Free Fall

Слава не хотел здесь находиться. Несмотря на то, что он любитель побухать в приятной компании, сегодня ему не хотелось находиться в душном гостиничном номере, переполненном пьяными телами знакомых и не очень людей. Однако не прийти Карелин не мог. Первой причиной был Фарафонов, который не поленился лично пригласить Гнойного на свой день рождения. А вторая причина носилась по комнате туда-сюда, нахлобучив на глаза очки Славы, и светло улыбалась абсолютно каждому, словно блядское солнце. Гнойный усмехается и снова прикладывается к уже третьей бутылке пива. Ваня Светло. Вот уж действительно «говорящая» фамилия. Карелин попытался припомнить, кто из его знакомых хотя бы наполовину такой же жизнерадостный, как Фаллен, но никто так и не пришел на ум. Этот человек всегда был в хорошем настроении, заряжая своим позитивом окружающих, и Слава даже задумался о том, что Гена позвал его ради того, чтобы он притащил с собой Ваню. Карелин на секунду прикрывает глаза и вздыхает. Из-за концертов он не спал почти двое суток и удивляется, как Светло мог уговорить его прийти на вечеринку. Хотя, ничего удивительного-он был весьма убедителен со Славиным членом во рту. — Чему ты так ухмыляешься, милая Сонечка? — внутренне Слава дергается, словно на него вылили целое ведро ледяной воды, однако снаружи он оставался совершенно невозмутимым. Ему даже не пришлось открывать глаза, чтобы понять, кто стоит перед ним. Карелин даже видел эту давно ставшую привычной кривую улыбочку. — И тебе привет, Букер, — Слава открывает глаза и очень старается, чтобы улыбка не выглядела натянутой. К слову, у него получается совсем неплохо и Федя, кажется, ведется. Парень кивает, и они пожимают друг другу руки в знак приветствия. Гнойный буквально ненавидит себя за то, что рукопожатие затянулось. — Как это Фаина отпустила тебя? — насмешливо спрашивает Карелин, внимательно разглядывая друга. Букер был уже изрядно пьян и, в целом, выглядел как обычно. Но что-то сегодня в нем не так. Гнойный пытается убедить себя, что это больше не его дело. Однако это «что-то» изрядно действует на нервы и заставляет раздраженно выдыхать. А, к черту, Карелин не собирается снова наступать на эти грабли, пусть Федя сам разбирается со своим дерьмом. Слава бросает взгляд в сторону Вани, но парня на месте не оказывается. Повертев головой, он понял, что того в комнате нет. Возможно, это даже к лучшему. — Я больше не подкаблукер, — Федя, уже изрядно пьяный, весело хохочет над панчем Старухи и, чтобы случайно не упасть, облокачивается на стену рядом со Славой, — мы с ней расстались. Ну, она меня бросила, если быть точным, — за столько лет общения Слава читал Букера как открытую книгу, и сейчас с уверенностью мог заявить, что в голосе Феди он слышит горечь, хотя тот и пытался ее скрыть за развязной улыбкой. И ему становится жаль его. Совсем чуть-чуть. — Я, между прочим, скучал по тебе, — он утыкается Славе в плечо и Карелин ощущает дыхание парня у себя на шее. Мурашки бегут по спине, а руки почему-то начали немного трястись и, чтобы скрыть это, пришлось сильнее сжать бутылку. — Что же, не могу сказать того же, — Гнойный ухмыляется своей самой гадкой ухмылкой, и пытается заставить себя отойти. Однако ноги его совсем не слушают. В голову то и дело лезут давно забытые мысли, воспоминания, но парень гонит их прочь. Слава в два глотка допивает очередную банку и понимает, что ему потребуется что-нибудь покрепче, если он не хочет позорно сбежать от Феди. — В последнее время мы так мало видимся, — продолжала пьяно размышлять причина Славиных проблем с сердцем. Гнойный закатывает глаза, стараясь не выдавать, что от того, что Игнатьев продолжает жарко дышать ему в шею, Славу начинает не хило так трясти. Благо Федя слишком пьян и, возможно, даже не обратит на это внимания. — Это потому, что ты только два дня назад вернулся из «отпуска», — отвечает Гнойный и снова пробует отойти чуть в сторону, чтобы брюнет перестал испытывать его нервы на прочность, однако, ему снова это не удается. Букер что-то пробухтел ему в плечо и замолк. Слава похлопал его одной рукой по щеке, пытаясь не дать уснуть, а другой придерживал за плечи, дабы