***
Я захожу в комнату, где живут Мили и Сара, и с горечью смотрю на своих сестёр. Чумазые, в рваной одежде, а сквозь кожу я вижу чуть ли не каждую жилку и венку. Сара рыдает взахлёб, обнимая себя худенькими ручками. Я подхожу к ней и поднимаю на руки. — Ну, малыш, что случилось? — ласково спрашиваю я и целую её в макушку. Дверь в комнату с грохотом отворяется. Сара резко замолкает и прижимается ко мне, а Мили обнимает мою ногу. В дверях стоит разъярённая мамаша. Надо же, почти трезвая… — Дай мне эту суку, — хмуро говорит она, а я только крепче прижимаю её к себе. — Что она тебе сделала? — рычу я, чувствуя маленькую припухлость в области рёбер Сары, и как она вздрагивает при касании. — Не твоё дело, щенок. Дай мелкую сучку мне! — её голос срывается на крик, и она идёт ко мне. Я тут же отдаю похныкивающую Сару на руки Мили и загораживаю их от пьяной матери. Та смотрит на меня сквозь пьяную пелену. — Защищаешь сучку? Неразумно с твоей стороны, — я получаю звонкую пощёчину, но взгляда не отвожу. Она вновь кричит что-то, бьёт меня по лицу, я же не препятствую. Пусть лучше бьёт она и меня, чем отец и малышек. Вскоре она плюёт под ноги и уходит. Я тяжело вздыхаю. Лицо горит, а глаз немного опух. Ненавижу своих родаков. — Ну и что она натворила? — с улыбкой спрашиваю я, присев перед Мили. Я осторожно вытер слёзы с её щёчек и взял Сару на руки. — Извини, — Мили прячет глаза. — Я… Я посадила её за стол, я хотела налить водички. А на столе лежал хлебушек… Она к нему потянулась и опрокинула бутылку с водкой. А потом… Дальнейших слов я не слышал. Когда она заговорила про еду, то моё сердце сжалось. Здоровый парень же, а получаю копейки… В голове сразу же возникла мысль, что можно идти торговать наркотиками или работать шлюхой. Эти мысли возникли в шутку, но я серьёзно задумался над последним. Я поцеловал Мили в лобик, отдал ей сестрёнку и пошёл на выход, захватив куртку. — Жди вечером со сладеньким, — улыбаюсь я ей напоследок. Решено, я не хочу чтобы они голодали.***
— Эй, блядь малолетняя, — слышу я окрик папани. — Пиздуй сюда. Я вздыхаю и иду на кухню. Без лишних слов я кидаю тысячу на стол. — Что так мало? — недовольно тянет отец. — Что, на чай не дали, плохо жопой вертел? — ржёт он, явно гордясь своим остроумием. — Я детям пожрать купил, вы же об этом не беспокоитесь, — устало вздохнул я, ругаться мне не хотелось.***
— Стоять! — орёт папаша и хватает меня за шкирку. Боже… Дай мне уйти из этого дома целым. — Откуда у тебя телефон и деньги?! — он брызжет слюной и орёт чуть ли не мне в лицо. — Воруешь, сучёныш? — Отвали от меня! — кричу я и отталкиваю его. Но он всё же сильнее, поэтому перехватывает мою руку, а после его зрачки расширяются. Он увидел следы от бандажа. Три тёмные полоски и небольшая припухлость… В голову может прийти лишь то, что меня связывали. — Откуда это? — на его лице появляется кривая усмешка. — В шлюхи подался, да, сука! Поэтому от тебя спермой прёт, блять? — последнее слово он вновь кричит. — Так хреново живётся? Грудную клетку пронзает боль, и я сгибаюсь пополам, пытаясь поймать воздух. Рука отца вцепляется в мои волосы, и в следующий миг я ударяюсь лицом об пол. — Какого хуя, я тебя спрашиваю! — и вновь получаю удар об пол, отчего перед глазами начинают плясать звёздочки. — Не ожидал, что мой сын будет педиком. Следующий удар приходится по рёбрам тяжёлым ботинком. Он же меня до смерти забьёт. — Я буду давать вам деньги, — сквозь слёзы и боли шепчу я. Его ведь волнуют только они. — Будешь? — я слышу в голосе отца усмешку. — Конечно будешь, блядь, — и снова удар по рёбрам.***
