♦ ♦ ♦
Идёт дождь, а небеса такие же серые, как и лица унылых прохожих, спешащих под зонтиками по своим делам. А Кёнсу просто сидит и без интереса наблюдает за тем, как они проходят мимо. Он в пятый раз за последние двадцать минут смотрит на часы; правая нога отбивает ровный ритм по асфальту, похожий на биение его сердца. Его тусклый жёлтый зонтик стоит рядом со скамейкой. Глаза устало прикрыты, когда автобус, наконец, подъезжает к остановке. Кёнсу резко распахивает их и начинает вглядываться в размытые лица за грязными стёклами. Он щурится, чтобы разглядеть то единственное лицо, что он ждёт, но знакомых черт не видит. Маленькая группка людей вываливается из автобуса, но Кёнсу на них даже не смотрит. Взгляд уже прикован к одному человеку. И Кёнсу начинает серьёзно взвешивать все «за» и «против» того, чтобы просто оставить своего парня здесь. Чонин выходит последним – медленно и лениво, как и ухмылка, что расплывается на его губах, когда он замечает Кёнсу. За спиной болтается только лишь старый потрёпанный рюкзак да кожаная куртка, перекинутая через плечо, без которой он никуда не ходит. Джинсы порваны по швам, кеды грязные, футболка выстирана до невозможности. - Скучал по мне? – растягивая слова, произносит Чонин и ухмыляется ещё шире, подходя ближе к Кёнсу. Он не обращает и толики внимания на ливень, который буквально вопит о том, чтобы зайти под крышу или хотя бы под зонтик. Глаза прикованы к Кёнсу и тому, как крепко он сжимает свой зонтик в правом кулаке. Кёнсу не отвечает, просто поднимает руку, готовясь легонько треснуть Чонина по голове зонтиком, но тот шустро хватает его за запястье и притягивает к себе. Кёнсу передёргивает, потому что Чонин мокрый и холодный, но младший лишь крепче прижимает его к своему телу. - А я вот скучал, - ласково мурлычет Чонин, прижимаясь губами к виску Кёнсу; а голос такой тёплый посреди холодного дождя. Кёнсу хмурится и морщит нос, отрываясь от Чонина. - Конечно, я скучал по тебе, дурила, - он легонько стукает младшего ручкой зонтика по макушке, а затем кидает его обратно на скамью. Чонин ухмыляется и крепко прижимает парня к своей груди. - Наши сердца бьются в унисон, - тихо шепчет он. Кёнсу закатывает глаза, когда слышит слова Чонина, ничего не говорит, но всё равно принимает их и молчаливо соглашается.♦ ♦ ♦
Кёнсу получил письмо примерно неделю назад, – электронная почта была слишком удобной, чтобы Чонин ею пользовался, – в котором говорилось, что Кёнсу придётся потесниться на своей кровати, начать готовить больше еды и сделать дубликат ключей, потому что Чонин решил переехать к нему. «Да ты, видимо, смеешься», - было всё, что написал в ответ Кёнсу. Стоит ли говорить, что ответа не последовало, однако Кёнсу всё равно в итоге сделал то, что попросил Чонин. Он даже пошёл на остановку и встретил своего бестолкового парня у автобуса, как тот и написал ему. Хотя и начал упорно обдумывать, чтобы поприветствовать названного парня хорошим ударом между ног. (Но в последний момент передумал, потому что Чонину, скорее всего, всё ещё нужно то самое место, куда он так настойчиво целился.) А сейчас они шли в съемную квартиру Кёнсу на окраине Сеула – это был единственный район, где он мог позволить себе платить за аренду. А Чонину было всё равно; он был слишком занят, ласково переплетая свои пальцы с пальцами Кёнсу и медленно выводя на его бедре бессмысленные узоры. - Как дела в школе? – почти шепчет Чонин, а громкий рокот мотора проезжающей мимо машины почти глушит его низкий голос. Старший так скучал по тем временам, когда Чонин говорил так тихо, чтобы его мог слышать лишь один Кёнсу, потому что лишь об одном Кёнсу тогда были все его мысли. В то время Чонин мог позвонить ему около полуночи и спросить, о чём сейчас мечтает Кёнсу; а голос был тихий-тихий и хриплый до дрожи, потому что пьяная сестра сейчас спит, и будет кричать, если Чонин её разбудит. Тогда