Купидон поневоле, или Фуруя на это не подписывался

Фуруя замедлил бег, и жадно захлёбываясь воздухом, перешёл на шаг. Ноги слегка дрожали. Десятикилометровый рубеж давался ему долго, сложно и муторно. Через боль, пот и огнём горящие лёгкие. Проклятая выносливость вырабатываться не желала ни в какую. Фуруя неизбежно выдыхался уже на половине дистанции и оставшуюся половину бежал уже кое-как, на одном только железном упрямстве, хватая воздух ртом, как безмозглая рыбина, и едва отрывая от земли ставшие ватными ноги. К счастью, он бегал вечером. С наступлением сумерек разлившаяся над Токио жара будто бы тоже выдыхалась, спадала, уступая прохладе. Дорожка призывно стелилась под ноги, а редкие порывы ветра словно подталкивали в спину — мол, что же ты, беги быстрее. И бегать по вечерам Фуруе даже вроде нравилось бы, по крайней мере, до того, как он начинал спотыкаться, задыхаться и ненавидеть всё на свете, если бы не одно "но". Обычно это же время облюбовывал Савамура для своих вечерних пробежек с шиной. С непосредственным участием Савамуры бег превращался из простого и почти медитативного занятия в цирк с конями. Савамура кричал, и Фуруя никогда не понимал, как у того хватает дыхания и на бег, и на крик одновременно, тайно завидовал и совсем не тайно бесился. Савамура поднимал своей шиной клубы пыли и уносился вперёд, топоча, словно небольших размеров отряд. Савамура швырялся вызовами направо и налево и всё рвался посоревноваться с ним. И вот этого Фуруя уже вынести не мог. О каких соревнованиях вообще может идти речь, когда очень пытаешься не умереть? Однако сегодня он был один. И даже сбитое дыхание уже почти пришло в норму. Фуруя остановился и сделал пару глубоких выпадов для растяжки, прежде чем направиться обратно в общежитие. Возвращаться без Савамуры было слегка непривычно. Фуруя успел отвыкнуть от одиночества за то время, пока Савамура постоянно бегал рядом, даже успел смириться с Савамурой, принять как неизбежное зло, вроде токийской жары, и теперь его отсутствие ощущалось странно. Савамура вообще вёл себя странно в последнее время. Более спокойный и адекватный по шкале обычного человека и какой-то подавленный по его собственной шкале Савамуры. Фуруя вздохнул и вытер пот со лба. Почему его вообще волнуют странности Савамуры? Кто он ему? Мать родная? А ведь волнуют же! Это было со стороны Савамуры особенно нечестным — заставлять людей беспокоиться о тебе, когда ты их бесишь. Фуруя проходил мимо кладовки со спортинвентарём, когда услышал голос. Дверь была плотно прикрыта, а внутри предусмотрительно не горел свет, и, видимо, тот, кто сейчас сидел внутри, изо всех сил пытался сделать вид, что помещение необитаемо. Но Савамура был придурком, а главное — придурком громкоголосым, и этим самым сводил на нет все собственные усилия по конспирации. Фуруя подкрался вплотную к двери, убеждая себя, что ему неинтересно. Самообман работал ровно до тех пор, пока он не прижался к двери щекой, чтобы лучше слышать. Если бы кому-нибудь из семпаев пришло в голову прогуляться на тренировочное поле и полюбоваться звёздами, получилось бы весьма неловко. Фуруя сливался с дверью в нежном объятии, находя своё положение довольно компрометирующим и понимая, что его уже вряд ли получится списать на странности первогодок. Нужно было уходить, но уходить не хотелось. Хотелось узнать, что там делает Савамура и с кем, но из-за закрытой двери доносился лишь довольно громкий бубнёж. И, как Фуруя ни вслушивался, слов было не разобрать. Больше всего он боялся, что предательская дверь скрипнет и спугнёт Савамуру. К счастью, в бейсбольном клубе Сейдо работали настоящие профессионалы, и даже петли в дверях содержались в идеальном порядке. Следующим его опасением было, что Савамура заметит пятно уличного света из приоткрытой двери. Насчёт себя Фуруя не сомневался. Когда ему нужно было, он умел двигаться очень и очень тихо. Савамура действительно обнаружился внутри. Он сидел спиной к двери и был так занят, что вряд