не дать парню свалиться. Хотя внутренний голос и настаивал, что рэперу встреча с полом только на пользу пойдет. — Не спать, мэн, я тебе не подушка. — Мило смотритесь, — открыто насмехается непонятно откуда взявшийся Замай, и Карелин тут же подмечает у друга бутылку коньяка. — Не забудьте на свадьбу пригласить. — Заткнись и помоги мне, — просит Слава потому что, во-первых, сам он не сможет заставить себя сделать хоть шаг, а во-вторых, где-то тут бегает Ваня. Славе очень не хотелось бы, чтобы он увидел их вместе, тем более в таком положении, ибо у Светло была ужасная привычка начинать истерику, не разобравшись ни в чем. — Прости, музыка слишком громко играет, я тебя не слышу, — Замай обворожительно улыбнулся и, махнув напоследок той самой бутылкой коньяка, нагло сбежал, оставив Славу самого разбираться с пьяным в говно Федором. — Вот пидор, — прошипел ему в спину рэпер и скосил взгляд на мирно спящего Букера. Вопрос о том, как он уснул при таком-то шуме, сразу отпадал, ибо от парня за километр несло бухлом, а еще, кажется, травкой. Карелин с досадой подумал, что сам не против был бы покурить, да еще и коньяк у Андрея не успел забрать — для моральной компенсации, раз уж друг оказался такой сволочью. И что теперь делать? Ни алкоголя, ни друга, да еще и Федя во сне пытается его обнять. Благо спустя пару минут мимо пронесся Алфавит с целым ящиком различных горячительных напитков и Слава все же успел выхватить себе бутылочку. Виски, как оказалось. А еще он попытался сплавить пьяного друга Никите, но тот лишь иронично вздернул бровь на отмазку Гнойного «да я только поссать схожу и заберу его» и сказал, что на три этажа выше он снял комнату как раз для таких случаев. Теперь пришла очередь Славы иронично вздернуть бровь. Ну конечно, Алфи снял комнату, чтобы складывать туда тела пьяных рэперов, а совсем не для того, чтобы позже уединиться там с Геной. Алфавит этот взгляд понял правильно и, быстро впихнув ключи от номера, поспешил свалить к имениннику, бросив напоследок, чтоб через два часа они съебались из номера. Слава понятливо улыбнулся удаляющейся спине Никиты, а после подмигнул Фарафонову, что сверлил их недоуменным взглядом. — Ну что, Федя, нас ждет тяжелый путь, — Карелин усмехнулся в очередной раз за вечер и, сделав несколько глотков прямо из бутылки, поудобнее подхватил друга и двинулся к выходу из номера. Затащить Федю в нужный номер было задачей не из легких. Букер все время лез обниматься и желания идти не изъявлял, уверяя, что в лифте ему спать удобнее. Пришлось силком вытаскивать его из кабины. Пока Гнойный пытался одновременно удержать рэпера и открыть дверь, Игнатьев пытался отобрать у Славы виски. На его утверждение, что на сегодня бухла с него хватит, Федя смертельно обиделся и не разговаривал с ним целых пятнадцать секунд. На большее пьяного в стельку Федора не хватило. И он вновь начал говорить о том, какие же все сволочи, никто его не любит, все хотят его бросить. — Вообще-то мы расстались из-за того, что ты решил что, вроде как, натурал, — фыркнул Карелин, когда Федя обвинил его в том, что нехороший Слава первым бросил несчастного ранимого Букера. Ага, будто это Федя страдал из-за этого дерьма почти месяц. Рэпер продолжал что-то обиженно бухтеть, но Славе было откровенно плевать, единственное, чего он хотел — уложить друга на кровать и запереть его в комнате, а самому спуститься вниз и продолжить бухать. Однако Гнойный должен был уже давно привыкнуть, что Вселенной плевать на его желания. Скинуть Федю на кровать он скинул, да вот только оставить друга вот так совесть не позволяла. Особенно когда тот так жалобно смотрел на него своими огромными глазищами, словно блядский котенок из Шрека. Слава раздраженно выдыхает и уже собирается сходить за водой, дабы Букер хоть немного протрезвел, но дальше происходит то, чего он уж точно не ожидал. Федя с необычайной силой и ловкостью хватает Карелина за руку и тянет на себя. От неожиданности тот легко поддается и с грацией слона падает прямо на рэпера. А Федя, пока Слава не пришел в себя, притягивает ошалевшего друга к себе и жадно впивается в его губы и, пользуясь растерянностью Карелина, углубляет