— Ладно, пиздуй отсюда, а то спермой таращит, — он отмахивается от меня, а я наконец то захожу в ванную. Старая, потрескавшаяся ванная комната. Туалет тут чуть ли не почернел от плесени, как и старенький раздолбанный душ. Я скидываю с себя одежду и включаю воду. Пока она становится тёплой, я осматриваю своё тело. Тут и там красуются синяки и следы от бондажа. Ненавижу таких извращенцев, которые любят трахать без смазки и верёвки затягивают, что потом от кожи отходить не хотят. Веснушки хорошо заметны на бледной коже. Я растрепал рыжие волосы и встал под душ. Мне хотелось, чтобы у мелких было хорошее детство, именно поэтому я работаю шлюхой. Про это знают родаки и мой лучший друг. Он старается помочь, но у него самого семья не особо богатая, но хоть адекватная. Одноклассникам и учителям я говорю, что синяки от отца. И так все знают, что у нас за семья.***
— Хэл? — я слышу какой-то уж больно знакомый голос. — Господи… Хэл, что стряслось? Это ведь Прайт? Я открываю глаза и приподнимаю голову. Да, именно он. Тогда мне нечего бояться. Я вновь закрываю глаза и опускаю голову на холодную траву. Так приятно, даже почти ничего не болит. — Эй, Хэл, не закрывай глаза. Я сейчас. Погоди секунду, — он стал копошиться в телефоне, судя по звуку. — Подожди минутку, сейчас вызову скорую. Я что-то промычал в ответ. Интересно, как я выгляжу со стороны? Знаю лишь, что я голый, а моя задница очень сильно болит. Первый вызов… Хуже и придумать нельзя. — Не надо, — всё же разборчиво шепчу я. — Дай одежду, она там, за кустом, — я куда-то киваю головой. Через пару секунд я чувствую прикосновение шершавых рук. — Хэл… Ты что… Работаешь шлюхой? — растерянно говорит он, сжимая в руке пару бумажек, что вывалились из кофты. — Неужели у вас всё настолько плохо в семье? — Ты не представляешь, — тяжело вздыхаю я. — Да, я шлюха… — я закрываю глаза, ожидая удара или криков. Но вместо этого меня лишь стискивают в объятиях. Это было настолько неожиданно, что я открыл глаза, а после неловко приобнял Прайта в ответ.***
Чаще всего мне попадаются сущие извращенцы, у которых встаёт от одного моего вида. Невысокий паренёк, с рыжими волосами, бледной кожей, зелёными глазами и женскими чертами лица. Поначалу я изображаю лёгкое стеснение и исполняю любую прихоть клиента. Иногда мне везёт, и попадаются обходительные, нежные мужчины. И все они уверены, что мне уже восемнадцать, когда мне шестнадцать с хвостиком.***
Дверь открывает молодой мужчина. Лет двадцать-двадцать пять. Тёмные волосы, спортивное телосложение, светлые глаза. Взгляд у него добрый, пронизывающий до глубины души. С моего лица всё ещё не сошёл большущий синяк, но его предупредили, что на мне могут быть синяки. Я молчу, прохожу в квартиру и замираю, не зная куда идти. — Есть хочешь? — неожиданно спросил мужчина. Я же удивлённо посмотрел на него. — Знаешь, никакого желания трахать тебя. Ты какой-то хрупкий, кожа да кости, сломаю тебе ещё чего-нибудь, — усмехнулся он. Я уже настороженно посмотрел на него. — Трудно тебе, видимо, приходится, раз в бордель подался? Пойдём, — он кивает на кухню. Это ещё что за жест доброй души? — Хэл, да? — поворачивается он ко мне. Я киваю. Что же это.? Неужели попался кто-то хороший? Да быть такого не может… — Признаюсь, ожидал увидеть шлюху, а не скромного, тихого паренька. Да как же я тебя ебать то могу, если ты выглядишь лет на шестнадцать? — Мне есть восемнадцать, — бормочу я, всё ещё не понимая, что происходит. — Ага, конечно, есть, — он усмехнулся. — Пойдём, говорю, — он берёт меня за руку и ведёт на кухню, где усаживает за стол. — Будешь курицу? Я растерянно смотрю на мужчину, а живот предательски урчит. Да, давно я нормально не ел… Мужчина усмехается. — Извините… Я, конечно, буду благодарен, если вы меня накормите, но… — Не боись, ебать я тебя не буду. И так, походу, с прошлого раза синяки не сошли. Давай так, я тебя покормлю, а ты мне о себе расскажешь? И заплачу, как за нормальные потрахушки, жалко мне тебя…***
