Ну, и чего вы добились?

«В мире есть только два вида извращения: хоккей на траве и балет на льду», говорила известная русская актриса Фаина Раневская. Я такого же мнения. Википедия говорит, что извращение – это в высшей степени неестественное поведение, полное искажение, уход от нормы, постановка «с ног на голову». А кто установил эти нормы? Кто?! А главное для чего? Чтобы всем было удобно и комфортно? Это, безусловно, хорошо. Даже для стада хорошо. Когда часть овец чем-то болеют, их лучше убить, чем принять и помочь. Для остальных хорошо. А для тех самых овец? Вы думали о них? Сомневаюсь. Везде твердят о милосердии и понимании, однако, на деле все совсем иначе. Так называемых больных, в нашем случае, извращенцев легче гнобить и всячески стараться изолировать от общества, выдавить, как прыщ на прекрасном лице. А как же сочувствие и милосердие? Говорить красивыми фразами, лгать, вас хорошо научили. Только в сердца не заложили тех чувств, которые действительно бы сделали нашу цивилизацию прогрессивной. Печально. Странная у вас политика, госпожа Общественность. Почему я говорю об этом? Откуда у меня такие мысли? Нет, я не типичный подросток, которому мама запрещает делать тату и жить по установке «Sex, drugs and rock’n’roll». Дело в том, что здесь, среди мягких стен, с руками связанными на животе, ничего не остается, как размышлять о причине пребывания в этом злачном месте. В царстве санитаров, непробиваемых стекол, капельниц и электрических стульев. Где в одно и то же время приходит медсестра с охраной за плечами, в виде двух шкафов-санитаров, и вкалывает транквилизатор, ставит капельницы и поит таблетками. От этой дряни мои мозги уже разжижаются. Я едва спасаю от нее свои воспоминания, ту частичку счастья, которая дарит мне сейчас силы не потерять себя. Хотя, зачем? Может быть потому, что я хочу сохранить этот свет, прожить так, как мечтал он. Красиво и со вкусом. Я обязательно это сделаю, только нужно еще немного потерпеть и не утонуть в море странных веществ, которые забирают его у меня. Что же произошло, спросите вы. Вам действительно интересно? Так я расскажу. Это случилось, судя по пометкам на стене, пять лет назад. Тогда я еще слушал Sex Pistols, курил травку в гараже с друзьями и играл на басу в маленькой группе. Мы мечтали вырваться на широкую сцену, мечтали повторить подвиг наших кумиров. Ах да, мне было всего восемнадцать лет. Горячее сердце и холодная голова, точнее пустая напрочь. В ней шумел ветер, разгоняя кумар по черепной коробке. Родителей это очень пугало. Как так? Первенец, на которого возлагались огромные надежды; в конечном итоге, они были похоронены под тоннами алкоголя, презервативов, травки и дисков западных рок-групп, положил большой и толстый на планы родителей. Но у них все-таки был свет в окне. Мой младший брат Саша. Он младше меня на три года. Милый, послушный мальчик. Он во всем слушал родителей, прилежно учился и подавал гораздо больше надежд, чем я. Кажется, его даже любили больше. Так всегда кажется старшим детям, но в моем случае это было истинной правдой. Сашке все сходило с рук: разбитая раритетная ваза, плохие оценки, даже вранье. В отличии от меня. Получал по полной программе, но все же я любил братишку. Такого единения не было ни у кого. Мы были практически неразлучны. Даже без слов понимали о чем думает другой. Не раз выручали друг друга, он часто прикрывал меня, беря мою вину на себя. А я в свою очередь помогал ему как мог. Учил кадрить девчонок, курить, играть на гитаре и всячески поощрял его попытки стать похожим на меня. В нем был тот потенциал, что и во мне. Брат часто зависал с нами в гараже, слушал нас, критиковал, за что получал по башке от Лехи, лидера группы. Мы были лучшими друзьями. - Макс, - как-то сказал он мне. – А ты реально похож на Сида! От этого заявления я чуть не