Кошмар студента

В тишине душной комнаты раздавалось поскрипывание ручек и нескончаемый шорох бумажных листов. Кто-то писал быстрее, кто-то — медленнее. Кто-то мучительно раздумывал над задачкой, а кто-то лихорадочно исписывал черновики, выводя новые огромные теоремы и решения, будто его разум подключился к великой звезде шинигами-теоретиков. Напряжение витало в воздухе, подобно вирусу заражая каждого в этой аудитории. Облетая одного за другим, напряжение путало чьи-то мысли, играло со словами на листе невнимательных студентов и, конечно же, от многих прятало правильные ответы, заставляя юных шинигами резко выпрямляться, поправляя хаори, и судорожно сжимать край экзаменационного бланка. А за окном в легком колыхании деревьев и блеклых солнечных лучах, еще не успевших раскалить покрытый зеленью дворик, угадывалась прохлада. В запутанных ветвях клена пряталась пеночка-трещотка, навязчиво повторяя свою бесконечную трель. Теплый летний денек уговаривал студентов отбросить свои книги и сбежать под раскинувшиеся неподалеку изумрудные своды леса, развалившись в тени буйных крон ив и дремать, дремать, дремать. Но покинуть обитель знаний и начать восстанавливать силы, отнятые бессонными ночами зубрежки, не представлялось возможным без сдачи все еще пустого листа преподавателю. Блуждая задумчивым взглядом по пейзажу за окном, Кира был резко выдернут из своих фантазий грохотом, переполошившим всех присутствующих и ставшим набатом, еще сильнее обострившим это бесконтрольное волнение. У соседа Изуру укатилась массивная авторучка, которая, по словам того же соседа, приносила ему удачу. Встретившись с полом, она разлетелась на кучу деталек. Кажется, сегодня удача кого-то обойдет стороной. «Надо начинать писать…» — подумал Изуру, подхватывая свой карандаш и вчитываясь в первый вопрос: «С какого расстояния Шаккахо подействует на противника, имеющего массу…» — Так, ладно, — еле слышно пробормотал Кира, в мысленных архивах которого не было формулы по подсчету действенности атак, и он переместил указательный палец левой руки ко второму заданию: «Напишите полное заклинание кидо №27». «О, а это я вчера учил», — на губах Изуру заиграла улыбка, и он уверенно начал чертить иероглифы между линиями для ответа. На третьем слове его порыв угас. «Черт, забыл!» Экзаменационных листов по «Теории боевой науки шинигами» было две штуки, на обеих сторонах располагалось по семь заданий. И дойдя до двадцать восьмого вопроса, Кира Изуру, самый лучший ученик класса, вдруг осознал, что ничего не знает. Ужас облеплял его подобно назойливой клейкой ленте, в которой лишь сильнее путаешься, пытаясь отцепить эти тонкие полоски. Рука предательски задрожала, и он отложил свой инструмент для письма. «Как такое возможно?» Паника медленно нарастала внутри Изуру, забирая алый румянец его щек вместе с уверенностью в успехе. Все вокруг что-то писали. Все. Кроме него… Впереди в третьем ряду уверенно, строчка за строчкой строчила свои ответы Хинамори. Закусив губу и время от времени поправлялся сбившуюся прядь, Момо несла в себе свет знаний, которыми она явно обладала, и это с легкостью могли подтвердить написанные ей слова. От радости за подругу у Киры потеплело на душе. Он осторожно обернулся назад. На две ступени выше сидел Абараи Ренджи, с ужасом и обреченностью смотрящий на единственную надпись на доске — дату экзамена со временем, отведенным на него. Переводя взгляд с темной поверхности доски на свой чистый лист, Ренджи надеялся на чудо, которое заставит правильные предложения проявиться в окошках для ответа. Но чудеса уже давно покинули эту огромную аудиторию, где студенты третьего года обучения писали свой последний перед каникулами экзамен. Нельзя было полагаться на кого-то, варианты были специально распределены по порядку, препятствующему списыванию. Подтверждение этому Изуру получил, посмотрев по сторонам. Вопросы были чем-то похожи, но отнюдь не те же. Шинигами вновь взял в руки карандаш и поднес его к заданию с выбором стратегической позиции в сражении с меносом гранде. Кира закрыл глаза и медленно стал водить им поперек ровных строчек. В какой-то миг он замер. Ответ С. «А что? Вроде похоже…» Выделив нужный вариант, Изуру пошел дальше и на следующем вопросе пришел в опьяняющее возбуждение. Ответ на этот вопрос у него был. В шпаргалке. В рукаве его хаори прятался листок — маленькая бумажка, исписанная микроскопическим почерком, — плод его ночных трудов. В шуршании методично перекладываемых листов никто и не заметит… — Кира Изуру, у вас возникли вопросы? — На всю аудиторию прогремел бас учителя-наблюдателя, подобный гудку парохода, на котором уплывала последняя надежда шинигами-третьекурсника. Большая часть одногруппников оторвалась от своих бланков и обратили свои удивленные взгляды в сторону Изуру. Даже Момо с ободряющей улыбкой посмотрела на него. Кира завел руку со шпаргалкой за голову и попытался заставить свой голос звучать как можно убедительнее: — Нет, все х-хорошо. Прошу прощение за беспокойство. — Слова дались ему нелегко. Запнувшись, он опустил взгляд и уставился в лист, на котором был отмечен единственный ответ. — В таком случае, — безликий мужчина поднялся и стал подниматься к Изуру, — передайте, пожалуйста, то, что вы прячете в ладони. Бумажка стала мокрой от влажной руки и превратилась в бесполезный комок. «Это конец». За учащенным сердцебиением, перешептыванием ребят и гулкими шагами приближающегося вестника гибели его добропорядочного образа раздавалось какое-то странное, еле различимое бормотание. — Кира! Кира… — его фамилия тонула в сливающихся воедино гомоне его мыслей и в голосе учителя, нависшего над ним и требующего выдать свой источник «ложных знаний». Рука тянулась к его плечу… — Вы пытались списать этот экзамен, вас ждет отчисление… — Я напишу все сам, сенсей, пожалуйста! — резко отрапортовал Изуру, подскочив с неудобной деревянной лавки и готовясь к тому, чтобы с позором покинуть аудиторию. Но внезапно он обнаружил, что находится не в классе. Стол был гораздо шире и весь покрыт бумагами, до такой степени, что не виднелось и свободного пятнышка. А перед ним стоял не тот строгий преподаватель, готовый лишить его возможности стать настоящим шинигами, а всего лишь его капитан, с подозрением косящийся на кружку с остывшим кофе и синеющие под глазами Киры круги… Изуру облегченно вздохнул. Он больше не студент. В это утро лейтенант третьего отряда, получив внеплановый выходной, осознал, что вспоминать учебные годы в компании Ренджи, Шухея и саке, — идея довольно сомнительная.