ли заметил бы и скрип петель, и свет, и даже если бы Фуруя прошёлся по кладовке колесом. Он вдохновенно признавался в любви своей шине. Фуруя моргнул. В этом, в общем-то, не было ничего удивительного, учитывая, какие шутки ходили по тренировочной базе о слишком интимных отношениях между Савамурой и шиной. Но, если слух не обманывал Фурую, то Савамура всё-таки ещё не спятил окончательно и в данный момент представлял на месте шины кого-то другого. — Семпай, — убеждал он, ласково обнимая шину. Если бы у той были глаза, Савамура бы наверняка проникновенно заглядывал в них. — Семпай, вы такой хороший игрок. И так помогаете мне. Я так рад, что вы мой семпай! В смысле, что мы в одной команде. То есть вы мне нравитесь. В смысле — не как игрок нравитесь, а просто нравитесь. Вы красивый и… о, чёрт! Савамура застонал и с размаху приложился лбом о шину. В глубине души Фуруе очень хотелось поступить так же. Наблюдая за этими мучениями, он даже ощутил необъяснимую вспышку сострадания. Савамура признавался в любви даже хуже, чем подавал. Савамура предпринял ещё одну попытку. А затем ещё одну, такую же катастрофическую. Он заикался, краснел, бледнел, то обнимался с шиной, то начинал её лупить, и Фуруе было от души жаль его неведомого избранника. Ведь рано или поздно Савамура решит, что уже достаточно натренировался, и опробует свой монолог на живом человеке. Фуруя обрисовал себе перспективу — и невольно поёжился. Влюблённый Савамура — это страшно. Оставалось только понять, кто же несчастная жертва, и в дальнейшем намекнуть тренеру, что на эту позицию скоро потребуется замена. Искать, судя по всему, следовало среди старших — но, как назло, Фуруя не мог вспомнить ни одного семпая, который относился бы к Савамуре как-то по-особенному. Савамура же словно чувствовал, что за ним следят, и издевался. Фуруя больше не хотел слушать, какие у семпая глаза и волосы. А описания того, как Савамура думает о семпае по ночам, с этого момента, пожалуй, будут преследовать по ночам его самого. Однако в своём монологе Савамура ни разу не упомянул имени. То ли не настолько доверял шине, то ли всё-таки заметил Фурую, то ли был уверен, что семпай и так в курсе, как его зовут. — Это бесполезно, — пожаловался Савамура шине, и Фуруя мысленно согласился с ним вместо неё, — Крис-семпай просто в очередной раз решит, что я идиот, и будет прав. Савамура вздохнул, а Фуруя почувствовал, как неконтролируемо падает вниз его челюсть. — КРИС-СЕМПАЙ? — довольно громко спросил он. И тут же заткнул себе рот двумя руками, но было поздно. Савамура мог не заметить, как открывается дверь. Мог не заметить, как жмётся вдоль стены тихий, словно тень, Фуруя. Но не заметить, как кто-то орёт на всю комнату имя твоего избранника, просто невозможно. Савамура подскочил и выронил шину. Та упала на ребро, и, почувствовав свободу, радостно покатилась прочь от Савамуры, с грохотом сшибая по пути подставки для бит. Савамура замер посреди всего этого шума; он смотрел на Фурую, и выражение его лица постепенно менялось с испуганного на откровенно злобное. — Фуруя! Пойманный врасплох Савамура отчего-то казался больше и злее, чем Савамура обычный. Фуруе очень хотелось сделать крохотный шаг назад. А затем ещё один. А затем вернуться к пробежке и бежать, не останавливаясь, до самого общежития. Но ещё Фуруе хотелось стать асом. А настоящий ас не боится и не убегает, даже если его застали шпионящим за собственным сокомандником. — Какого чёрта ты здесь делаешь? Вообще-то Савамуре очень повезло, что его застукал именно Фуруя. Ведь это мог бы быть, к примеру, Миюки-семпай. С Миюки сталось бы записать нелепые признания Савамуры на телефон, а затем продемонстрировать их ему в наиболее выгодный момент. Или это мог бы быть Крис-семпай. И тогда Савамуре оставалось бы лишь окончательно разбить себе голову о шину или воспользоваться для этих целей одной из бит, потому что жить дальше после такого позора всё равно невозможно. О чём ему Фуруя и сообщил с самым равнодушным