младший был только для него, всегда и везде. - Прекрасно, - тихо отвечает Кёнсу, прижимаясь щекой к плечу Чонина. – Думаю, мне тебя об этом даже спрашивать не стоит. Мягкий смешок Чонина тонет в шуме дождя. - Ты ведь и сам знаешь ответ. Кёнсу, вообще-то, не хотел, чтобы Чонин бросал учёбу и переезжал к нему вместо неё, но и сделать что-то тоже был не в состоянии. Это просто был выбор Чонина, а Кёнсу ведь прекрасно знает, как младший бывает настойчив, когда делает то, что хочется именно ему. Именно так они и стали встречаться; Чонин постоянно мозолил ему глаза. Поначалу Кёнсу ссылался на совпадения и случайности, однако, когда Чонин начал появляться в поле его зрения на маленьких переменах между уроками, он начал подозревать неладное – кабинеты, в которых у них проводились уроки, были на разных этажах. Всё это продолжалось до тех пор, пока Чонин не подсунул ему записку в тетрадку – Кёнсу до сих пор не знал, как ему это удалось – в которой просил о встрече в старом спортзале на первом этаже. Именно тогда подозрения Кёнсу подтвердились. И, конечно же, Чонин не собирался останавливаться только на этом. Именно настойчивость Чонина и держит их отношения сейчас, но в то же время странным образом мешает им двигаться дальше.♦ ♦ ♦
Жить с Чонином – сущее наказание, но Кёнсу и не ждал иного. Он всегда знал, что его парень неряшлив и неаккуратен, но успел настолько с этим свыкнуться, что, можно сказать, почти полюбил в нём это качество. Почти, но не совсем. Например, чтобы свести Кёнсу с ума было достаточно лишь этого постоянного липкого запаха табака, пропитавшего всю квартиру и самого парня в частности. Не то чтобы Кёнсу был против, чтобы Чонин курил, вовсе нет. Но, когда парень перестал открывать окна, чтобы проветрить комнаты, когда он посмел покурить в их ванной, перед тем как принять душ… вот тогда его терпение лопнуло. - Не кури в помещении, - бурчит Кёнсу, пока Чонин молча раздевается, хватает зажжённую сигарету, зажатую между его губ, и бросает её в унитаз. Чонин хмурится. Джинсы плавно соскальзывают с его стройных бёдер, а позади громко шумит вода из крана. - Конечно, ты ведь у нас совсем не куришь, - сухо бросает он, наклоняясь к Кёнсу и лениво приподнимая бровь. - Внутри квартиры я не курю, - поправляет его Кёнсу и скрещивает руки на груди. – А теперь шевелись и принимай свой душ скорее, а не расходуй драгоценную горячую воду, за которую снова придётся платить огромные счета. Я сам-то еле сводил концы с концами, а теперь мне надо ещё заботиться о твоей ленивой заднице. - Ты любишь мою ленивую задницу, - растягивая слова, произносит Чонин, сбрасывая на пол боксеры, и шагает под тёплые струи, издавая тихий блаженный стон. Кёнсу фыркает, вытаскивает из шкафчика полотенце и бросает его в раковину. - Скорее наоборот, - роняет Кёнсу и выходит из ванной, виляя бёдрами. Губы расплываются в ухмылке, когда он слышит эхо низкого смешка Чонина из ванной. Он падает на их кровать и пытается игнорировать настойчивый запах Чонина, идущий от простыней и подушек, пусть он и прожил здесь всего неделю. Простыни неудобно собрались под животом, и Кёнсу хмуро стонет. Он терпеть не может такого. Поэтому перекатывается несколько раз, чтобы поправить их, и вдруг замечает маленькую оловянную коробочку, уголок которой выглядывает из-под кровати. Если это не его коробка, в чём Кёнсу уверен, значит, она, должно быть, принадлежит Чонину. Пару секунд он раздумывает над тем, чтобы достать её оттуда, но отметает мысль, как неправильную. Он всё же уважает собственность своего парня. - Я нашёл коробку под кроватью. Для чего она? – спрашивает он, как только Чонин выходит из ванной, поправляя съехавшее с бёдер полотенце. Ну, пусть он и уважает его собственность, это ведь не значит, что спросить о ней он не может. - Ты открыл её? – спросил Чонин, приподняв бровь, и стянул с себя полотенце, заменяя его