Я улыбаюсь и вылезаю из душа. С Саймоном я подружился. Он принимал меня в любое время суток и ни разу не осудил. Наверное, он был бы хорошим отцом…***
— Ну и чего ревём? — я слышу до боли знакомый голос и поднимаю глаза. — Ну подумаешь избили… Пошли ко мне? — Саймон присаживается на корточки около меня. Я не понимаю, что он хочет. Зачем? Я заглядываю ему в глаза, чтобы понять, чего он хочет. Но вижу лишь тепло и какую-то тоску в небесно-голубых глазах. Какие же глаза… Хочется в них утонуть, забыть обо всём. Забыть о боли, и моей «работе», о семье. Ничего не хочу. И я в правду погружаюсь в эти глаза, но они отчего-то стали чёрными. Но всё равно, мне было бесконечно хорошо. Но не суждено мне вечно летать в этих глазах. Тьма уходит, и я понимаю, что лежу на кровати. Но не у себя в доме… Я опираюсь на предплечья и приподнимаюсь, осматриваясь. Что-то знакомое, но я никак не могу понять, что. Я откидываюсь обратно на воздушную подушку и понимаю, что я практически голый. Откинув одеяло, я заметил, что грудь перевязана, а синяки намазаны чем-то, как и кровоподтёки. — О, очнулась, принцесса, — в комнату заходит Сайман с кружкой чего-то ароматного в руках. — А я уж хотел тебя сам будить. Будешь есть? — он приподнимает кружку. — Бульон, что-то густое я тебе давать не рискну, и так хрипишь. Я не понимаю, о чём он. Но, когда хочу спросить, то могу воспроизвести лишь хрип. Чёрт, а горло то болит. — Так что пей, а потом поговорим, — он отдаёт мне кружку и ложку. — И постарайся потом поспать. Я послушно съел ароматный бульон, а после с какой-то детской доверчивостью посмотрел на него. Я вижу его во второй раз, но он мне помог оба раза. Я ведь могу ему довериться.? — Будешь спать? Нет? Ну ладно, — он чуть улыбается, потом ставит стул спинкой к кровати и садится на него лицом ко мне, положив руки на спинку. — Ты тогда так и не сказал, сколько тебе лет. И вот только не надо мне говорить, что ты совершеннолетний. В жизни не поверю, — усмехается он. — Мне шестнадцать, — вздохнув, сказал я стараясь сделать голос ровным. Саймон тяжело вздыхает и смотрит на меня так, будто понимает меня. И снова эти глаза. Почему они так манят меня?***
Я вытираюсь старым, местами рваным полотенцем и иду к себе. Тёплый душ расслабил натруженные мышцы. Я даже не представляю, как пойду в школу… Из-за своей работы мне пришлось учиться во вторую смену, из-за которой я едва поспеваю на эту самую работу, но школу я закончу. Я падаю на свою кровать. В комнате кроме меня находятся двое братьев. Одному пять, другому десять. Младший тихо сопит, а старший внимательно смотрит на меня. Порой кажется, что он понимает куда больше меня. Намного больше…***
— Хэл, откуда у тебя такие деньги? — Тим внимательно и чутко смотрит на меня. Не может быть такой взгляд у ребёнка… Хотя, кто из нас ещё ребёнок? — Я же работаю, вот и деньги есть, — усмехаюсь я, вкручивая лампочку в настольную лампу. — Где ты работаешь? — он берёт меня за руку и тянет на себя. — Скажи мне правду. Мы же братья, да? Значит и секретов быть не может, — он смотрит точно мне в глаза. Я хотел ему соврать, но под этим взглядом я просто сдаюсь. — Ты уверен, что хочешь это знать? — устало вздыхаю я, а улыбка с губ пропадает. Тим уверенно кивает. — Ну что же… Только прошу, даже случайно, никому не говори это. Ты ведь знаешь, что подросткам не так уж и много платят на нормальной работе? — и снова кивок. Я собираюсь с силами и выдыхаю. — Я работаю шлюхой. — Ч-что? — его глаза расширяются от удивления. — Но… Но зачем? Хэл, нельзя себя гробить из-за семьи. Мы все уже привыкли к пьянкам отца и матери. Уйди оттуда, прошу, — он берёт меня за плечи и заглядывает в глаза. — Прошу, мы не стоим твоих страданий. Пожалуйста. Я лишь виновато улыбаюсь и качаю головой, а на глазах мелкого начинают выступать слёзы. Дурашка.***