выронил бас. Я репетировал в тот момент. Не буду лукавить, я сделал такую стрижку, как у Вишеса, проколол ухо. Во всем ему подражал. Посмотрев на братишку, понял, ему что-то нужно. Синие глаза озорно горели в подтверждение моей догадки. - Так, бесенок, - прозвище закрепилось за Саней с того момента, как мы с парнями поняли, что он свой чувак, только умело маскируется. – Рассказывай, что тебе нужно. Тот заскочил в комнату, как ураган и уселся на полу передо мной. Им владело, непонятного мне происхождения, возбуждение. Руки его то и дело шевелились, не желая лежать спокойно. Горящие глаза смотрели из-под светлой челки. - Макс, возьмите меня на свой концерт! Мама с папой все равно уезжают! – похоже, он предвкушал наше выступление больше нас самих. – А если позвонят и спросят, где я, тогда скажу, что у Вити, готовлюсь к экзаменам. Я сщурил глаза и ехидненько усмехнулся. Знал его, как облупленного, а потому имел представление, чего он ждет от данного концерта. Девочки, секс и реки алкоголя. Что же я, изверг какой? Естественно я решил порадовать младшего братишку и легко согласился. Тем более его отмазка была идеальной. Предки ему поверят. Это был замечательный вечер. Один из тех, какие называют «судьбоносными». Наша группа практически порвала зал. Мы сами не ожидали такой энергетики от публики, которая состояла из одних шлюх, алкашей, желающих просто потрясти башкой под любое рубилово с гитарой и барабанами. Тот концерт был настоящим концертом. Визги, крики, аплодисменты и восторженные ахи – все это летело на нас, сводя с ума. Со сцены мы спустились опьяненные этими божественными ощущениями опустошенности и полного драйва. К ночи ближе, крышу унесла окончательно отменная дурь и алкоголь. Цыпочки сами вешались на нас. А Саша был в диком восторге, на какой способно подростковое сердце. Отныне мы стали элитой. За это и пили. В итоге, Артур, если не изменяет мне память, в чем я не уверен, это был муж сестры Леши, отвез нас всех по домам, чтобы не напоролись на неприятности. Брат был ужасно пьян. Я тащил его на руках и уложил в постель. Вот только стаскивать одежду с него было проблематично. Александр был, простите, в говно. Лежал, как мешок, только руками отталкивал меня, чтобы я не мешал ему спать. С горем пополам футболка была стянута, а вот джинсы давались еще труднее. Мое опьянение явно было не просто не помощником, а даже врагом. Не придумав ничего лучше, чем нависнуть над братиком и снять эти злополучные штаны. Я почти с первого раза залез так, как себе это представлял и одной рукой приподнял худые бедра Сани. Кожа была разгоряченной и такой гладкой, что я немного завис, поглаживая ее кончиками пальцев. Он тихо ахнул во сне. Осознание, что я лапаю брата пришло не сразу, но когда пришло, то заставило пошевелиться. На удивление, вышеназванный предмет одежды был скинут на пол, и упокоился рядом с футболкой, от которой несло табаком и пивом. Тряхнув головой, я вышел из комнаты и прикрыл дверь. Решил не вспоминать этот казус, я засел за бас в своей комнате. Каково было мое удивление, когда в штанах стало очень узко. Стояк. Ну, не удивительно. На тот момент я занимался сексом только с басухой, ибо сучки уже не удовлетворяли, как раньше. Не помню почему, но не хотелось мне трахать щели, где ведро со свистом пролетает. Решив, что проблему необходимо устранить немедленно, расстегнул штаны и вынул свой член. Он пульсировал от непонятно откуда взявшегося возбуждения. Задуматься о причинах не хотелось. Откинувшись, провел пару раз по стволу рукой, словно, на пробу. Большой палец уместил на уретре. Массирование ее меня особенно заводило. Я водил рукой по члену, а палец то и дело зажимал чувствительную точку на головке. Смегма тонкими нитями стекала по стволу.. Я размазывал ее по себе и толкался в ладонь, словно это была влажная киска