спортивными штанами. - Нет. Чонин фыркает и падает рядом с ним. Кёнсу слегка подпрыгивает на кровати, когда та прогибается под младшим, но в лице не меняется. Чонин кладёт голову на сложенные руки и пристально вглядывается в глаза Кёнсу. - Ты такой скучный, - наконец говорит он и растягивает губы в улыбке. - Ну, прости, что я уважаю твоё личное пространство, - саркастично отзывается Кёнсу и наклоняется к лицу Чонина. - О, а разве ты не знаешь? – спрашивает Чонин, игриво щуря глаза. – Пары не знают слов «собственность» и «личное пространство». Что твоё – то моё, так они говорят. Кёнсу закатывает глаза, но Чонин наклоняется и целомудренно целует его в губы. Не важно, насколько умён Кёнсу, младшему порой слишком хорошо удаётся застать его врасплох. Особенно когда Чонин говорит об их отношениях, когда Чонин целует его – просто целует, даже не страстно – внутри разгорается огонь, такой горячий, что становится больно дышать. - Так вот чем ты оправдываешь себя, когда берёшь мои боксеры, - мурлычет Кёнсу, заворожённый тёплым дыханием Чонина на своих щеках. Чонин тихо смеётся, а в ушах Кёнсу его смех звучит, как самая восхитительная песня в мире. Чонин переворачивается на спину, и Кёнсу делает то же самое, чуть сдвигаясь, чтобы касаться плеча младшего. Чонин поднимает правую руку и обвивает ею Кёнсу за шею, левой выключая настольную лампу. Кёнсу начинает мерно посапывать под тихие звуки сердцебиения и дыхания Чонина. И когда веки начинают медленно тяжелеть и опускаться, он слышит тихий шёпот Чонина прямо у своего уха. - Кстати, в той коробке мои CD-диски. Кёнсу мотает головой, пытаясь сбросить сон, и спрашивает: «Какие именно диски?» - Много дисков, - задумчиво отвечает Чонин. Если бы Кёнсу мог, он бы закатил глаза. Он снова начинает проваливаться в сон, когда Чонин прижимается мягкими губами к его уху и тихо добавляет: «И одна из песен на этом диске – наша».♦ ♦ ♦
Кёнсу встаёт рано почти каждый день, чтобы успеть на уроки; сонно отлепляет себя от подушки и Чонина, чтобы умыться и приготовиться к новому дню. Он вытаскивает коробочку из-под кровати и идёт на кухню готовить завтрак. Чонин просыпается примерно через полчаса и лениво тащится на кухню, потирая глаза ладонями. Он останавливается у столешницы, когда понимает, что играет музыка. Его музыка. Его диски. - Доброе утро, - бодро приветствует его Кёнсу, тихо напевая себе под нос и разбивая яйца на сковородку. - Доброе, - ворчит Чонин, снова собирает себя в ленивую кучу, и идёт дальше к столу. – Итак, ты всё-таки открыл коробку? – спрашивает он, подпирая голову кулаком и следя глазами за готовящим Кёнсу. - Что твоё – то моё, - с умным видом проговаривает Кёнсу, и Чонин ухмыляется. - Ты нашёл нашу песню? – бесстрастно спрашивает Чонин, но Кёнсу видит лёгкую улыбку, промелькнувшую на его лице. - Не думаю, - признаётся Кёнсу. – Я всего лишь на втором диске. Загрузи их на мой плеер, чтобы я смог послушать их по дороге. Чонин смеётся. - Просто возьми мой iPod. И когда найдёшь песню – скажи мне. На губах Кёнсу расплывается усмешка, и он оборачивается к Чонину, ставя перед ним тарелку с завтраком. - Конечно. Вызов принят. За едой Кёнсу рассказывает Чонину о сегодняшних уроках, а младший внимательно слушает и жуёт. - Я буду поздно. Мне нужно поработать сегодня до семи, так что ты можешь или приготовить ужин сам, или подождать меня, - говорит Кёнсу, хоть и прекрасно знает, что в итоге сделает Чонин. Кёнсу поднимает с пола сумку и берёт ключи с тумбочки, уже готовясь уйти, когда Чонин обвивает его руками за талию и притягивает в короткий поцелуй, который заставляет Кёнсу задохнуться. - Хорошо поработать, - шепчет он Кёнсу в губы. А тот вздыхает и отворачивается до того как Чонин успевает заметить разочарование в его глазах.♦ ♦ ♦