— Тебе больно? — спрашивает он. — Нет, — я верчу головой. — Просто устал… — Спасибо за сладкое, — я чувствую, что он улыбается. — Я тебе оставил немного. — Спасибо, — я сам улыбаюсь и поворачиваю к нему голову. — Кинь мне мазь, пожалуйста. Тим кивает и спускается со второго яруса кровати. После он подходит к моей тумбе и достаёт баночку с мазью, которая сводит синяки несколько быстрее. Я тяну руку, но тот только усмехается. — Лежи уж, сам намажу. Тим открывает баночку и откидывает моё одеяло. Он цокает языком, а после осторожно мажет синяки. Я уснул быстрее, чем он закончил.***
— Саймон, ну расскажи о себе. Я совершенно не понимаю, почему ты так возишься со мной. Я ведь тебе никто… И не надо говорить, что ты не хочешь об этом говорить. Хочешь! Возмущенно произношу я и валю его на спину, уперевшись в плечи. А после нависаю над ним, всем своим видом требуя историю его жизни. — Ты сам захотел. Уверен? — мрачно произносит он. Я понимаю, что ему совсем не хочется об этом говорить, но пока не пойму, почему он ко мне так относится, то не успокоюсь. Поэтому я киваю. — Ну тогда слушай… Только не жалуйся потом на кошмары. Всю мою семью убили… Отец был заядлым игроком в карты и проиграл дом и семью… У меня был брат, близнец, — он закрывает глаза, а я понимаю, что ему тяжело это вспоминать. Но… Ведь так надо, да? — Те, кому он проиграл, ворвались в дом ночью. Отца они убили сразу, мать тоже убили, но перед этим изнасиловали. А нас с братом заставили на это смотреть. Ты не представляешь, как мне было страшно в тот момент… Потом один из мужиков сказал, что настал наш черёд. Мой брат как-то умудрился выкрутиться и ударил того, кто держал меня, крикнув мне, чтобы я бежал. И я побежал. Я сбежал, оставив его там, — голос Саймона чуть дрогнул. — А года через два мне пришла газета. Там говорилось об облаве на какой-то притон со шлюхами. И там была фотография моего брата. Лицо было замазано, но я его узнал… Его удерживали там насильно, морили голодом и издевались. Он умер вскоре после того, как эту газету выпустили. Мне даже не дали увидеть своего брата, ссылаясь на его тяжёлое состояние. Увидел я его уже в гробу… И когда я увидел тебя, то мой мир будто перевернулся… — он открыл глаза и посмотрел на меня чуть покрасневшими, но до ужаса спокойными глазами. — Я подумал, что это знак свыше. Возможность исправить свою ошибку. А когда ты рассказал, почему пошёл в шлюхи, то я проникся к тебе. Я захотел тебе помочь. Я не хочу, чтобы тебя постигла судьба моего брата…***
— Хэл, — мою руку трясёт Мили. — Через час тебе в школу. Я киваю и открываю глаза. Всё тело ноет, а задница горит изнутри. У того мужика был огромный член, но он даже не удосужился воспользоваться смазкой. Ну да, кровь и так всё смажет… Жаль, что в растяжке как таковой я уже не нуждаюсь. Очень жаль…***
Меня грубо кидают на кровать, и я ощущаю на запястьях верёвку. — Поиграем, сладкий, — тянет мужик. Ему около сорока, от него прёт перегаром, и в нём явно пара десятков лишних килограмм. Я слышу мерзкий смешок. Поворачиваю голову и вижу металлические анальные шарики не маленьких размеров. Член жиробаса я вижу тоже и при его виде молю Бога, чтобы этот мужик не был слишком грубым. Однако верёвки и шарики говорят об обратном… В меня входят один за другим шарики, а мне приходится издавать стоны, а полувскрики выходят сами. Мужчина вяжет меня весьма умело, а после разворачивает к себе лицом. Шарики внутри меня трутся, вызывая раздражение и лёгкое возбуждение. — Поработай ротиком, шлюшка, — тянет он. Я с ужасом смотрю на его член. Он больших размеров и весьма толстый. Он меня разорвёт… Однако я эротично облизываюсь и начинаю посасывать головку — надо смазать его член