выражением лица. Савамура выдохнул гневно, сжал кулаки, и Фуруя тоскливо подумал, что сейчас придётся драться. Драться он не любил и не хотел. Как-то нечестно было бы бить Савамуру сейчас — ведь, по правде говоря, тот ни в чём не виноват. Фуруя сам влез, куда не просили, остался слушать, даже когда понял, что речь идёт о личном, а потом ещё и насмехался. Окажись он на месте Савамуры, точно так же полез бы в драку. Однако драки не случилось. Савамура постоял так, напряжённый, взведённый, словно спусковой крючок, до предела — только тронь и полетит, а затем вдруг как-то разом обмяк. Съёжился, словно с гневом выпустил из себя большую часть силы. Глянул на Фурую больными глазами и отвернулся. — Ты прав, — сказал, старательно избегая смотреть в лицо. — Это и правда позор. Я безнадёжен. Лучше бы они всё-таки подрались. Фуруя даже сам бить не стал бы — заслужил ведь трёпку. Лучше уж получить от Савамуры, чем от собственной совести. Да что угодно было бы лучше, чем вот этот плоский голос и блестящие глаза, которые старательно смотрят в сторону. Им же ещё играть в одной команде. Как? После такого-то? — Тебе нужно больше тренироваться, — сказал он в надежде, что это звучит решительно, а не виновато. — Это как с подачей. Больше практики. И не на шинах, а на людях. Раз уж я узнал… эээ, случайно… вот и тренируйся теперь. На мне, — и кивнул уверенно, словно припечатал. Что ж, по крайней мере, Савамура снова на него смотрел. Смотрел недоумённо, но лучше уж маленькая победа, чем вообще ничего. — Точно? — спросил тот с сомнением, и Фуруя снова закивал, демонстрируя куда больше энтузиазма, чем испытывал на деле. — Как мне встать? — Откуда я знаю? — огрызнулся Савамура. — Это твоя дурацкая идея! Нормально встань. Как обычно. Он нервничал и смущался, отодвинулся в противоположный угол кладовки и, возможно, отошёл бы ещё дальше, но путь ему решительно преграждала стена. Фуруя подозревал, что признаваться нужно всё-таки с чуть более близкого расстояния, но настаивать не стал. Это ведь Савамуре нужно говорить, вот пусть и говорит, откуда хочет. — Можешь начинать, — разрешил он. — СЕМПАЙТЫМНЕНРАВИШЬСЯДАВАЙВСТРЕЧАТЬСЯ! — оттарабанил Савамура на одном дыхании, словно задание на уроке отвечал, забился в угол ещё сильнее и явно хотел оказаться где угодно, но только не здесь. Фуруя как никто его понимал. — Не пойдёт. Даже с шиной было лучше. — Я бы на тебя посмотрел! — обиделся Савамура, но из угла вылез. — Это глупо. Я пошёл. — Нет! Фуруя и сам не знал, зачем так упорствует. Ситуация была дурацкой и очень неловкой. Вероятно, самым правильным решением было бы разойтись и забыть о ней, но Фуруя смотрел на Савамуру, на шину и отчего-то не мог так поступить. Знал же, что на следующий вечер Савамура снова не придёт на пробежку, а запрётся в кладовке со своей шиной. И неизвестно, кто ещё может его здесь застукать. — Если вариант, что я — это Крис-семпай, не работает, попробуй вариант, что я — это я. Пригласи на свидание меня. — Я не хочу звать тебя на свидание! — насупился Савамура. — А я не хочу с тобой идти! Это тренировка, забыл? Так-то зачем ты мне сдался? Савамура фыркнул и подошёл ещё ближе. — Ладно. Фуруя, пошли на свидание. — Не пойду. Старайся лучше. — Нарываешься! — А ты не стараешься. Кому из нас это нужно? — Мне. Савамура вздохнул. Затем вздохнул ещё раз. И вдруг сделал шаг вперёд, так, что его пушистая каштановая макушка оказалась почти вровень с носом Фуруи. — Фуруя, — пробубнил Савамура куда-то ему в шею, а затем поднял взгляд. Глаза у него были тёплые, карие, с аккуратной чёрной точкой зрачка. Просто удивительно, сколько всего можно рассмотреть в темноте, если стоять так близко. Оказывается, на радужке у него жёлтые крапинки. И ресницы изгибаются вверх, словно их завивали специально. Пушистые такие. — Я хочу сказать тебе… Я очень часто думал про тебя последнее время. И сначала не понимал, почему. Думал, что ты меня бесишь, что я хочу превзойти тебя и стать лучше... и я всё ещё хочу