одной из девок, которая охотно раздвинет ноги. Но удовлетворение не приходило. Я ускорился, другой рукой массировал яйца, желая как можно скорее кончить. Даже остервенелый темп не помог. Я только член себе натер от такого напряжения, что было не очень приятно по ощущениям. Хотя, даже тогда эрекция не спадала. Запрокинув голову назад, я закрыл глаза и представил бедра брата. Вспомнил, как живописно ткань трусов обволакивает хозяйство братишки. Интересно, какой у него член? – мелькнуло в голове. – Каковы на ощупь его яички? Эта мысль заставила тело содрогнуться в сладкой истоме. Меня ничуть не смутило, что сейчас я дрочу, представляя гениталии парня, да и не просто парня, а собственного брата. Я облизнулся и стал медленнее водить по пенису рукой, перебирая пальцами пульсирующую плоть. Воображение разыгралось не на шутку. В тот момент это были пальцы Саши. Я даже бедрами поддался навстречу, извлекая из обычного удовольствия максимум удовольствия. Дверь скрипнула. Я, лениво приоткрыв глаз, я посмотрел на источник чужеродного звука. Сквозь щель, куда падал свет от моего торшера, я увидел прекрасное создание. Это был мой брат. Он стоял в коридоре и, наблюдая за мной, ласкал себя между ног. Мне захотелось показать ему то, как он меня возбудил. Я шире развел ноги и выгнулся, показательно провел рукой по головке. Липкая смазка добротно смочила ладонь. Подогревал и придавал пикантности тот факт, что Саня сейчас смотрит на меня и, похоже, ловит кайф. Губы подростка были приоткрыты, а глаза широко распахнуты. Он не выдержал этого зрелища и вошел в комнату. До сих пор не понимаю, каким образом я сдержался и не набросился на чертовски соблазнительного брата. Он стоял передо мной в кожаной юбке, из-под которой торчали подвязки. Стройные ноги, затянутые в тонкий черный капрон и легкая блузка. Я поднял глаза на лицо брата. Он был накрашен. Чувственные губы в ярко-красной помаде, ресницы накрашены, отчего стали еще более длинными, а светлые волосы, которые он обычно забирал в хвост, распущены и немного всклокочены. Тут-то мне и снесло крышу. Он переоделся в Нэнси… Робко Саша подошел ко мне и встал на колени. Он устроился между моих ног и, стыдливо опустив глаза, пальцами обхватил мой член. Я замер. Еще не отошел от шока. Смотрел на него заворожено и боялся пошевелиться, спугнуть это прекрасное ведение, которое так меня завело, что внизу живота значительно потяжелело. Брат наклонился к пенису и прежде чем коснуться его губами, выдохнул. Я в очередной раз выгнулся навстречу ему, только сейчас более реальному, чем раньше. Мягкие, дрожащие губы поцеловали головку, оставив немного помады на ней. Я сглотнул, но не торопил его. Хотя, не буду врать, мне хотелось вставить ему по самые яйца, хотелось чувствовать, как трепещет горячее горло, наблюдать, как слюна вперемешку со смегмой стекает по подбородку. Но, я сжал кулаки и терпел. Братишка ненавязчиво покрывал поцелуями ствол сверху вниз. Опустившись на яички, он шире открыл рот и втянул их в себя. Язык скользил по ним, будоража меня все больше и больше. Где он такому научился, для меня загадка, но я несдержанно взвыл и запустил пальцы в его волосы. - Отсоси у меня, - слова сами собой слетели с губ от очередного электрического разряда, безжалостно сжигая меня заживо. Александр ничего не сказал, а лишь поднялся выше так же поцелуями и взял мой, нужно заметить, немаленький член в рот. Не полностью, но этого было достаточно, чтобы я забился в очередных конвульсиях. Сжал сильнее его волосы и толкнулся с некоторого времени желанный рот. Братишка не сопротивлялся. Он охотно стал отсасывать у меня, помогая себе рукой и причмокивая. Он делал это неумело, но довольно старательно. Задница, обтянутая кожаной юбкой призывно была отставлена и покачивалась в такт. Я невольно залюбовался этим зрелищем. Оргазм не