хотя бы слюной, иначе мне будет плохо. Мужик начинает стонать, а после его лапа надавливает мне на затылок. Мне приходится заглотить член почти целиком. Я уже умею делать горловой минет, однако его размер вызывает слёзы на глазах. Давление на затылке исчезает, и я отклоняюсь назад. — Хороший мальчик, глотка у тебя что надо, — он хвалит меня, а после вновь надавливает на затылок. Я начинаю заглатывать член, а мужик задаёт быстрый темп, от которого меня тянет блевать. Иногда даже радуюсь, что мало ем. Вскоре он кончает мне в глотку и выходит. Меня сейчас вырвет… Однако я, поражаясь самому себе, проглотил его сперму. Дрянной вкус… Меня вновь разворачивают лицом к стене и начинают вытаскивать шарики. Мои стоны разносятся по комнате. Мне противно от этого всего, но я уверен, ему нравится их слышать. А если нравится, то есть шанс, что заплатит побольше. Шарики он вытащил, а следом вошёл сам. Я вскрикнул. Мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы не отстраниться от него. — Какой же ты, блядь, узкий, — простонал он и стал толчками входить в меня. Я уже кричал, а он стонал, насаживая меня на свой член. Это было адски больно, но я перестал орать, кусая губы в кровь.***
Я оделся, взял портфель и вышел из комнаты. — Эй, шлюха мелкая, принеси пива, — позвал меня горе-папаша из зала. Я пошёл на кухню, немного прихрамывая. Надо Саймону позвонить, пусть сегодня меня вызовет, иначе я завтра не встану… И не сяду. Да и вообще мои действия сведутся к «дышать могу и то хорошо». Не факт, конечно, что меня вызовут, но стоит перестраховаться.***
Моя голова покоится на коленях Саймона, а тот мягко перебирает мои волосы. Приятно до мурашек по коже. Как же хорошо, что есть место в этом мире, где я могу скрыться от всех своих проблем. — Саймон, — тихо позвал его я и открыл глаза. Он переводит взгляд со страниц книги, которую читал вслух, на меня. — А почему ты тогда не захотел заниматься со мной сексом? Я тебе не понравился? — Ну мы же договорились, что о моих мотивах ты не спрашиваешь. Договорились ведь? — снисходительно улыбается он. И по этой улыбке я понимаю, что могу вытянуть из него то, что хочу. — Ну да… Ну, Саймон. Ну скажи. Ну мне интересно же, — я глупо и невинно хлопаю глазками. Знаю, что он млеет, когда я так делаю. — Ой, иди ты к чёрту, — усмехается он и откладывает книгу. — Значит хочешь знать, да? — он заглядывает мне в глаза, и я поспешно киваю, пока он не передумал. — Ну что ж… Я хотел увидеть реально шлюху. Размалёванного податливого мальчика-гея. Ни больше, ни меньше. А тут ты. Мало того, что синячище на лице, так ещё и невинный весь такой из себя. Я, честное слово, обомлел, — улыбается он и треплёт мои волосы, отчего я фыркаю. — Ну вот и решил помочь… Да и я тебе говорил про брата… — его лицо на миг помрачнело. — А зачем ты вообще вызвал шлюху? — вновь задаю немного глупый вопрос я. — Ну вот сам подумай, — хмыкает он. — Секса хотел. Потом пришлось самоудовлетворяться в душе. Я глупо хлопнул глазами, а потом покраснел. Саймон, при виде моего лица, засмеялся. Вот ведь. Чего он вообще смеётся?! — Идиот! — возмущённо кричу я и бью его подушкой, что подвернулась под руку.***
Я достал пиво из-под стола. На кухне воняло тухлыми яйцами и блевотиной. Ещё и это убирать потом… Ох, как же я устал от этой роли уборщицы. Я отнёс пиво папаше. — Спасибо, блядь, теперь пиздуй отсюда, — махнул он, даже не посмотрев на меня. Ну да, куда уж там. Не каждый день тебе отсасывает соседка сверху, такая же алкашка… Какой же он мерзкий. Интересно, как я его ещё не убил.? Я сжал кулаки, вышел из дома и достал старенький кнопочный телефон, после чего позвонил Саймону. — Да, Хэл, что случилось? — трубку он взял почти сразу. Как и всегда. У меня на лице невольно появилась улыбка. — Можешь меня сегодня вызвать? Хреново, пиздец, — пожаловался я, состроив больной голос. — Да, конечно. Уроки то отсидишь? — усмехнулся он. — Куда я денусь? — вздохнул я и сбросил вызов. Ну да… Уроки мне надо отсидеть, и так уже скатился в оценках. Троек, правда, не так много, как могло бы быть, что уже меня радует. И Саймону нравится, что я продолжаю учиться. Стоп… Когда я стал задумываться что нравится ему, а что нет?***