Когда Кёнсу возвращается домой после долгого дня с кучей работы, он ждёт, что Чонин, как обычно, будет лежать на диване и бесцельно щёлкать пультом, без особого интереса смотря на экран. Но ожидания не оправдываются. Наоборот – в квартире темно, и Кёнсу хмурится. Он бросает сумку на пол у входной двери, снимает кеды и аккуратно ставит их на половик. - Чонин? – зовёт он, и слышит громкий вздох из их комнаты. Он доходит до приоткрытой двери. Чонин сидит на балконе, болтает ногами между перекладинами, пожёвывая незажжённую сигарету. На улице прохладно, но Чонина это не особо волнует. На нём лишь майка и всё те же утренние спортивные штаны. Кёнсу делает заметку в голове – купить Чонину больше одежды, когда появятся лишние деньги. Чонин поднимает на него взгляд, а затем молча протягивает ему другую сигарету. Кёнсу с кивком принимает её, и ждёт, пока Чонин её зажжёт. Он рассеянно наблюдает за мягкими всполохами огонька. - Что на ужин? – тихо спрашивает Чонин, а Кёнсу хихикает и делает затяжку. Он кашляет, и Чонин обеспокоенно вглядывается в его лицо. Кёнсу просто успокаивающе качает головой, и Чонин кивает. - А что ты хочешь? – наконец спрашивает Кёнсу, покачивая сигаретой между двумя пальцами. Ответ Чонина его не удивляет. - Кимчи спагетти, - улыбается младший, и Кёнсу в который раз задумывается, что Чонин ещё совсем ребёнок в душе. Он отвечает на улыбку, делает ещё одну затяжку и выбрасывает сигарету за перила. Кёнсу уже поворачивается, чтобы пойти на кухню, когда Чонин останавливает его тихим вопросом: «Ты догадался, про какую песню я говорил?» Кёнсу сжимает губы. - Нет. Пока нет. Чонин улыбается. - Тогда поторопись. Холодает. Кёнсу хмурится, раздумывая, что именно имел в виду Чонин.♦ ♦ ♦
На часах - полпервого ночи, а двое свернулись на диване в объятиях друг друга. По телевизору идёт какой-то старый ужастик, и Чонин внезапно говорит: «Думаю, я попробую найти работу». Кёнсу удивлённо распахивает глаза на неожиданные слова, но Чонин стойко выдерживает его взгляд. Кёнсу глубоко вздыхает и спрашивает: «Зачем?» Чонин пожимает плечами. - Если я собираюсь здесь остаться, то мне нужно помогать тебе платить за квартиру, и все дела. - Ты ведь никогда раньше не работал. Так и есть. Чонин, в принципе, всегда интересовался лишь сном, едой, курением и танцами (и Кёнсу). Чонин мягко толкает его локтём, а Кёнсу смеётся и наклоняется, чтобы поцеловать младшего в щёку. - И чем бы ты хотел заняться? – спрашивает Кёнсу, наклоняя голову. - Даже не знаю. Может, поработать инструктором по танцу или что-то типа того, - вслух рассуждает Чонин, и Кёнсу кивает. Он может себе это представить. На самом деле, он и правда считает, что у Чонина получится просто замечательно; у него врождённый талант к танцам, он танцует так, что Кёнсу иногда не может выразить словами всю степень своего восторга. - Это будет идеально, - шепчет Кёнсу. - Мы будем идеальны, - мечтательно вздыхает Чонин, и Кёнсу мягко улыбается ему в ответ. Для него они и так уже почти идеальны.♦ ♦ ♦
На следующее утро Кёнсу находит читающего Чонина на кухне. В голове никак не могут состыковаться сразу две вещи: то, что Чонин встал раньше него, и то, что младший читает. Кёнсу моргает и трёт глаза, чтобы убедиться, что это не сон и не видение. - Это газета? – скептически спрашивает Кёнсу. Ещё одна странность – Чонин интересуется новостями. Чонин поднимает на него взгляд и встаёт, чтобы поцеловать Кёнсу в губы. А тот слишком удивлён открывшейся картиной, чтобы нормально среагировать. Но Чонин лишь просто улыбается и снова возвращается к чтению. Кёнсу опускается на стул напротив и наклоняется, чтобы рассмотреть, что он читает. Газета открыта на странице с объявлениями о работе, и Кёнсу улыбается, потому что Чонин такой… милый. - Нашёл что-нибудь, что тебе понравилось? – спрашивает он и кладёт голову на плечо младшего. Чонин переводит на него взгляд и тихо мурлычет: «Да». А Кёнсу упорно не замечает этого. - Что именно? – наивно спрашивает он, скользя глазами по списку представленных работ. - Вот это, - отвечает Чонин, обхватывая Кёнсу за талию и вовлекая в поцелуй. Забытая газета падает на пол под напором жарких поцелуев и двух тел, прижимающихся друг к другу в попытке слиться в единое целое.♦ ♦ ♦
