любит этого мальчишку, пошлые картинки тела ольджана всё равно делают своё дело и возбуждение уже давно накрыло его всего волной. Лежащий же под ним парень, от столь жёстких слов, лишь закрывает лицо руками, явно пытаясь сдержать слёзы. Тэгун входит, слюны и смазки от вибратора хватило для быстрого и относительно лёгкого проникновения. Хонбин всегда горячий и крайне узкий, даже несмотря на то, что такие игрушки, как вибратор или фалломинатор, вокалист частенько в него запихивает на длительное время. Делая пару пробных толчков, Лео поудобнее устраивается между разведённых ног ольджана, заставляя парня обвить его собственную талию ногами и найдя идеальный угол проникновения, от которого Ли буквально начинает выгибаться мостиком, начинает двигаться. Вокалист не умеет трахать кого-то грубо, даже в таких случаях, хотя и считает себя жестоким человеком в плане секса. Он может ударить, оскорбить, причинить любую другую физическую боль, но лично приносить страдания во время близости не может. Это слишком интимно, чувствовать партнёра под собой, ощущать тепло его тела, дрожь, слышать сбившееся дыхание, чувствуя жар внутри. Только в такие моменты он может осознавать всю ответственность за человека рядом с собой. Тэгун и сам не знает, почему у него не возникает подобных чувств, когда он например вставляет пластмассовую игрушку в Бина, почему это срабатывает только когда он входит лично. Наверное подобное и отталкивает его всегда от прямого контакта, ведь намного лучше не знать и не испытывать вообще ничего к человеку, чем позволять себе, пускай и изредко, но поблажки в чувствах. Хонбин на толчки вокалиста, как всегда реагирует неоднозначно, отвернувшись, скребёт ногтями по паркету и пытается сдержать стоны, от чего Тэгун начинает слышать лишь жалобный скулёж. - Можешь не сдерживаться сегодня. - Лео надоело смотреть на жалкие попытки парня, что-то изменить, он давно уже решил, что сегодняшний вечер будет для них последним, поэтому лучше им обоим насладиться полноценным сексом в этот раз. На слова старшего Хонбин реагирует моментально, сразу же издавая первый стон и хватаясь длинными пальцами за руки Лео, что продолжали держать его бёдра. Ему приятно от того, что Тэгун наконец-то в нём лично, что он двигается относительно аккуратно и прикасается к нему не причиняя боли и не оставляя на коже болезненных синяков. Но вместе с тем, несмотря на столь приятные эмоции, ольджану всё-таки безумно хочется разрыдаться как ребёнку от чувства предательства и обиды. Он на фантазировал себе прекрасное будущее, вымышленную реальность в которой он был бы счастлив с этим человеком, но раз за разом получал лишь удары, унижение и оскорбление. Сильнее впиваясь пальцами в сильные руки вокалиста, Хонбин окидывает парня осуждающим, озлобленным взглядом и не выдерживает. Тонкая ладонь с силой опускается на лицо вокалиста, оставляя на светлой коже красный след. Ольджан впервые отвечает на всю свою боль ударом, закусывая нижнюю губу, он обиженным щенком смотрит, как Лео, немного удивлённый и разозлённый, прикасается изящными пальцами к собственной щеке, явно отмечая тот факт, что зарядили ему, действительно, от всей души. - Полегчало? - Тэгун спокоен и даже снова, словно как ни в чём не бывало, продолжает в нём двигаться, правда на этот раз жёстче, буквально вбиваясь в него своим членом. А Бин уставившись в потолок, молча даёт волю чувствам, роняя на пол горячие слёзы и немного поскуливая от нарастающего ритма вокалиста. Его имеют ещё минуты две, пока Лео, не вынимая из него свой член, не изливается себе в кулак, выдыхая с лёгким стоном. У Хонбина же чувство возбуждения пропало уже давно, ему не хочется кончать и уж тем более, не хочется просить о помощи Тэгуна, тем более, что тому всё равно будет плевать на это. Вокалист лишь хватая парня за волосы, притягивает его к себе, отрывая от пола. - Слизывай, шлюха! - Над ухом опять шипят ядовитой змеёй, и ольджан начинает слизывать языком чужую сперму с руки Чона, немного давясь и подрагивая от чувства собственного унижения и отвращения. Он проходит горячим языком между пальцами, а затем переходит на тыльную сторону ладони, собирая последние капли семени. Он даже не понимает в какой именно момент, его бьют кулаком этой самой ладони по лицу. Слишком резко и слишком больно. Из разбитой губы бежит кровь, которую ольджан чувствует во рту, солоноватая жидкость, в очередной раз врезается в память неприятным моментом его жизни и этих грёбанных отношений. - Ничего личного, Хонбин, ты ударил меня, я ударил тебя. - Лео