Daddy

      Чёрная подводка, без которой невозможен ни один поход Чимина вечером в клуб. Обтягивающие рваные на коленях и бёдрах черные джинсы и серая футболка свисающая с одного плеча. Красивая укладка. Серого цвета линзы. Всё это было для Юнги словно красная тряпка для быка, самым большим искушением. На этого паршивца невозможно было не засмотреться. Каждый грёбанный вечер он приходит лишь ради его выступления. Именно этот паршивец исполнял стриптиз в качестве подработки. Неплохая подработка. Да и тело Чимина в откровенных нарядах, было очень горячим.       Не спорю, Юнги нравится как тот двигается, как бедра покачиваются из стороны в сторону, а упругая задница так и нарывается на то, чтобы её хорошенько выпороли и присунули меж половинок. Юнги бы прямо на сцене разложил бы его, но останавливает только то, что здесь полно народу. И Юнги не нравится как на Чимина смотрят эти толстопузые и не очень мужчины либо парни. Ему не нравится, что все взгляды Чимина — томные, искушающие, зажигающие что-то внутри Юнги такое, что он не сможет описать словами, достаются не только ему. И от этого внутри клокочет ревность, разрастается словно плющ и врастает в подсознание Мина как красная мигающая кнопка "моё".       Юнги не волнует, что Чимин не принадлежит ему, плевать, что он думает о нём. Он хочет его до скрежета в зубах, до стиснутых пальцев в кулак, до чёртиков пляшущих в глубине его глаз. Хочет и ничего с этим поделать не может.        Юнги ловит взгляд этих серебристых глаз и понимает, что Чимин не отводя глаз просто смотрит, кажется, прямо в душу, разжигая ещё сильнее желание обладать этим телом, этими великолепными бёдрами, упругой и чертовски привлекательной задницей. Он играет. Играет с Мином в запрещенную игру. Опасно. Как для Юнги так и для Чимина.       Чимин не сводит глаз, мысленно говоря себе, что игра началась, что он должен, во чтобы то ни стало, дотронуться к этому парню от которого так и веет опасностью. Кажись дотронься и на кончиках пальцев холодок, а по телу мурашки. Чимину нравится играть с толпой мужчин в зале. Нравилось управлять ими на расстоянии. Добиться у одного из них сухого оргазма за пару движений не составляло труда. Ему это нравилось. Но произошло нечто, что он не ожидал. Всего за один вечер он перестал быть самим собой. С появлением одного красавчика с обжигающе холодным взглядом. Под этим пристальным изучающим взглядом он чувствовал себя обнаженным. Враз движения стали скованными. Чимину хватило минуты чтобы успокоиться. Лучшая защита это нападение. Он изучал его в ответ. Долго. Кидал на него взгляды, слушая музыку так, как будто бы он сам превратился в слух и танцевал словно дорогостоящая шлюха. Он хотел его увидеть поближе, а не за самым дальним столиком. Всё тщетно. Чимин понимал, что на сцене его слишком мало, чтобы этот парень растаял.       В один из последующих вечеров, Чимин просто напоролся на его изучающий взгляд и понял, что нужно действовать. На каждом выступлении он краем глаза смотрел на дальний столик. Его столик. И когда пришло время Чимину показать своё самое лучшее выступление, он не нашёл привычный взгляд в толпе. За Его столиком сидел совершенно другой человек. Настроение упало до нуля. Как итог — танец не был таким шикарным, как можно было ожидать. Это даже в полсилы не катило. Чимин вдруг понял, что он чертовски устал. Все мысли заняты парнем с чёрными, как смоль, волосами. Стыдно признаться, но он хотел зарыться носом в загривок этому парню и вдыхать его запах, узнать как это — когда тебя обнимают такие красивые, эстетичные, невероятно возбуждающие руки. Кажется, Пак Чимин сходит с ума, если думает о таком.       В следующий вечер его тоже не было и он не стал танцевать с таким запалом, с которым он выступал раньше — под пристальным взглядом чёрных глаз изучающих, ласкающих своих холодом. Теперь он в зале видит лишь одни похотливо-грязные вожделённые взгляды. От них начинает тошнить. После очередного такого недовыступления в коридоре его поймал за локоть управляющий. — Чимин, с тобой всё в порядке, ты не болен? Я следил за твоим танцем и... — Я в порядке, правда. Просто... — Говори. — Устал в последнее время. Парочку выходных стоило бы оформить. — Недели тебе хватит? — Спасибо.

***

Домашний Чимин совершенно отличался от того танцующего Чимина. Вместо линз — очки в красивой черной оправе. Укладку заменял беспорядок на голове. А плечо было оголено лишь по чистой случайности растянутой любимой футболкой. Дерзкий макияж был смыт пенкой для лица. Честно признаться, Чимин не знал чем себя занять. Он убрал квартиру. Посмотрел телек, который надоел ему уже через двадцать минут. Посидел в интернете. Проголодался и сделал себе обед. Зашел к соседке за перцем и неожиданно для самого себя сумел починить ей кран. В благодарность она дала большую порцию пирога и кроме перца дала кучу других разных специй. Заслужив звание хорошего мальчика, возвращаясь к себе домой.

