От и До наоборот

Розовый дым окутал тело Подрывника. К черту Тупую Корову! Он придушит Ламбо, а после запихает бездыханное тельце в чертову базуку и залпом отправит Бовино в небеса. Сегодня Хаято хотел предложить себя, как Омегу, своему Боссу. Альфа от природы и по личному мнению Гокудеры просто идеальный кандидат в Боссы — Савада Тсунаеши. Не сказать, что вот так просто пепельноволосый пришел к этой мысли. У него было много внутренних баталий, из которых победу одерживала сущность Омеги и страх быть запятнанным другим. Гокудера такого не переживет. Он не мог допустить, чтобы Правая рука Босса оказалась личной шлюхой у кого-нибудь другого. От таких мыслей юноша густо покраснел. На главный вопрос Подрывник сам себе не ответил. А сможет ли он вот так просто раздвинуть ноги перед Савадой? Да и чертов извращенец Шамал заявил за пару дней до недавнего дня рождения самого пепельноволосого, что тот мало того, что Омега, так еще и течка должна начаться со дня на день. Вот последнее его выбило из колеи окончательно. Еще и выходка Ламбо… Господи, да за что ему все это? Дым от базуки развеялся, открывая вид на кабинет… Его Гокудера видел лишь единожды, когда Тсуна впервые зашел сюда после перехода в статус полноценного Десятого Вонголы. — Гокудера-кун, так что с договором? — некто в кресле, что было повернуто спинкой к стоящему в шоке Хаято и рабочему столу, потянулся, вставая. Молодой мужчина с каштановыми волосами, облаченный в серый костюм развернулся. Повисло неловкое молчание, а в нос Гокудере ударил резкий аромат шоколада… обжигающе горячего. Ноги сами подкосились, но он устоял. Аромат Альфы скрутил его буквально по рукам и ногам. В животе закрутился тугой ком, в горле вмиг пересохло. А в молодости у него запах был не столь ярким… — Десятый, рад Вас видеть, — нервно улыбнулся Хаято, переминаясь с ноги на ногу. И тут, словно выстрел, резкое напряжение всего организма и пепельноволосый отчетливо осознал, что он оказался в полной заднице. Ком внизу живота нарастал, а от аромата Альфы… запах Босса заставлял себе подчиняться, будучи усиленным Пламенем Неба. — Ох… — парень все же не выдержал, пал сначала на колени, а после и вовсе завалился на пол, пытаясь сжаться в комок и исчезнуть с глаз Савады. В отличие от впервые в жизни испытавшего течку Гокудеры сам шатен, казалось, был холоден и беспристрастен. И лишь Хаято умудрился заметить, как напрягся его Босс. Конечно же… видеть перед собой молодую версию своей Правой руки, да еще и сгорающей от первого раза… занятие и зрелище то еще. Будь Гокудера на месте Босса… Он бы взял. Сделал бы так, чтобы его партнер и думать о ком-то другом не мог. Но вот Савада за последнее десятилетие уже приучил себя к этакому добровольному затворничеству, предпочитая не прикасаться к нежным неопытным Омегам. Неудачный опыт уже был. В восемнадцать лет Тсуна по неосторожности немного перестарался с внезапно подвернувшейся Омегой, благо, что не течной. Тот, к слову, не выжил после их совместной ночи, будучи сожженным Пламенем Неба. Как потом пояснил Реборн: Чистое Пламя предсмертной воли уничтожало любого слабого Омегу. Потому Савада открестился от связи со «слабым» полом. В таком случае лучше уж журавль в небе, чем мимолетное касание синицы руками. Здесь же все оказалось от и до наоборот. Аромат апельсина… яркого и сочного… дурманил сознание. Действовал словно опиум или же несколько бутылок хорошего виски. В голове крутилось желание обладать. Растлить Гокудеру прямо здесь и сейчас. Собственно, звукоизоляция кабинета это позволяла, а вот еще не уснувшая совесть… Шаг. Еще один. И еще. Тсуна не заметил, как оказался возле скрутившегося калачиком Хаято. Все естество шатена желало обладать, и даже совесть оказалась тут бессильной. Против природы не попрешь, а