Напросилась

Ты проснулась сегодня позже обычного, пропустив уход парня на работу. Еще одно потраченное впустую утро. Вы и так редко пересекались из-за его занятости, и только совместные завтраки хоть как-то заполняли огромную дыру в вашем общении. Но сегодня ты пропустила даже эту маленькую радость. Приведя себя в порядок, ты решила съесть хоть что-нибудь, но тебе и кусок в горло не лез, а в голове вертелись не самые приятные мысли о том, что такими темпами ваши отношения просто сойдут на нет. Ты не смогла остановить свой внезапный порыв написать ему. И вот на экране красуются два весьма простых слова, что скрывают за собой калейдоскоп понятных лишь тебе одной чувств: «Я скучаю.» Не получив ответа ни через минуту, ни через двадцать, ты уже готова была послать всё к чёрту. Руки потянулись написать еще одно сообщение, едва ли такое же приятное, но вовремя одёрнула себя, решив немного поменять тактику привлечения внимания. Подойдя к зеркалу, ты медленно стянула с себя надетый после душа халат. Твоё тело так и источало молодость и свежесть. Красивая небольшая грудь, длинные ноги, тонкие руки. За тобой до сих пор ухлёстывает добрая половина университета, но ты, не задумываясь, отшиваешь всех, ведь ты занята. Как бы тебе хотелось на самом деле таковой быть, а не просиживать все выходные в холодной, полной одиночества квартире. Ты берёшь телефон и делаешь снимок один, второй, третий. Не слишком откровенные позы, но ты знаешь, что даже кусочек твоей оголённой кожи способен его завести. По крайней мере так было до того как ваша половая жизнь тоже была сведена к минимуму. Ведь он же безумно устаёт. Чёртова работа! Долго не задумываясь, ты отправляешь ему самые удачные снимки. Но через пять минут молчания эта идея уже не кажется тебе настолько гениальной. Тебе становится стыдно. Ты злишься уже не на него, а на себя. Может причина ваших проблем в тебе самой? Очевидно, так и есть. Ты выключаешь телефон, наскоро одеваешься и выбегаешь на улицу. Холодный, зимний воздух тебя немного отрезвляет, а ветер стирает застывшие в глазах слёзы.

* * *

Полностью погрузившись в свои мысли, ты не заметила, как на город начал опускаться вечер. Пора возвращаться домой. Дрожащей от холода рукой ты открываешь входную дверь и тут же замираешь на пороге, заметив на вешалке его пальто. Ты не можешь поверить глазам, ведь обычно он возвращается часа на три позже. Внезапно в прихожую выходит Чонгук. Держа свой телефон в руке, он прожигает тебя настолько яростным взглядом, что тебе хочется под землю провалиться. — Скажи мне, пожалуйста, где твой телефон? — выделяя каждое слово, он всё так же не спускает с тебя пристального взгляда своих чёрных глаз. Ты мысленно хлопаешь себя по лбу и решаешь немного приврать, дабы не накалять и до того весьма напряжённую обстановку. — Разрядился, — говоришь ты и опускаешь глаза в пол, надеясь, что он не распознает твою ложь. Но это не помогает, врать ты абсолютно не умеешь. — Разрядился, значит, — Чонгук неодобрительно хмыкает, — а я между прочим уже всю твою родню обзвонил, на очереди были морги. Ты тут же стушевалась, почувствовав себя виноватой. И правда, поступила совсем как ребёнок, не думая о последствиях. — Прости, я не хотела заставлять тебя нервничать. Ты топчешься на месте, ожидая, что он начнёт кричать, или того хуже, просто молча уйдёт, но он всё так же просто прожигает тебя взглядом. Ты начинаешь снимать с себя верхнюю одежду, пытаясь сохранять спокойствие, когда он неотрывно на тебя смотрит, когда он медленно идёт в твою сторону, а потом, когда он рывком прижимает тебя к стенке и шепчет на ухо: — Те фото ты, значит, тоже мне отправлять не хотела? Я ведь из-за них тоже изрядно понервничал. Ни о каком спокойствии речи больше не идёт. Ты начинаешь дрожать как осиновый лист, то ли от страха, то ли от возбуждения, то ли от них обоих. Твоё дыхание учащается, руки начинают потеть, мозг же кричит о том, что вот оно внимание, которого ты добивалась, получите, распишитесь. Чонгук аккуратно цепляет край твоего свитера, и медленно пробирается под него. От его холодного прикосновения всё тело покрывается мурашками. Он кончиками пальцев проводит