— Саймон, я так не могу… Ты мне и деньги даёшь, и кормишь, а я тебе только ною и жалуюсь. Давай я тебе хоть отсасывать буду, если ебать не хочешь, — я внимательно смотрю на него снизу-вверх, вновь устроив голову на его коленях и забрав книжку. — Хэл, уверен? — он как-то непонятно смотрит на меня. — Я тебя ни к чему не принуждаю, понимаешь? — Да, уверен. Я не хочу быть обузой. Хочу быть благодарным. И ты вообще себя из-за меня ограничиваешь, — уверенно киваю я. — Ладно, давай, раз тебе так хочется, — кивает он. — Тогда приступай прямо сейчас, — усмехается он. Ясно, думает, что я струшу… Знал бы, сколько раз я такое проворачивал… Аж противно от самого себя. Я спускаюсь с дивана и сажусь перед ним на колени с грацией кошки. Саймон же удивлённо смотрит на меня. Думал, что я не сделаю? Ты ошибаешься, друг мой. Я кладу руки ему на пояс брюк и расстёгиваю ремень, а после и ширинку, чуть растягивая движения. — Хэл, одумайся, пока не поздно, — тянет он. Я усмехаюсь, нагло глядя в его глаза. Он меня хочет. Вижу же, что хочет. Я достаю член, который был весьма рад моему вниманию. Слегка облизываю головку, рукой поигрывая с яичками. Мои действия вызывают стон Саймона. Я заглатываю головку и со звонким «чпок» выпускаю её изо рта. Значит, думал, что не решусь.? Я, обводя кончиком языка член, медленно посасываю его, спускаясь всё ниже и ниже. Саймон же не стесняется своих стонов.***
Воспоминания вновь вызывают мою улыбку. Это был первый раз, когда я делал минет без внутреннего отвращения. Да и вообще первый раз, когда я сделал это сам, без просьбы или принуждения. Странно… Я подхожу к воротам школы, которые встречают меня привычным гулом. — Хэл, — ко мне подходит мой лучший друг. — Привет, ты как? — Да нормально, — отмахиваюсь я, стараясь не хромать. — Разговор есть, — он берёт меня под руку и отводит подальше от людей. — Девка одна слушок пустила о твоей работе. — В смысле? — мои глаза округляются. Слушок? Какой слушок? Да не… Он наверняка имеет ввиду другое. Другое ведь? — В прямом. Ты вчера работал? — я киваю, а внутри всё холодеет. — Тот мужик оказался то ли братом, то ли дядей девки одной. Короче, он тебя сфоткал, — он достаёт телефон, с секунду роется в нём, а после показывает мне фотографию.***
— Эй, шлюшка, посмотри в камеру, — тянет жиробас. Как же я ненавижу этих недопапараций… Я послушно поднимаю голову. Из жопы течёт кровь вперемешку со спермой. Сам я еле держусь в сознании, но мужику всё мало. — Ты соси, соси, только гляди в камеру. Я вновь облизываюсь и продолжаю посасывать его член, пока он меня фотографирует. Ненавижу его… Ненавижу своих родаков… Ненавижу эту работу и свою жизнь вместе взятую.***
— Она выложила это фото. В общей беседе и сайте школы, — его слова звучат как приговор. На фото я делаю минет, видно моё связанное тело и грёбанные анальные шарики. Я застонал и осел на землю. Это конец… Тотальный пиздец всему. Конец… Как же мне теперь продолжать учиться, как жить то?! Они знают… Скоро весь город узнает. Нет, не хочу. Кто-нибудь, убейте меня. — У меня к тебе только одна просьба, — я поднимаю взгляд на Прайта. — Помоги мне дойти до Саймона. Сам я вряд ли доберусь, всё болит… — Конечно, — кивает он и помогает мне подняться с земли. Мы идём со школьного двора, а я слышу шёпот за спиной. Они все знают… В школу я больше не вернусь, это выше моих сил. Нам