заставил себя ждать. Хотя он был настолько внезапным, что я не успел покинуть рот брата. Сперма вылилась прямо в него. Эта разрядка была самой божественной. Наверно, это и был мульти оргазм, потому что я дрожал и выгибался еще несколько минут. Саша, к моему великому удивлению, проглотил все, что смог, а остальное просто потекло по его подбородку. Он сидел на полу раскрасневшийся и возбужденный. Мой прекрасный брат. Я наклонился к нему и слизал свое семя. Он эротично приоткрыл губы. Просил поцелуя. Я дал ему это. Грубо, жадно я впился них. Сразу прорвался в его рот. Провел по верхнему небу, повторяя ребристый рельеф, скользнул по зубам, кончиком касаясь десен, кусал, посасывал губы, размазывая по лицу остатки помады. Губами делал его своим. Будто запечатлевал свое присутствие. Обычно, я не целовал девиц, которые мне отсасывали. Мне было противно, а тут я охотно пробовал с его губ свой вкус. Я не узнавал себя. Я был одержим этим прекрасным парнем. Потянул его на себя. Мой член снова наливался кровью. Я хотел еще и еще. Больше. Я хотел трахнуть собственного брата. До безумия желал слышать его стоны, смотреть, как он выгибается подо мной. Он уселся ко мне на колени и обхватил бедра коленями. Боже, я сошел с ума! Пенис бесенка прижался к моему. Он был горячий и пульсирующий. Его тоже охватило это безумное желание. Мелкими поцелуями я покрывал его скулу, спустился к челюсти, а под ухо: - Малыш, скажи мне, чего ты хочешь? – хрипло выдохнул я. Он колебался. Чувствовал, как сердечко подростка отбивает чечетку. А меня это радовало и безумно заводило. Потому что это я заставил его трепетать и сгорать от желания. - Макс, - собрался с силами и тихо произнес. – Поимей меня… Эта просьба хоть и дала обратный отсчет моей сдержанности, но я не мог не улыбнуться. Честно говоря, я даже не представлял, как это, заниматься сексом с парнем. Нужно было учиться на ходу. Я крепко обнял его одной рукой, а другой спустился к его сфинктеру, который чуть-чуть приоткрылся. Да, братишка вырос, а еще и соблазнил меня. Каким же манящим он тогда был. Благо, знания об анальном сексе были, и я с завидной скоростью смазал пальцы маслом для тела, которое стояло без надобности на столике у кровати. Нетерпеливо, с трудом ввел в него палец и пошевелил им. Мой новоиспеченный любовник вцепился в меня мертвой хваткой. Однако, я не мог остановиться гладкие мышцы сжимали палец плотно, что мне не жить, не быть захотелось ворваться в него и почувствовать своей плотью этот жар. Второй палец влез грубо и еще более тяжело. Тихий всхлип. - Тише, малыш, - прошептал я, смотря на его искаженное лицо. – Сейчас будет хорошо. Я не знал, будет ли. Но пообещал. Как это в моем стиле. Двигал в нем пальцами, пытаясь хоть как-то облегчить себе проникновение. Саша уткнулся лицом в плечо и двинул бедрами, вызвав во мне бурю восторга. Я обрушил на него беспорядочные поцелуи. Мои пальцы дрожали. Безумно, как одержимый, я ждал, когда тело моего бесенка, да, именно моего, будет готово принять меня. Он что-то выдохнул и поднялся на коленях. Я расценил этот жест, как приглашение, а потому подстроил свой член к его растянутому входу головку. - Сейчас будет больно.… Потерпи… Он кивнул. А я изловчился и резко вошел в него. Брат закричал и замер. Ему нужно было привыкнуть, но Бог свидетель, это было слишком тяжело, находиться в столь желанном теле и не двигаться. Я на пробу качнул бедрами. Он сильнее, до боли сжал в себе член. - Саш, мне больно тоже.