Тсуна слишком долго ждал и терпел. — Десятый, прошу, не… — Гокудера понимал как низко сейчас пал в глазах Босса. Смотреть на того снизу вверх было неудобно, дыхание сбивалось, а руки сами лезли расстегивать брюки. Рот ему закрыла ладонь взрослой версии Савады, приказывая молчать. На десять лет старше и на столько же мудрее и опытнее. Альфа властвовал, а Гокудера подчинялся. Холодные пальцы Босса расстегнули пуговицы рубашки, проводя кончиками по горячей коже плавящегося, как пломбир под солнцем, от желания Хаято, что вздрагивал от неожиданно холодного касания Босса. Какой позор, только появился в этом времени, а уже… Мысли прервалась, так и не оказавшейся завершенной. Пересохшие и потрескавшиеся губы Гокудеры накрыли мягкие и теплые. Властный поцелуй отгонял прочь мысли о стыде, руки пепельноволосого сами лезли к одежде Босса. Пиджак, галстук, белая рубашка, спустившись ниже, на бедра, юноша поспешил снять ремень, за это время они дважды прерывали поцелуй, набирая в легкие побольше воздуха. Покончив с кожаным ремешком, Правая рука уже хотел расстегнуть ширинку, как этот порыв остановил сам Савада. — Рано. Это было единственное, что он сказал, оголив Омегу полностью, оставив лишь боксеры, Савада начал доводить Омегу до полного отключения любых гласов разума о правильности поступков. Он действительно мог вот так просто закончить начатое, дав Гокудере больше не ерзать от неприятного ощущения внизу живота, а ему самому наконец выпустить пар. Но в целом, впервые Савада испытывал желание не просто вколотить по самое основание, а доставить удовольствие не только себе. Омега ерзал, извивался, то и дело тянулся то к своим боксерам, то к застегнутой ширинке, нависшего над ним Савады, с уже явно выпирающим бугорком. Когда же поцелуи и ласки закончились, а Хаято смог стянуть с себя ненавистное нижнее белье, перед взором юноши заблестели огоньки. Брюки были откинуты в сторону, равно как и последняя деталь одежды шатена. Укусив Омегу за плечо, ставя метку, Савада вошел, резко. Все предохранители перегорели, а Гокудера пронзительно вскрикнул, выгибаясь. Неразработанный анус сильно сжал стоящий колом член Тсунаеши, благо смазка смягчила столь грубое проникновение. Похоть, охватившая его разум, не давала и секунды на промедление. Хаято сильно жмурился, не желая выпустить наружу подкатившие слезы, он глотал ком, что подступал к горлу. В душе было противно. Он, как последняя шлюха, сам с удовольствием постепенно стал насаживаться на далеко не маленькое достоинство взрослой версии Тсунаеши. Признаться, он не так себе представлял свой первый раз. — Еще, — это были не его слова. — Прошу, сильнее… — не его просьбы. Это был голос его сущности, что заставляла это говорить и краснеть пуще прежнего. — Десятый, прошу… сделайте меня… берем… — это точно не его речь. Резкий толчок, еще и еще… Гокудера уже не считал сколько раз он лично кончил, перепачкав свой живот и ковер в кабинете спермой. Язык заплетался, а слово, одно-единственное, так и осталось не произнесенным. Наконец юноша почувствовал, как Савада из него начал выходить, и сумев обвить тело Босса ногами, не дал тому это сделать. Сперма густым потоком влилась внутрь. А Гокудера продолжал прижимать дрожащими ногами к себе Саваду. Ощущение в себе члена Босса разжигало похоть вновь. Недавняя мысль о неправильности происходящего рассыпалась миллионами песчинок. Ему хотелось продолжения. — Прошу, не останавливайтесь, Десятый… Я хочу… — Не пожалей об этом… — выйдя из немного обмякшего тела Подрывника, протянул Савада, укладываясь на пол и подзывая к себе юношу. — Гокудера… Пламя внутри Савады не бушевало, не торопилось испепелить попавшего в период течки Омегу. Кажется в этот раз все будет по-другому. — Я буду только Вашим… Только Вашей личной шлюхой…