дорожку от пупка до позвоночника, смотря тебе прямо в глаза, наблюдая за реакцией. Затем он прижимает тебя к себе настолько близко, что ты кончиком носа утыкаешься ему в шею, чувствуя его запах, который сводит с ума, и дерзко шепчет: — Ты же не думаешь, что избежишь наказания за свою неосмотрительность? Эти слова проходятся по тебе электрическим током, задевая каждый нерв, каждую клеточку твоего тела. Если бы Чонгук не держал тебя сейчас, ты бы просто рухнула на пол от переизбытка эмоций. Он нежно убирает выбившуюся прядь волос тебе за ухо, двумя пальцами поднимет подбородок, смотрит прямо в глаза и резко впивается в твои губы поцелуем, то оттягивая, то прикусывая их, принося одновременно и боль и блаженство. Его язык, не спрашивая позволения, врывается в твой рот, оглаживает нёбо, проходится по зубам. Ты отвечаешь с тем же остервенением, сплетая ваши языки в ожесточённой борьбе, хватаешься за его галстук, в попытке прижать его к тебе сильнее, почувствовать его еще ближе, если это вообще возможно. Чонгук хватает тебя за бёдра и поднимает в воздух, зажимая тебя между ним и стеной. Ты обхватываешь ногами его торс и не без помощи Чона снимаешь с себя мешающий свитер. Теперь его руки свободно блуждают по твоему телу, сжимая нежную кожу до боли. И ты знаешь, что на ней точно останутся следы, но тебя это только сильнее заводит. Ты хочешь, чтобы сегодняшняя ночь еще долго напоминала о себе, пусть даже болью во всём теле. Ты уже не можешь сдерживать себя, тебе нужно почувствовать его, тело к телу, кожа к коже. Ты пытаешь стянуть с него галстук, но он не даёт тебе этого сделать, фиксируя твои руки высоко над головой. — Не так быстро малышка. Иначе, в чём будет смысл наказания? Чонгук припадает губами к венке на твоей шее, всасывает кожу, прикусывая её зубами, оставляя свою метку. Ты совсем не злишься, эти ощущения стоят того, чтобы походить пару дней в водолазке. Он начинает спускаться поцелуями ниже, сначала к ключицам, затем к груди, ты пытаешься вырваться из его хватки, чтобы почувствовать руками его тело, но он игнорирует эти попытки и лишь сжимает твои запястья сильнее. Дойдя до груди, он облизывает затвердевший сосок через кружево и прикусывает его, вырывая из твоих уст рваный вздох. Грудь у тебя до ужаса чувствительная, и он это прекрасно знает. Он играет с тобой, возбуждает практически до предела, но знает лимит, поэтому свою пытку заканчивает практически сразу. У него на тебя планы грандиозней, чем это. Чонгук возвращается к твоим губам, отпускает твои руки и вжимает тебя в своё тело, даёт почувствовать через ткань брюк, что он возбуждён, возбуждён до боли. А тебе от этого срывает крышу. Ты хочешь почувствовать его в себе прямо сейчас. Ты подаёшься бёдрами вперёд, трёшься о его пах, вгрызаешься зубами в его ухо, а вот это уже его эрогенная зона. Он неистово рычит и несёт тебя в вашу спальню, боясь, что иначе возьмёт тебя прямо на полу в прихожей. Тебя кидают на постель и садятся сверху, зажимая твоё тело между бёдрами. Ты тянешься за ещё одним поцелуем, но тебя только сильнее вжимают в простыни. Чонгук заводит руки тебе за спину, расстегивает лифчик и нарочито медленно снимает лямки, еще больше распаляя тебя. Потом резко отбрасывает его и привязывает твои руки чёрным атласным галстуком к спинке кровати. Теперь ты лишена способности двигаться, и уже хочешь запротестовать, но в буквальном смысле прикусываешь язык, когда Чонгук прокладывает влажную дорожку из поцелуев к твоей груди, и прикладывается к ней языком, вырывая из тебя не что иное, как протяжный стон. Ты мечешься под ним, как зверёк в клетке, но понимаешь, что это ещё не самое страшное, когда он начинает спускаться ниже. Он нежно оглаживает пальцами твою плоть через тонкую ткань трусиков, надавливает на клитор, и чувствует что ты уже нереально мокрая. А из тебя вырывается ещё один стон. — Чонгукки, пожалуйста… Ахх. Уголок губ Чонгука приподнимается в злорадной ухмылке. Ты вся в его распоряжении, он может делать с тобой что угодно и тебе это точно понравится. — Чего ты хочешь малышка, скажи? Ты томно смотришь ему в глаза и, немного восстановив дыхание, снова подаёшься бёдрами вверх и