преграждают путь группа парней. Их четверо. — Слушай, Хэл, а почему ты не говорил, что шлюхой работаешь? Так нравится ебаться с мужиками? А нам дашь? — усмехается главный у них. Я его смутно знаю, тот ещё придурок. — Пошли вы, — я пытаюсь идти дальше, но меня толкают. Ноги меня держат плохо, потому я падаю. Почему никто не остановит их? — Ну куда ты? Неужели откажешь нам в удовольствии? — его лицо расплывается в мерзкой улыбке. Я вскакиваю и пытаюсь сбежать, но меня сбивают с ног подсечкой, а после тащат куда-то. Прайта я не вижу, надеюсь, с ним всё будет нормально. Меня кидают на каменный пол. Старый туалет… Их двое, а где остальные.? Да к чёрту этих двоих, почему никто не остановит их? Нас что, не видел никто? Или меня все так ненавидят. Я с ужасом оглядываюсь по сторонам. Ни души… — Что, шлюшка, боишься? Не боись, мы будем нежными, — они противно ржут. — Раздевайся, иначе возьмём силой. Я понимаю, какая у них может быть сила, поэтому послушно спускаю брюки вместе с трусами и поднимаюсь. Понимаю, что выебут они меня в любом случае, но на глазах всё равно слёзы.***
— Мальчик, куда тебе в борделе работать? Тебе хоть восемнадцать то есть? — мужчина в солидном костюме придирчиво осматривает меня. Мы уже пол часа разговариваем. И пока не пришли к единому соглашению. Точнее я то на всё согласен, а вот он нет. Я киваю. Пусть бордель, главное, что деньги будут, я всё стерплю, лишь бы мелкие не голодали. — Ну, раз ты так уверен. Тебя надо опробовать. Хэл, ложись пока на кровать. Скоро придёт клиент, ублажи его, — он поднимается с кровати и уходит. А я, совершенно голый, сажусь на кровать. Мне страшно, дико страшно… В комнату заходит парень, лет тридцать на вид. Он придирчиво осматривает меня, а после расстёгивает брюки и берёт в руки какой-то тюбик. — Ляг и расслабься, постараюсь быть понежнее, — он чуть улыбается мне. Я ложусь на кровать и зажмуриваюсь. Кровать немного продавливается от веса парня. В меня резко входят два пальца, смазанных чем-то холодным и начинают растягивать анус. Я вскрикнул и рефлекторно сжался. — Научись расслабляться, не все будут такими обходительными, — усмехается он. Слеза скатилась по щеке. Не об этом я мечтал в детстве. Далеко не об этом…***
— Смотри, какая послушная шлюшка попалась, — ржёт один из парней. — Вставай в позу собаки мордой вверх, — и снова смех. Я встал на четвереньки. Перед глазами появился член, и я стал посасывать его. Надеюсь, они быстро кончат и отвяжутся от меня… В меня резко входит другой парень. Мне больно, после вчерашнего моя жопа так и не отошла. Они обмениваются шутками, трахая меня. Так продолжается минут тридцать, а после они кончают, вначале один, потом второй. Лицо у меня в сперме, но я как-то совсем не следил за происходящим. Я вообще не понимаю что просходит. Хочется просто сжаться в комок и скулить, как побитый щенок. А хотя, кто я? Я и есть побитый щенок. Никому не нужная сучка.***
— Запомни одну вещь. Если тебе совсем хреново, то постарайся отключить сознание. Так будет куда проще. Я прислушался к его совету. Да, мне дико больно и обидно от того, что меня трахает совсем незнакомый мне мужик. Но он же мне и помогает. Он даёт мне дельные советы, которые я слушаю, пусть мне и противно от этой ситуации.***
Меня пинают под рёбра, и я просто сжимаюсь в комок. На лицо падают какие-то бумажки. Плевать, я просто хочу сдохнуть…***