этого, но… Но ты не бесишь меня — наоборот. Ты очень хороший и добрый, и каждый день я становлюсь лучше из-за тебя. Наверно, я столько думал о тебе, потому что на самом деле ты мне очень нравишься. Ты будешь встречаться со мной, Фуруя? Пожалуйста... — Буду. Фуруя гулко сглотнул внезапно пересохшим горлом и сделал шаг назад на всякий случай. Когда Савамура был так близко, не получалось сделать полноценный вдох. Он упёрся в дверь и уловил краем уха короткий шелест. Видимо, дёрнулась с места потревоженная ночная птица. Савамура смотрел на него — внимательно, будто ждал оценки. Собственно, именно её он и ждал, понял Фуруя. И поспешил его успокоить. — Отлично! Так и говори, и всё будет отлично... Нет! — перебил он сам себя. — Часть про "бесишь" опусти, а всё остальное просто отлично Он повторил это несчастное "отлично" ещё раз шесть или семь, и с каждым новым "отлично" улыбка Савамуры становилась всё шире и самодовольнее. — Было несложно, — в конце концов заявил он, словно не мучил здесь шину (и Фурую) последние полчаса. — Я скажу ему. Завтра. Да, завтра! Слушай, Фуруя, Крис-семпай ведь будет чаще соглашаться потренировать со мной беттери, если мы будем встречаться. Тебе тоже нужно больше тренироваться, если ты хочешь соревноваться со мной за место аса! Фуруя коротко кивнул, едва удерживаясь, чтобы не возвести глаза под потолок. В этом был весь Савамура — бесстрашие и непрерывная самореклама. В небольших дозах это, конечно, забавно, но при длительном контакте наверняка невыносимо. В некотором смысле вся команда должна быть благодарна Крису-семпаю за то, что ударные дозы Савамуры придутся именно на него. Какое счастье! — Фуруя! — выдернул его из размышлений звонкий голос Савамуры. — Спасибо! И... тот вдруг поклонился. Отвесил настоящий церемонный поклон, словно Фуруя был взрослым или сделал что-то очень-очень сложное и важное, замер так на пару мгновений, демонстрируя лохматую макушку и идеально прямую спину, а затем распрямился и сбежал, оставив Фурую поднимать с пола челюсть и разбросанные биты. *** На следующее утро вставать на тренировку было особенно тяжело. Фуруя вернулся в свою комнату почти заполночь, потревожив соседей и выслушав по этому поводу много не слишком приятных вещей. Утренняя тренировка в Сейдо начиналась непозволительно рано. Фуруя не выспался, украдкой зевал, пока команда делала разминку и пробежку, и окончательно проснулся только к тому моменту, когда питчеры и кетчеры должны были идти в буллпен тренировать подачи. Сегодня он был в паре с Мияучи. Миюки решил потренировать Каваками, Савамура не отдал бы никому своего Криса-семпая даже под дулом пистолета, так что Фуруе достался Мияучи-семпай. Он не возражал. С тех пор, как он понял, что в новой команде с его подачей может справиться не только Миюки, он вообще не слишком заботился, кем станет его партнёр по тренировкам — главное, чтобы тот сумел поймать мяч. Подачи шли не слишком хорошо. Мощные, но не меткие. Сказывался недостаток ночного сна и возобновившаяся с утра жара. А вот Савамура был бодр, как белка. Скакал, шутил и сам же над шутками смеялся, и лажал так же активно, как делал всё остальное. Фуруе становилось одновременно и завидно, и дурно при одном только взгляде на подобную жизнерадостность с утра пораньше, и поэтому в ту сторону он старался особо не смотреть. Он замахнулся посильнее и в который раз отправил мяч в полёт. На том краю загона Мияучи хлопнул перчаткой и отрицательно покачал головой. Мимо. Опять! Фуруя слегка встряхнул пальцами, чтобы расслабить хватку, и снова встал в стойку. Перчатка кэтчера на другом конце поля притягивала взгляд. Он заметил неладное уже в движении. Тело двигалось в привычном порядке — рука, шаг, поворот ступни, бёдра, плечи и наконец вторая рука — но взгляд, обычно крепко прикованный к цели, вдруг с неё соскользнул. Вместо перчатки Мияучи-семпая в поле зрения вдруг оказался Крис-семпай, и Фуруя понял, что именно было не так. Крис-семпай держал перчатку для подачи Савамуры, но