поцелуй, проскользнув своим языком в чужой рот. Второй рукой зарывается в отросшие волосы парня и чуть сжимает их, потому что все еще помнит, что тому это чертовски нравилось. Слава настолько поражен, что не может двинуться, не может говорить, не может дышать. Все его тело парализовало, а в голову вновь начали лезть непрошеные воспоминания. Прошлое, что он так тщательно прятал, вырвалось наружу ураганом, сметая все на своем пути и единственное, о чем сейчас мог думать Карелин — мягкие, чуть шершавые и такие родные губы на его губах. *** Ване нравились подобного рода тусовки. Несмотря на то, что половину народа здесь он не знал, ему было приятно общаться с ними, заводить новых знакомых, встречаться со старыми друзьями. В отличие от большинства присутствующих он практически не пил, поскольку им со Славой еще придется добираться до дома, а в последний раз, когда они оба были ужасно пьяны, то очнулись в квартире у какой-то милой, но стремной старушки, а у Фаллена еще и губа была разбита. Как и что произошло, никто из них не помнит, однако с тех пор они клятвенно пообещали, что один из них должен был быть более-менее трезв, чтобы благополучно вернуться домой. Сегодня была очередь Вани. Веселое воспоминание заставило Светло улыбнуться и вспомнить о Гнойном, что стоял в гостиной в гордом одиночестве. Ваня подумал, что бросать его одного как-то по-пидорски, поэтому улыбнулся какому-то парню (Ваня честно пытался вспомнить его имя, но ничего из этого не вышло) и отправился на поиски Славы. Ни в гостиной, ни на балконе, ни даже в ванной его не оказалось. От этого Фаллен немного занервничал. Нет, был вариант, что Карелин просто спустился вниз подышать свежим воздухом, но то, что он не сказал Ване о своем уходе, было как минимум странно. Вздохнув, он постарался успокоиться и не накручивать себя, однако смутное ощущение надвигающейся бури никак не покидало его. Ваня чувствовал, что должно случиться что-то плохое, а чутье его еще ни разу не наебывало. — Андрюх, — увидев друга, Светло мгновенно подскочил к нему, в надежде узнать, куда делся Гнойный, — ты не знаешь, куда Слава делся? — Он… — было видно, что Замай уже мало что соображал из-за выпитого, но честно пытался вспомнить, где же потерялся их друг, — а, точно, он с Федей где-то в коридоре были. — С Букером? — Ваня пытался не кривиться при упоминании рэпера, однако не мог ничего с собой поделать. Нет, Федя был крутым чуваком и хорошим другом, но… Светло не хотел признавать, что этим «но» была его ревность. Он дико ревновал. И, в защиту Вани, не на пустом месте. Парень отогнал мысли прочь, когда Замай утвердительно кивнул, и вновь улыбнулся, — Ладно, спасибо, мэн. Андрей кивнул и вернулся к разговору с какой-то миловидной блондинкой, а Фаллен направился в коридор, собираясь проверить, может он просто не увидел Славу в полумраке. Ага, словно увидеть такую шпалу было пиздец сложно. В коридоре Карелина ожидаемо не оказалось, поэтому Ваня снова обошел весь номер. Ничего. — Кого ищешь? — Светло дернулся от неожиданности и обернулся, сталкиваясь, нос к носу с Никитой. Тот нес очередной ящик с бухлом и Ваня, со своим большим опытом алкоголика, мог только удивляться, куда в гостей столько влезает. А Алфи не хило так раскошелился, дабы устроить Гене действительно годный день рождения. Он даже немного завидовал Рики. — Гнойного, — ответил Фаллен и, с нескрываемой надеждой, спросил, — ты его не видел? На самом деле Ваня боялся услышать ответ, потому что был уверен, что он ему ох как не понравится. Он подсознательно знал, что скажет Алфавит, однако должен был услышать это. — А, он с Букером минут двадцать-тридцать назад ушел, — Курскеев говорит что-то еще, но Ваня его уже не слышал. Физически не мог, потому что в голове зазвенело и, единственной мыслью было «блять». В этот момент он почувствовал, что все проебал. Он не помнит, как выбежал из квартиры, совершенно забыв про куртку, которую оставил где-то под завалами чужой одежды. На улице тепло было очень относительно, но Ваня этого не чувствовал. Вообще ничего не чувствовал, если честно. Его всего трясло крупной дрожью, сердце бешено колотилось, а в голове звенящая пустота. Парень