… Расслабься… - С придыханием попросил я. Он попытался облегчить мне задачу. Вначале у нас ничего не получалось, но я терпеливо, недолго правда, двигался в нем. А потом меня просто напросто вынесло. Я стал двигаться в нем быстрее и стонать от непередаваемых ощущений. Братик стонал вместе со мной, но получал не такое удовольствие. Податливое тело, как глина, принадлежало только мне. Это было словно масло, которое подливают в огонь. Каждым сантиметром члена я чувствовал, как дрожит сфинктер, как сам он сжимается. Я слышал его хриплые стоны. Когда мы оба вошли во вкус, я перестал держать его. Провел руками по телу и взял за бедра, задавая ими ритм. А дальше помутнение рассудка. Тогда мы стали единым целым. Сплетение рук, тел, стоны в унисон, беспорядочные и голодные поцелуи. Я не помню, сколько раз кончил в него за один раз, но это было божественно. Я расслабленно откинулся, а Саша прижался ко мне и заскулил, двигая бедрами на мне и опавшем уже члене. -Макс, я хочу кончить… - заскулил он отчаянно. -Ты еще не? – Я удивился и посмотрел на него. Тот стыдливо отвел взгляд, а щеки красноречиво говорили, что он не врал. Я осторожно уложил его на кровать и навис над ним. Сначала я расстегнул блузку, открывая грудь с розовыми, торчащими сосками, к которым сразу же приник губами, словно младенец к матери. Сосал их, покусывал и снова посасывал. Грудь брата выгнулась навстречу губам и наслаждению, которое они дарили, не прося ничего взамен. Под шумок я стянул и юбку, оставляя его в одних чулках. Саша подарил мне райское наслаждение. Теперь моя очередь. Опустившись к его бедрам, я зубами отстегнул чулки от пояса и стянул их так же. Он смотрел на меня из-под ресниц и стонал тихо, но довольно естественно, что не могло не радовать. Языком я прошелся по стопе. Саня хихикнул и сжал пальцы. Я озорно посмотрел на него: - Чего смеешься? -Щекотно, - пояснил он. – Это… Я не дал ему договорить. Я ласкал его как истинный Сид, ласкал свою Нэнси. Губами я обхватил его пальчики на ноге и скользил между ними языком, сосал все вместе и каждый по отдельности. Я не ожидал той реакции, которая последовала. Судорожно застонав, бесенок выгнулся всем телом и позвал меня по имени, а я пустил руки ласкать его аккуратный член. Он достиг долгожданного оргазма и обессилено упал на подушку. Залюбовавшись этим, я еще несколько минут не мог отвести взгляд, пока он жестом не позвал меня к себе. Я разделся и лег рядом, обнимая хрупкое тело подростка. - Это было восхитительно… - Мурлыкнул он. – Я доволен. Улыбка озарила мое лицо. Погасив свет, поцеловал Сашу в лоб и погладил по голове. Не хотелось выпускать из своих рук его. Мы стали чем-то большим, чем просто братья. - Я хочу, чтобы ты стал музыкантом, - усыпая, проговорил он. - Почему? - Хочу заниматься с тобой каждый раз после концерта… И он уснул. Я же долго лежал без сна, наблюдая в тусклом свете занимающейся зари за тем, как он спит. Эта ночь изменила все, изменила нас. Не было теперь «Я» и «Саша», были «Мы». С той ночи мы стали одержимыми. Понимали друг друга без слов. Часто находили утешение в объятьях и поцелуях. Из ночи в ночь занимались любовью, отдавались полностью и тонули в общей страсти. Группа, узнав о нас, сначала не поняла, а потом Леха сказал фразу, которая окрылила меня. - Макс, не напрягайся даже, - выдохнул сигаретный дым. – Это нормально. Какая разница, как люди получают удовольствие? Вы оба счастливы и это здорово. После этого разговора домой не шел, а летел. Саша только вернулся из школы. Я прижал его к себе и страстно поцеловал. Между поцелуями и ласками пересказал разговор. Он улыбнулся: -Я снова хочу тебя. Просить дважды не надо было. Я стянул с него домашние шорты и усадил на стол, снова возвращаясь к губам. Где мы только не занимались этим. И в ванной, и на кухне, и в лифте, и в кабинке туалета, и в кинотеатре. Секс для нас стал чем-то привычным, но в то же время таким необходимым. Саша обхватил меня за талию ногами, когда я вошел в него на всю длину. Теперь он достигал оргазма, просто принимая меня в себя, прямо, как девушка. Без какой-либо параллельной стимуляции. Я снова и снова толкался в него, а он отзывчиво подмахивал мне, показывая, что