***

      Юнги не было ровно две недели и именно в тот вечер, когда он всё же уставший от поездки во Францию забронировал столик, понял, что не сможет дотерпеть до назначенного времени. Ему была необходима та энергия, которую он ощущал находясь в этом заведении, наблюдая за сценой, которой владел Чимин. Его глаза словно вот-вот растерзают тебе душу, если не будешь осторожен, очаруют, заставят тебя смотреть в них вечность не отрываясь. Когда сел за свой столик, понадобилось пару минут, чтобы выцепить взглядом из толпы нежно-розовую макушку. Чимин сидел у стойки бара и смотря на то, как он заказывает себе алкоголь, Юнги не удержался. Наверное он рад, что после стольких вечеров, это первый, когда к Чимину можно подойти так близко. Садясь рядом, он заказывает две стопки двойного виски. А повернувшись лицом к Чимину, понимает, что он, Господи прости, влюбился. — Не возражаете, если я вас угощу? — Разве что только одну стопку. Внутри Чимина пёс радостно вилял хвостом мечась из стороны в сторону. Ему было необходимо услышать шепелявящий голос этого брюнета, чтобы внутри вновь что-то вздрогнуло. Мм, боже, этот голос сводит его с ума, как жаль что Чимину пора, даже если на этом стуле хотелось сидеть вечность. В гримерке, Чимин тщательно подбирал одежду именно для этого вечера. Сегодняшний поступок брюнета явно означал что-то большее, чем просто посиделки с незнакомцем. Чимин с особым усердием подошёл к своему образу и даже попросил знакомого визажиста сделать ему макияж. Пак перебрал кучу аксессуаров, чтобы найти то, что ему нужно. По окончанию работы над собой, Пак заинтересованно смотрел на себя в зеркало. Без излишеств, красиво и завораживающее. Интересно, старался ли Пак прежде в своей жизни для кого-то также как сейчас? Он и не припомнит, но точно знает— с ним такое впервые, чтобы до дрожи в коленях и такой рассеянности, но в тоже время в особой уверенности в себе, своих способностях. Музыка раздается в ушах Чимина и все уже давно заняли свои места, но почему же его не интересует ничего, кроме одного конкретного столика, единственного человека в этом зале для которого он хочет танцевать. Уж сегодня Чимин постарается. Да. Определённо нужно показать ему всё, на что способно тело Чимина. Когда Чимин вышел на сцену Юнги замер. Больших размеров шелковая рубашка прикрывала его задницу, обнажив ключицы и грудь. Подводка и губы накрашенные слегка красным размазаны в уголке, фальшивые засосы на ключицах и чокер откровенно похожий на ошейник, на голове не обычная красивая укладка, а умилительный беспорядок, как будто только что у Чимина был секс. На его ноге красовался тонкий серебряный браслет. Юнги сглотнул, думая, если Чимин начнёт извиваться там, на сцене, его самообладание полетит в тартарары. Похоже, Чимин задумал свести всех здесь присутствующих с ума. Иначе не возможно оправдать то, как выгибается и двигается Чимин. Это уже не танец, а откровенная пытка. Самая настоящая. Но Пак Чимин выиграл свой карт-бланш. Осторожно спускаясь со сцены, он уже знает, где проведет остаток шоу. Лавируя между столиков, он осторожно ступает босыми ногами, на цыпочках, будто дикий зверь подбираясь к своей жертве. Проводит рукой по Миновой груди, обходя кресло и нагибается к уху. — Кажется, я задолжал тебе слегка, а я знаешь ли не люблю быть в долгу. С этими словами он садиться на колени лицом к Юнги пошло раздвинув ноги и нежно берет за загривок Юнги, смотрит прямо в глаза и ухмылка эта явно не предвещает ничего хорошего, но Юнги любит опасность. Он до сих пор гнался за ней и, кажется, нашел её воплощение. Перед Чимином сейчас была его собственная вселенная в которой он с нетерпением был готов распылится, ощущая всё на молекулярном уровне. Прижаться, отпрянуть, потереться о пах так, чтобы внезапно чужие руки притянули его к себе так, что слышно было биение сердца. — Иди к папочке, малыш. Да, это определенно то, что ему нравится. Ему нравится быть так близко к этому брюнету. И да, похоже Пак всё же вышел ва-банк. Черт побери, он всё-таки добился своего. Напоследок он целует в шею, оставляя красный отпечаток от помады и незаметно подбрасывает цепочку, так чтобы тот заметил и шепчет на ухо " Отдашь. Потом." А затем слазит с колен Юнги и вальяжно идёт к кулисам, а потом бежит в гримерную, потому что на лице у Пака улыбка шире чем у Чеширского кота, щеки краснее вишни и сердце стучит будто локомотив. Всё слишком быстро, скомкано и не до конца. Хочется ещё. До безумия. Он запомнил его запах, его прикосновения рук и чуть хриплый голос, до невозможности шепелявящий, но красивый словно бархат. Такой хочется слушать сутками, упиваться им, тонуть в нём, растворяясь словно сахарин. Он ждал его. Заранее предупреждая всех. Ничто не должно помешать. Лишь бы сам Чимин не испортил всё. Он конечно же обдумывал всё по сто тысяч раз, но не факт, что выйдет всё так как надо. Раздается стук в дверь гримерки и от волнения Чимин не знает куда себя деть и что вообще должен говорить, но как только брюнет заходит и видит сидящего на кресле Чимина, сразу же подходит и, опустившись на одно колено, выглядевший словно слуга в своём дорогом костюме, возвращает цепочку на место застёгивая, а затем поднимая взгляд смотрит и улыбается. И от этой улыбки хочется расстаять. — Кажется, ты у меня кое-что оставил, малыш. — Похоже, ты прав, папочка~ Чимин сам нажал на рычаги.