сжал руки в кулаки так сильно, что услышал хруст. Посмотрев вниз, он увидел сломанные очки Славы. А Ваня ведь и забыл о них. Он горько усмехнулся и отшвырнул очки куда-то в сторону дороги, ощущая, как его сердце вот так же с силой раздавили в руках, а после просто выкинули остатки под машину. Ваня знал, что никогда не был соперником Букеру. Знал, что Слава не сможет полюбить его так же, как любил Федю. И Светло никогда не винил его. Серьезно, просто посмотрите на него и на Игнатьева, это же просто небо и земля. Не смотря на это, Ваня закрывал глаза на их «особые» отношения и пытался не ревновать, что выходило с горем пополам. Но он старался и ему даже начало казаться, что Гнойный влюбляется в него. Вероятно, это было не так, потому что стоило Букеру появиться на горизонте, как Карелин бросает все (на самом деле только Ваню) и бежит к нему. И он просто не мог винить Славу, потому что знал, что именно этим все и кончится. Хоть признавать этого и не хотелось. Размышляя об этом, Фаллен доходит до дома, запирает дверь и сразу же идет на кухню за выпивкой. Где-то в холодильнике у него должна быть бутылка водки. Первый стакан он осушает за один глоток, морщась и фыркая. И тут же тянется за телефоном. Ему хочется написать Славе что-то типа «Хорошо поебаться» или «Спасибо, что разбил мне сердце, мудила», но он не хочет выглядеть как двенадцатилетняя девочка, поэтому отключает телефон и отбрасывает его куда-то на диван, а сам наливает себе новый стакан. Сердце чертовски сильно болит, но водка притупляет боль. По крайней мере, Фаллену так кажется. Поэтому он пьет все больше и больше, стараясь забыться, уйти от себя и собственных чувств. Забыть Славу и все, что между ними было. Сейчас Ваня не мог отделаться от мысли, что им просто пользовались. Словно он был игрушкой на замену. А Гнойный мудак. И, похоже, еще и дебил, раз дважды на одни и те же грабли наступает. Разве он не помнит, как Букер растоптал его чувства? Как сам он, Слава, набухивался и безвылазно сидел дома, пока однажды Ване это все не надоело и, он не явился к Карелину на порог? Разве Слава не помнил, как больно ему было? Тогда почему теперь он сам причиняет Ване эту нестерпимую жгучую боль? Почему так просто разбил ему сердце? Фаллен знает, что звучит, как малолетняя школьница, однако решает, что сегодня ему можно, потому что, да, ему сделал больно дорогой человек и Ваня может себе позволить, хотя бы наедине с самим собой, побыть слабым. Он не замечает, как его все сильнее трясет, как сердце невыносимо ноет, а в голове бьется: «ПочемуПочемуПочему». Как ни пытался, он не мог понять, почему ему так чертовски больно. Рэпер был готов к такому, возможно даже подсознательно чувствовал, что скоро это произойдет. Он знал, что им придется расстаться. Тогда почему сейчас ему так плохо и противно от самого себя, от Славы и от всего этого дерьма? Алкоголь затуманивает разум, и Ваня не замечает, как проваливается в пустоту. Из спасительной темноты его вырывает стук в дверь. На самом деле это не просто стук, а череда оглушающих ударов и Фаллен действительно ненавидит человека за дверью, потому что голова все еще дико болела, а из-за неудобной позы, в которой парень отключился, ныло все тело. Когда Ваня открыл дверь, ненависть усилилась в несколько раз, но он был еще в состоянии ее сдерживать. Прямо напротив него стоит та самая причина, по которой Ваня (об этом, конечно же, никто не узнает) проплакал как малолетняя школьница около двух часов, запивая слезы водкой, пока его не вырубило от усталости и всего выпитого. Слава стоит в шаге от него, смотрит своими блядскими голубыми глазами и Ваня прикладывает все силы, чтобы снова не разреветься. — Какого хуя ты телефон вырубил?! — они говорят прямо на пороге, потому как Светло не хочет больше пускать Гнойного в свою квартиру, в свою жизнь, в свое сердце. Да, звучит по-гейски драматично, но Ване плевать, у Вани болит голова и Ване пару часов назад разбили сердце, поэтому сегодня ему можно. — Свалил он, блять, никому ничего не сказав, а я в панике должен искать его, — в голосе Славы столько праведного гнева, что на секунду Ваня даже сомневается, а не приснилась ли