Монах

Колокольчик над дверью звякнул дважды. Раздался голос — трубный и низкий, будто человек надел себе на голову колокол. Эхо этого пробирающего до костей рокота докатилось до второго этажа и просочилось сквозь дверь. Ноджико повела плечом, сбрасывая напряжение и выбившийся из причёски локон. Кто бы ни пришёл, мальчики должны его задержать ещё хотя бы на… да, десяти минут достаточно. Она почти закончила. — Всё, — пока клиент крутился перед зеркалом, пытаясь изогнуться так, чтобы рассмотреть рисунок, Ноджико спокойно вытерла руки и взяла со столика небольшое зеркало. — Не вертись ты! Вот, смотри. Нравится? Счастливая улыбка на конопатом лице — лучшая награда за труды. Нами обязательно посетовала бы, что глупая сестрица не знает цены деньгам и вообще берёт слишком дешево, но менять ценники Ноджико не спешила. Ей нравился сам процесс и люди. О, какие чудесные, необычные, волшебные люди к ней приходили! Ноджико до сих пор с замиранием сердца вспоминала мужчину с такими роскошными белыми усами, что хотелось подёргать за них, чтобы убедиться, настоящие ли. По его же рекомендации пришёл парень, которому Ноджико с удовольствием набила на спине феникса, а потом всё закрутилось: коллеги, друзья, братья друзей… — Следующий! — Ноджико спустилась на первый этаж и обомлела: её мальчики-охранники, Джонни и Йосаку, сидели на стульях чинно, как школьники, а над ними нависала настоящая гора. Мужчина с такими широкими плечами просто не мог пройти в дверь, не превратившись на несколько минут в краба. Бритая голова, ярко-алые большие бусы на шее, куртка с рваными рукавами — ничего странного, такие к ней часто приходили. Но всё-таки какой он огромный! — Они просили меня подождать, — пожаловался здоровяк, добродушно скаля зубы. Его грубое лицо озаряла искренняя улыбка, а трещавшая по швам одежда не могла скрыть трогательный цветочек над правой ключицей. — Но просили недостаточно вежливо. — Я с ними поговорю, — пообещала Ноджико, прекрасно зная, что Джонни и Йосаку порой перегибали палку и пытались прыгнуть выше головы. Ну как им с горой такой справиться? Тут нужна твёрдая женская рука, немного такта и ласки. — Проходите, уже свободно. Вы хотели бы обсудить эскиз или принесли готовый? Под весом человека-горы кресло жалобно заскрипело, но Ноджико тактично притворилась, что ничего не слышала. Она натягивала перчатки, готовила машинку и слушала: за жёсткими чертами и пугающим видом пряталось ранимое, чувствительное сердце. Она восхищённо округлила глаза, когда Урог по секрету признался, что с детства мечтал уйти в монахи, но родители не одобрили его выбор. Пришлось стать байкером. — Так вы хотите?.. — Крылья, — смущённо пробасил Урог. — Как у ангелов. — Хорошо, — умилилась Ноджико, стараясь не подпрыгивать на месте от восторга. На мускулистой руке в два раза толще её талии вились тёмно-синие языки пламени. Ноджико, затаив дыхание, провела по узору пальцами. Жаль, что в перчатках не почувствовать тепло кожи и биение пульса. И контраст красивый — Урог цветом напоминал шоколадку. Наверное, не стоит об этом говорить вслух. — А кто вам посоветовал прийти ко мне? — Друг, — прогудел Урог, снял куртку, рубашку и повернулся к Ноджико спиной. На ней можно было нарисовать карту города со всеми улицами и вывесками, и осталось бы ещё место для хора ангелов и маленького иероглифа. — Он хирург. Сказал, вы почти за бесценок делаете невозможное. Захотелось проверить. Да, Ноджико помнила — язвительный и холодный, он приходил несколько раз, чтобы нанести сложный рисунок на грудь и плечи. А уж сколько она мучилась с его руками! Случай сложный, но интересный. И Ноджико совсем не хотела знать, где именно работают хирурги со смертью на костяшках пальцев. — Довольны? — спросила она, отложив машинку. Даже когда Ноджико набивала татуировку в местах, где терпеть боль было физически невозможно, Урог продолжал улыбаться и болтать обо всём, что приходило в голову. Звал кататься по ночному городу — это красиво и сближает с богом. Ноджико обещала подумать. — Более чем! После его ухода Ноджико улыбалась весь день, словно Урог каким-то чудом всё-таки попал в Тибет и научился у монахов особенному способу очаровывать девушек.