принадлежит только мне. В этот момент в квартиру влетел отец и замер на пороге кухни. Представьте, какого было его состояние, когда старший сын, наркоман и раздолбай, трахал его любимого отпрыска. В тот вечер меня сильно избили, а Сашу заперли в его комнате. Он слышал, как я скулю от прилетающих мне ударов, а я слышал, как он плачет и пытается освободиться. Мать не заступилась за меня. Она была на стороне отца. Они считали, что я принудил Сашу к этому, что изнасиловал. -Сука! - пинок в живот. – Как ты посмел? Извращенец! Наркоман! Это ненормально! Ань, я говорил, что из него ничего дельного не выйдет! Ты мне не сын! Убирайся из нашего дома. Я, как побитая собака, убежал из дома прочь. Несколько недель я не видел Сашу. Его не выпускали из квартиры, провели по всем врачам. А это я узнал от его лучшего друга, который тоже был в курсе наших отношений. Я напивался, почти до передозов кололся в попытке забыться. Не мог перенести расставание. Казалось, я сердцем чувствовал, как сейчас страдает любимый. Однажды, я дождался его у школы. Мой бесенок прижался ко мне и задрожал. Он плакал, а я гладил его по голове и шептал нежные слова, чтобы хоть как-то успокоить. Он не слушал. Я предлагал убежать. Он загорелся это идеей. - Я разработаю план, а завтра после школы встретимся здесь. И убежим, любимый, - взял его лицо в ладони и заглянул в глаза, - Слышишь? Мы убежим и будем вместе. Договор мы скрепили долгим поцелуем, и Саня ушел домой, готовиться к завтрашнему побегу. Но этому не удалось сбыться. Там, где мы условились встретиться, меня ожидала засада. Отец и бригада санитаров из психиатрической больницы ждали меня там. - Ты отправляешься на лечение от наркомании, - заявил отец. – Это для твоего же блага. Я знал, что не лечение это, а простое заключение с медленным убийством. Я старался убежать, но у меня, отощавшего от голода подростка, не было шансов против санитаров. Меня скрутили и увезли в закрытую клинику, где друг отца был самым главным. Сначала меня держали, как обычного больного, я все еще отстаивал права на свободу: бил стекла, пытался сбежать. После всех моих выходок, меня перевели в категорию буйных и поместили в отдельную палату с мягкими стенами. Ко мне никого не пускали. Саша не приходил, родители не приходили. Я отчаялся. Но случилось чудо. Одним осенним вечером ко мне пришла мать. Она была белее мела. Я вскочил и стал расспрашивать ее, что случилось. Она не сказала ни слова. Но я чувствовал, что случилась беда. Саша! - Мам, что-нибудь с Сашей? – я почти закричал. Мать швырнула мне лицо письмо. Там на клетчатом листке было послание, написанное рукой моего бесенка. Я схватил бумагу. - Ты лишил меня сына. Саша вскрыл себе вены….- Сказала она и вышла из комнаты. Я стал судорожно вчитываться в строчки написанные любимым. Слезы покатились по щекам, а из губ вырвался звериный рык. Я не верил тому, что было написано. Я не хотел верить и принимать это. Но это, к сожалению, было чистой правдой. Мама, папа, Слишком больно жить так, слишком больно. Я сотню раз говорил, что люблю Максима. Я сотню раз пытался достучаться до вас, но все бесполезно. Вы не возвращаете его мне. Тогда я пойду к нему. Пойду туда, где мы будем счастливы. Саша. После этого визита ко мне больше никто не приходил. Мое пребывание здесь стало оправданным. Мне везде мерещился Сашка. Он говорил со мной, звал меня, но транквилизаторы постоянно сдерживали. Уже прошло пять лет, как мы умерли. Уже пять лет, как общество избавилось от двух больных овец. Ну и чего вы добились? Два молодых парня, нашедших счастье друг в друге, на которое не имели права, пали жертвой в войне за «Нормальность», за удобства для общества. Если так правильно, то я желаю, чтобы вы все горели в Аду. Тогда не придется ломать жизни тех, кто, выйдя за пределы «Нормальности», стал счастливым.