шепчешь через едва приоткрытые губы: — Тебя. Взгляд Чонгука темнеет. Он одним рывком срывает с тебя мешающую ткань и резко вставляет в тебя один палец. Ты выгибаешься в спине, на мгновение перестав дышать. Тебе ни капли не больно, но это просто срывает крышу. Чонгук начинает в тебе двигаться, постепенно наращивая темп, затем добавляет ещё один палец, одновременно поглаживая клитор. Твои стоны слышны на всю квартиру, а может и на весь дом, и ты даже не стараешься их приглушить. С Чонгуком это невозможно. Ты чувствуешь, что разрядка уже близко, но Чон вдруг останавливается, и ты ощущаешь прежнюю пустоту внутри. Затуманенным взором ты видишь, как он подносит руку к своим губам и облизывает пальцы. — Ты такая сладкая, малышка. Чонгук ехидно улыбается, видя, как учащённо ты дышишь, знает, что ты уже на пределе. Он медленно снимает с себя рубашку, заставляя тебя ныть от изнеможения. Ты вся покрываешься мурашками, когда он расстёгивает ремень, а затем и пуговицу на своих брюках. Он тянется к тумбочке за презервативом, но ты мычишь, прося его этого не делать. — Я хочу чувствовать всего тебя. Чонгук улыбается и снова нависает над тобой, опуская свои губы на твои. Теперь его поцелуй очень нежный, почти невесомый. Ты вся таешь от ощущений, хочешь, чтобы они длились вечно. Но он прерывает поцелуй, смотрит тебе в глаза, будто прося разрешения, и резко входит, выбивая из твоих лёгких весь воздух вместе с протяжным стоном. Ты обвиваешь его поясницу ногами и сцепляешь их в замок, прижимая ближе и пытаясь ускорить его ритм. Но все же главный здесь Чон, и он не дает тебе манипулировать им. Он медленно наращивает темп, затем закидывает твою ногу себе на плечо, проникает под новым углом и начинает вдалбливаться все сильнее, заполняя на всю длину, доводя вас до изнеможения. Ты закрываешь глаза, отдаваясь во власть ощущениям, так ты чувствуешь его прикосновения и движения в себе острее. Под веками вспыхивают фейерверки. Вы двигаетесь, дышите и стонете в унисон. Галстук больно врезается тебе в запястья, но от этого приносимое им удовольствие кажется в сто крат слаще. И ты просто тонешь в этом контрасте ощущений. Чонгук сжимает кожу на твоих бедрах, кусает за голень, ты вскрикиваешь, пытаясь вырваться, но он держит тебя крепко. Кончиками пальцев одной руки проводит дорожку от пупка до клитора, начиная нежно его массировать. Толчки становятся резче, узел внизу живота все нарастает. Его пальцы вместе с толчками дарят тебе неземное удовольствие, и ты срываешься, до крови прикусываешь губу и содрогаешься в немом оргазме. Чонгук толкается ещё пару раз и кончает следом, с диким рыком изливаясь тебе на живот. Упав на кровать рядом с тобой, он немного восстанавливает дыхание, затем развязывает твои руки и позволяет положить голову ему на плечо. Вы еще какое-то время молчите, да и какие-либо слова вряд ли были бы сейчас уместны. Но Чонгук всё же решает нарушить тишину. — Может съездим куда-нибудь на Юг? Задрал этот холод. Ты, не веря своим ушам, приподнимаешься на локте и серьёзно смотришь на своего парня. С тех пор как начались ваши отношения, дальше Чеджу вы не выбирались. — Ты серьёзно? — Конечно, серьёзно. Мы слишком редко видимся. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя одинокой. Чонгук проводит рукой по твоей щеке и мягко целует в лоб. Ты прикрываешь глаза, не веря в собственное счастье. — Видимо, мне почаще нужно отправлять тебе такого рода фотографии. Вон как быстро домой сорвался. — Вообще-то, я выехал еще после твоего первого сообщения. Я ведь тоже по тебе безумно скучаю, малышка. Каждую секунду. А вот когда ты мне скинула фото, я чуть не врезался в ограждение, серьёзно. И ведь знаешь, как удивить. Ты улыбаешься, как дурочка, и утыкаешься Чонгуку в ключицу, глубже вдыхая его запах. Нежно поцеловав его смуглую кожу, ты поднимаешь свой взор к его лицу и, смотря прямо в глаза, шепчешь: — Я люблю тебя. — И я тебя люблю. Но ты же не думаешь, что я тебя простил? У нас в расписании жёсткое наказание в душе. Чонгук нежно шлёпает тебя по заднице и встаёт с кровати, а ты думаешь, что с сегодняшнего дня тебе стоит почаще шалить, напрашиваясь на это самое наказание.