ему та ситуация с Букером. Но эти мысли отгоняются почти сразу же, потому как Светло замечает засос на светлой коже. Голова начинает кружиться, а вместе с ней и вся комната, но рэпер игнорирует это и прислоняется к стене, надеясь, что Слава не заметит этого. Карелин орет из-за выключенного телефона, из-за того, что Светло ушел с пьянки не сказав Славе ни слова, а Ваня искренне охуевает. Потому что, на секундочку, это он должен сейчас кричать, размахивать руками и обвинять. По крайней мере, это не Ваня трахался с бывшим прямо под носом своего парня. — Ой, блять, прости меня, — Фаллен взрывается и делает пару шагов вперед, начинает орать в ответ, не обращая внимания на головную боль, на комок в горле, на глаза, что начинает щипать от подступающих слез. Нет, Ваня, не смей реветь перед Карелиным, просто не смей. Он подошел практически вплотную и обвинительно ткнул Славу в грудь пальцем. — Я просто думал, что тебе будет немного не до меня. Кстати, как там Федя? Трахается все так же хорошо? — У Вани трясутся руки, голос дрожит и его начинает тошнить, а голова буквально готова взорваться, но он продолжает истерить и не может остановиться. Он говорит о том, какой же он мудак, как он жалеет, что вообще связался со Славой и еще много всяких гадостей в его адрес. На самом деле Ваня ничего такого не думает, а уж тем более ни о чем не жалеет. Слава все еще оставался самым дорогим ему человеком, и Ваня искренне ненавидит это, потому и срывает свою злость на нем, стараясь зацепить его, причинить ту же боль, что прямо сейчас испытывает он сам. Слава матерится сквозь стиснутые зубы и подается вперед, заключая Ваню в объятья. Тот вырывается, пинается, все еще орет что-то, но Гнойный его не слушает и даже не думает отпускать. Он выше, сильнее, да еще и трезвее, поэтому удержать рыпающегося парня не составляет труда. Карелин безостановочно шепчет «прости» и чувствует, как Ваня хватается за его футболку и с силой сжимает. — Какой же ты гондон, Слава, — всхлипывает Ваня, утыкаясь в грудь рэпера, и понимает, что сил больше не осталось. Ни на злость, ни на крики, ни на сдерживание слез. — Между мной и Букером ничего не было, — говорит Гнойный и Светло даже на секунду перестает дрожать, — Он был пьян и вырубался на ходу, поэтому я просто отвел его наверх, уложил спать, а сам ушел. — Слава говорит тихо, успокаивающе гладит Ваню по спине и мягко целует его в макушку, ощущая, как тот постепенно успокаивается. — Слав, я устал, — Ваня отстраняется и у Карелина сердце щемит, потому что парень смотрит ему прямо в глаза и них он видит столько боли, — Устал от всего. От ревности, от этих ебанутых чувств. Устал каждый раз бояться, как малолетка, что тебе надоест со мной играть, и ты просто уйдешь, — слова резанули прямо по сердцу. Неужели Ваня думал, что все это было просто игрой? Блять. — Вань, — Слава делает шаг вперед в попытке снова обнять парня, но Светло качает головой и отходит назад. Карелин поджимает губы и покорно остается на месте. Ваня продолжает: — Я изначально знал, что не соперник Букеру. Тихо, заткнись, я недоговорил, — Светло выдыхает, и Слава послушно замолкает. — Но я думал, что тебе хватит совести быть со мной хотя бы честным. Просто, блять, скажи мне правду, Слава. После всего, что было между нами, я заслуживаю знать. Он чувствует себя разбитым и опустошенным. Глаза все еще красные от слез, но парень больше не плачет. Ему просто хочется узнать правду, услышать все собственными ушами, а после попросить Карелина съебаться из квартиры, после чего Ваня завалился бы спать и не проснулся в ближайшую вечность. — Вань, — Слава в одно движение оказывается рядом с парнем и взял его покрасневшее лицо в свои ладони, заставляя посмотреть в глаза. — Между мной и Букером ничего не было и не могло быть. Потому что я люблю тебя и только. Ваня смотрит внимательно, подмечая мелкие детали, в глаза и, решив, что он таки не лжёт, поддается вперед и первым целует Славу, обнимает его за шею и притягивая ближе к себе. Верит, потому что чувствует во взгляде, голосе Карелина, что тот не врет. А возможно верит потому, что хочется верить. А Гнойный действительно ненавидит себя в этот момент.