поднимается, натягивая на себя штаны и застёгивая на них чёрный кожаный ремень. Он спокойно перемещается по комнате, собирая одержу ольджана, а потом даже помогает тому её одеть. То, что парень молча плачет, а его руки подрагивают от перенесённых эмоций и переживаний вокалиста мало волнует, но он всё таки помогает тому дойти до его комнаты и опустив Ли на кровать, присаживается рядом с ним на корточки. - Не волнуйся, я всё ещё твой хён, я позабочусь о тебе, когда это будет нужно, но я больше не прикоснусь к тебе, как бы ты не просил. Постарайся сейчас поспать, а потом сходи умойся, выглядишь ужасно. И не забудь про мой приказ, Хонбин. Это было последнее, что сказал Лео, прежде чем покинуть комнату. Он ушёл, а ольджан, скатившись на пол и стянув с кровати одеяло, сразу же укутался в него с головой, начиная плакать. Для него это был конец, всё кончено, его снова унизили, избили, если хотите, то и изнасиловали, а теперь ещё и предали, выбросив, как поломанную куклу. Разве он заслужил всё это? Ольджан даже не заметил, как в комнату молча вошёл Хакён, и лишь почувствовав чужие руки через одеяло, сжался ещё сильнее. Он не забыл, что сказал ему Тэгун на счёт их лидера, понимал, что вся эта забота, лишь показуха, но приятные поглаживания парня и его объятия с покачиваниями, не позволили ольджану оттолкнуть Ча от себя. Он был слишком вымотанным и уставшим, хотелось спать и ещё постоянно плакать. Он опять прижимался к лидеру со всем доверием и пытался успокоиться, пока в комнату не вошёл Воншик с какими-то пузырьками и пакетом. Лидер молча обрабатывал губу парня, а репер наблюдая за процессом, приобнимал Хакёна и одновременно говорил ольджану что-то подбадривающее и весёлое. Хонбин не слушал, он был опустошён и лишь пытался понять, что же в этой жизни он сделал не так. Прошло столько времени, они все уже заметно подросли в профессиональном и возрастном плане, каждый стал по своему популярен и востребован и лишь он один, словно призрак между землёй и небом, так и не смог найти своё собственное счастье. Тэгун откинув голову назад, тихо сидел на лавочке в центральном парке. Дождливая осенняя погода и согревающий стаканчик кофе в руках — всё как он любит. Последние дни были достаточно холодными и напряжёнными не только в работе, но и в его личных отношениях. Почему-то сейчас ему было спокойно, он наконец-то смог разобраться в себе и в своей жизни, смог отпустить Хонбина. Ли будет намного лучше без него, Лео причиняет ему слишком много боли и страданий, которых этот парень не заслуживает. Тэгун помнил, как встретил ольджана в первый раз: красивый весёлый мальчишка с дуракой причёской и вечно улыбающейся мордашкой понравился ему сразу. С годами его образ поменялся, стал более мужественным, роскошным, но благодаря стараниям вокалиста, грустным и обеспокоенным. Сегодня всё закончилось, Чон отпустил его, дал возможность всё изменить и понять себе цену. Последние слова были не приказом, как думал сам ольджан, это была просьба. Он искренне желал мальчишке счастья, и прекрасно осознавал, что на данный момент лишь один человек сможет ему это счастье дать. Спустя пару дней Хонбин всё-таки выполняет приказ Тэгуна. Путём несложных манипуляций и уговоров, Хёк идёт с ним на контакт и ольджан, несмотря на поцелуи и объятия, которые он получал впервые от близости в свой адрес, начинает плакать. Он чувствует себя использованным собственным другом, его снова трахают, по-сути без его на то согласия. Хонбин готов проклинать Лео за его бесчувственность и жестокость, а усиливающиеся рыдания удаётся подавить лишь путём крепких объятий Санхёка, который обнимает, тихо шепча на ухо что-то знакомое, успокаивающее и немного смешное. Похожие вещи обычно Воншик говорит Хакёну и только сейчас до парня доходит, что именно раньше лидер пытался до него донести. Его никто не имеет насильно, его не затыкают, не бьют, его успокаивают, поддерживают и позволяют выплакаться без упрёков и недовольства с чужой стороны. Этот момент отличается от того, что делает сам Хакён, пытаясь привести ольджана в порядок. Здесь совсем всё иначе. Хёк теперь ему намного ближе, чем просто друг и от этого осознания, Бин впервые позволяет себе обнять кого-то в ответ не боясь, что его оттолкнут. Если бы Хонбин только знал, что все его чувства, желания, поступки, цели, характер и многое другое, Чон Тэгун знает намного лучше чем он сам, то наверняка, понял бы весь замысел поступка вокалиста. Секс с макне группы, это не наказание, это всего лишь прощальный подарок и небольшое извинение за причинённую боль.