на Савамуру не смотрел. Вместо этого он смотрел на Фурую, и от его взгляда становилось откровенно не по себе. Конечно, не так уж и просто рассмотреть выражение лица человека, находящегося в нескольких десятках метров от тебя. Тем более, если на этом человеке надеты шлем и защитная маска. Однако Фуруя никогда не жаловался на зрение и привык доверять глазам, а те говорили, что Крис-семпай смотрит на него как-то странно. С удивлением и… эээ, обидой? Проклятие! Когда и чем он успел насолить Крису-семпаю? Они не так уж и тесно общались, но за то недолгое время, что он провел в команде, Фуруя вообще ни разу не видел, чтобы тот выходил из себя. Всегда спокойный, подчёркнуто-вежливый и чуть-чуть отстранённый, он, в общем-то, даже нравился Фуруе, и тот мог бы поклясться, что не делал ровным счетом ничего, чтобы Крис-семпай мог бы на него взъесться. Он не смог остановить замах. Получив необходимую энергию, рука двигалась уже сама по себе. И, отвлёкшись на Криса, Фуруя нечаянно дёрнул ладонью. Мяч послушно вылетел из пальцев. На другом конце поля раздался хлопок, и Мияучи-семпай поднял вверх большой палец. Фуруя спрятал лицо в перчатке. Очень хотелось одолжить у Савамуры шину и побиться об неё головой. *** Когда тренировка закончилась и команда дружно потянулась на завтрак, Фуруя чувствовал себя полностью измочаленным и сам себе напоминал обмусоленную жвачку. Есть не хотелось. Хотелось спать и чтобы закончилась проклятая жара. К сожалению или к счастью, такое происходило с ним далеко не впервые, и у Фуруи был план действий. А также надёжное укрытие. Он намеренно задержался в душевой, пока та совсем не опустела. А потом тянул, как мог, в раздевалке, пока даже самые неторопливые его товарищи не удалились в сторону школьной столовой. Тогда он вышел наружу и не спеша направился в совершенно противоположном направлении. Фуруя нашёл это место ещё в свой первый месяц в Сейдо и теперь периодически прятался, отсыпаясь в тренажёрке, в особенно жаркие дни. В помещении работал кондиционер, и было прохладно. А на старом потёртом мате, положенном на пыльный пол, отчего-то спалось слаще и уютнее, чем на самой удобной в мире кровати. Фуруя упёр изголовье мата в стойку для гантелей и с наслаждением вытянулся на нём. *** Звонкий голос Савамуры раздался в непосредственной близости от его тайного убежища, и Фуруе всё-таки пришлось разлепить глаза. По ощущениям, он не успел проспать ни минуты, однако жалобные песни желудка подсказывали, что он пропустил как минимум завтрак, а может, и несколько часов после него. — Сюда, Крис-семпай! — снова позвал Савамура. — Тут никого! Фуруя собирался возмутиться, что, во-первых, тут уже есть он, а во-вторых, он пришёл сюда первым, так что если Савамура хочет уединения, пусть ищет его где-нибудь ещё, но опоздал. Послышались ещё шаги, и Фуруя закрыл рот, так и не издав ни звука. Привлекать к себе внимание семпая после того, что было утром? Ну уж нет. Он просто посидит тихонько, пока Крис-семпай и Савамура не уйдут отсюда сами. Фуруя боялся пошевелиться, прижавшись к мату, и на практическом примере усваивал значение понятия "дежавю". Его укрытие не проглядывалось со стороны входа, грамотно спрятанное между рядом блочных машин, и потому ни Савамура, ни Крис-семпай не имели ни малейшего подозрения, что он тоже здесь и может слышать каждое их слово. А Фуруя, в свою очередь, довольно крепко подозревал, что знает, зачем Савамуре могло понадобиться остаться наедине с семпаем. — Что ты хотел сказать мне, Савамура? — устало спросил Крис-семпай, разом подтвердив худшие опасения Фуруи. Тот вздрогнул и переступил с ноги на ногу, словно нервная лошадь. Если бы Савамура действительно был лошадью, наверняка прядал бы сейчас ушами и таращил испуганные глаза. — Крис-семпай, я… — начал он и сбился. — То есть я хочу сказать, вы!.. То есть мне кажется, что… Вот же ж идиот! Савамура начинал предложения и обрывал их на середине, Фуруя скрипел зубами в своём углу, а Крис-семпай, кажется, начинал терять терпение. — Пожалуйста, Савамура, — поторопил он подчёркнуто-вежливым, хотя и слегка напряжённым тоном. — А? Да. Хорошо-хорошо! Савамура издал странный свистящий выдох и вдруг словно бы успокоился. — Я очень часто думаю про вас последнее время, — сказал он уже совсем другим голосом, простым и искренним, и больше почти не заикался. — Я сначала не понимал, почему, а теперь вот понял. Вы очень хороший и добрый. И вы помогаете мне с тренировками, а я каждый день становлюсь лучше — тоже из-за вас. Мне кажется, вы мне нравитесь, и… — ...