— Что это, я тебя спрашиваю?! — Саймон зол. Нет, он в ярости. Я ни разу не видел его таким злым… И что послужило причиной? Простые порезы на венах… Так и знал, что стоило их забинтовать. Я сжался в комок на краю кровати и опустил взгляд в пол. Удар. От пощёчины я падаю на бок, а после поднимаю взгляд на Саймона. Он меня ударил? Но… Зачем? Я шмыгнул носом, смотря на него больным взглядом. Надо было резать глубже… Тогда бы человек, которому я смог довериться, не ударил бы меня. — Боже… — он, кажется, сам уже пожалел, что ударил меня. Но факт остаётся фактом. Я вскакиваю с кровати и бегу на выход, пытаясь сдержать крик и слёзы. И я успеваю убежать на улицу. Дикий холод пронизывает с головы до ног. Ноги болят от того, что я иду босиком по снегу. Щека тоже болит, но больше всего болит душа. Саймон… Как ты смог меня ударить? За что? Я ведь доверял тебе. Ты первый, кому я доверился по-настоящему… Слёзы застилают мне глаза, я даже не понимаю, куда иду. Меня резко хватают за руку, а после я утыкаюсь в чью-то грудь. — Хэл, ради Бога, прости меня, — я слышу виноватый голос Саймона. Я хотел вырваться, убежать от него, но вместо этого я лишь прижался к нему и разрыдался. Я ударил его в грудь. Слабо, но у меня совсем нет сил… — Извини, маленький, — он подхватывает меня на руки и целует в бровь. — Прости, что ударил. Я вспылил, я не хотел, честно. Хэл, пожалуйста, извини. Он шепчет мне тысячу извинений. Когда я понимаю, что он реально раскаивается из-за этого, то мы уже в доме, а я обёрнут в тёплый плед. — Хэл, посмотри на меня, — тихо просит он, и я послушно поднимаю глаза на него. — Не убивай себя, пожалуйста. Мне будет тебя не хватать… Твои братья и сёстры… На кого ты их оставишь? Я, конечно, смогу их забрать, но никто просто так мне их не отдаст. Ты нужен этому миру, Хэл, — он крепко обнимает меня. Нужен? Я нужен ему? Правда? Я ведь не ослышался? Я вновь разрыдался. Сам не знаю, почему… Просто только при нём я могу дать волю своим чувствам.***
Я не знаю сколько так пролежал, но пришёл в себя я под струёй холодной воды. Я удивлённо проморгался. — Саймон? — что я тут делаю? Я же только что лежал в старом туалете… — Неужели в себя пришёл? — в голосе парня слышится облегчение. — Я уже хотел в дурку звонить. Ко мне твой друг прибежал, вкратце объяснил ситуацию. Я бегом в школу, тебя нет нигде. Потом услышал что-то наподобие скулёжа из старого туалета, заглянул туда, а там ты. Поскуливаешь, а на меня ноль внимания, только слёзы градом льются. Я тебя курткой накрыл и к себе понёс, тут под душ, чтобы в себя привести. Ты как? — Ужасно, — честно признался я. — Они узнали о моей работе. Они меня выебали, — я смотрю на Саймона, а у самого слёзы. Чёрт… Что мне делать то теперь? — Тише, — он достаёт меня из душа и вытирает махровым полотенцем. — Друг твой на кухне, его избили. Не критично, так: пара ссадин и бровь рассечена. — Это из-за меня, — я опускаю взгляд. От меня одни беды. Все из-за меня страдают… — Это из-за той стервы, что слила фотки в инет. Хэл, — он смотрит мне прямо в глаза. — Я тебя люблю. Мои глаза стали по пять рублей. Это… Даже слов нет… Любит? Правда? — Переезжай ко мне. Дом у меня большой, твои братья и сёстры поместятся. Зарабатываю я прилично, нам хватит. Только… Не работай больше шлюхой, Хэл… Я больше не могу видеть тебя в подобном состоянии. — Саймон… — в шоке произношу я. И вот тут я понимаю, что я тоже его люблю. Именно поэтому меня так к нему тянет. Именно поэтому он мне снится. — Я тоже тебя люблю. Не твои деньги и положение. Тебя. Спасибо тебе огромное за всё, — на глазах снова слёзы, а я отчаянно цепляюсь за него. Кажется, он и не ожидал ответа, ибо его глаза загораются, а он бережно прижимает меня к себе. — Если захочешь, то я помогу тебе перевестись в другую школу. Хорошо? — он заглядывает мне в глаза, и я киваю. — Или в другой город. Да? Маленький мой. Теперь у меня всё наладится, я искренне в это верю. Мелкие смогут нормально выучиться, а мне не придётся работать шлюхой. Я поцеловал Саймона. Поцелуй был неумелым, почти никто из клиентов не целовал меня. С секунды две он стоял в растерянности, а после ответил на поцелуй. Теперь всё будет хорошо.