ты будешь встречаться со мной, Фуруя? Пожалуйста? — закончил Крис-семпай одновременно с ним. — Ш-што? — просипел испуганный Савамура, словно с размаху налетел на каменную стену. По крайней мере, застывший на мате Фуруя чувствовал себя именно так. — Ты вчера говорил это Фуруе. Слово в слово, — пояснил Крис-семпай дрожащим от гнева голосом. — Я не хотел подслушивать, но услышал шум в хранилище инвентаря и пошёл проверить, что случилось. А потом наткнулся на вас. Не знаю, чего ты добиваешься Савамура, но лучше бы тебе прекратить. Не нужно обижать Фурую. Он хороший парень. Раздались шаги. Твёрдые, уверенные и быстрые. Крис-семпай стремительно пересекал зал, явно намереваясь оказаться снаружи, и чем скорее, тем лучше. Савамура примёрз к месту, бестолково раскрывая и закрывая рот. А Фуруя едва слышно чертыхнулся сквозь зубы. Дурацкую личную жизнь Савамуры нужно было спасать. — Стойте! — выкрикнул Савамура в стремительно удаляющуюся спину в тот самый момент, когда Фуруя выскочил из-под тренажёров. — Я могу объяснить. Всё было не так! Спина замерла и медленно начала разворачиваться. Фуруя нырнул обратно, сделав честь любому профессиональному пловцу. К счастью, и Савамура, и Крис-семпай были слишком заняты друг другом, чтобы успеть заметить его или услышать, как гулко стукнулись об пол его коленки. — Фуруя мне помогал! Мы репетировали — он был как бы вы, а я как бы я. Если бы вы пришли чуть пораньше, вы бы услышали, как я орал на него, потому что он застукал меня, когда я тренировался на шине, — зачастил Савамура, словно опасался, что сейчас Крис-семпай всё-таки передумает, развернётся и уйдёт, и надо обязательно успеть вывалить всё, пока этого не случилось. — Простите! Я просто нервничал и хотел, чтобы всё прошло идеально! Крис-семпай хмыкнул, и от себя Фуруя не мог не присоединиться. Прошло всё действительно по наивысшему разряду. — Вы мне верите? — грустно спросил Савамура. — Если не верите — не страшно. Я понимаю. Просто спросите у Фуруи, он вам расскажет, как было. — Я абсолютно точно не собираюсь спрашивать ничего у Фуруи, — со смешком помотал головой Крис-семпай. — Эта ситуация и без того достаточно неловкая. — Но… — Я верю тебе. Невидимый за стеной тренажёров Фуруя выдохнул беззвучно и расплёл скрещенные пальцы. — Всё это звучит, как абсолютная ерунда, но эта ерунда настолько в твоём духе, Савамура, что мне даже сомневаться не приходится, что ты говоришь правду. — Можно, я спрошу ещё раз? — храбро или просто очень-очень глупо спросил Савамура, и Фуруя прикусил губу в ожидании ответа. Ждать пришлось долго. Или это Фуруе показалось, что прошла целая вечность, а на самом деле пауза не продлилась и двух ударов сердца? — Можно, — наконец ответил Крис-семпай, словно уже что-то для себя решив. — Вы мне очень нравитесь, семпай! Пожалуйста, сходите со мной на свидание. В зале повисла тишина. Фуруя терпеливо подождал. Затем, полный чистого и искреннего негодования, подождал ещё. Наконец плюнул на конспирацию и высунул голову, решительно отказываясь представлять, что случится, если его заметят. Ему не стоило беспокоиться об этом. Савамура висел на шее у Криса, тот бережно поддерживал его за бока, и глаза у обоих были закрыты. Они целовались, и никому из них сейчас не было дела до Фуруи. Операцию "любовное признание Савамуры" можно было считать успешно выполненной, решил Фуруя и с удовольствием откинулся на мат. Своротив при этом стойку с гантелями.