Когда Кёнсу на следующий день возвращается домой совершенно усталый и разбитый, со счетами, помеченными жирными красными словами «ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ», перемешанными с кучей домашнего задания, он просто хочет лечь и заснуть, забыв обо всём на свете. Но у Чонина совсем другие планы. Когда Кёнсу аккуратно закрывает за собой входную дверь, его голова показывается из-за стены коридора. - Раздевайся, будем ужинать, - зовёт он, не замечая повальной усталости в глазах Кёнсу и того, как он небрежно стаскивает с себя кеды и просто бросает их на пол. Ибо слова «небрежность» и «Кёнсу» вряд ли когда-то стояли в одном предложении. - Я слишком устал, чтобы готовить, - бормочет Кёнсу и поворачивается в сторону спальни. Чонин слегка хмурится, в два шага доходит до Кёнсу и хватает его за руку до того, как тот успевает зайти в комнату. - Кён… - Чонин, - резко прерывает его Кёнсу, поднимая взгляд. Но Чонин не отпускает; держит за запястье всё так же крепко, смотря прямо в глаза своему парню. Усталость берёт над Кёнсу верх и парень горбится. – Я просто… я, правда, слишком устал сегодня, Чонин. У меня сил не хватит что-то приготовить, - мягко произносит он, внутренне молясь, чтобы Чонин отпустил его и просто дал пойти поспать. Но Чонин лишь ласково улыбается ему в ответ. - Хорошо, я понял. Но я ведь и не говорил, что готовить придётся тебе, - отвечает он, и Кёнсу растерянно хмурится. - Конечно, ага. Не хочу умереть мучительной смертью, съев твою стряпню, ты уж извини, - бурчит он, но Чонин слышит, что парень сдался. Он мягко тянет его за собой на кухню, аккуратно сажает на стул и начинает резво носиться по кухне, гремя тарелками. Ужин очень простой, но это уже прогресс, ибо Чонин в жизни ничего не готовил, только ел. А Кёнсу улыбается, потому что знает, что Чонин постарался как никогда. Когда Кёнсу подносит первый кусочек ко рту, Чонин нервно проводит рукой по волосам. - Ну как? – спрашивает он, пожёвывая нижнюю губу. - Вкусно, - кивает Кёнсу. Чонин щурится. - Тебе совсем не обязательно мне врать, - пыхтит он, мило надувая губы. Кёнсу смеётся и тянет Чонина на себя, усаживая в кресло напротив. - Я не вру, всё, правда, не так уж и плохо, - уверенно заявляет Кёнсу и продолжает есть. Надо сказать, ничего особенного в стряпне нет – Кёнсу этого и не ожидал – но, учитывая тот факт, что Чонин сделал её сам и вложил в неё больше сил и стараний, чем куда-либо ещё, даже такой еды более чем достаточно, чтобы Кёнсу прожевал и проглотил её, сияя счастьем и энтузиазмом. Чонин смеётся, наблюдая за тем, как Кёнсу ест. - Слушай, прекрати выжимать из себя это счастливое лицо, - дразнит его Чонин, и Кёнсу поворачивается к нему с набитыми щеками. Чонин хихикает, наклоняется и нежно целует его в мягкую щёку. - Ага-ага, - бормочет Кёнсу и несмело пихает Чонина в бок. Он встаёт, чтобы положить грязную тарелку в раковину, но Чонин мягко останавливает старшего, и вынимает её из его рук. - Я помою посуду. Кёнсу приподнимает бровь. - Кто ты и что ты сделал с моим парнем? Чонин закатывает глаза, легонько шлёпая Кёнсу по руке. - Ха-ха-ха. Очень смешно. Ты слишком устал, иди спать. Я закончу и присоединюсь к тебе. Кёнсу сжимает губы и медленно встаёт. Когда он уже почти доходит до коридора, то слышит тихую ругань Чонина и грохот рушащейся в раковине посуды. - Тебе нельзя доверять, - бурчит Кёнсу, подходя к Чонину. – Давай лучше я помогу. Так я хотя бы буду уверен, что нам не придётся покупать гору новой посуды. Чонин широко улыбается: «Ты точно справишься?» - Я не смогу спокойно спать, зная, что ты моешь посуду, - бормочет Кёнсу, беря в руку губку. – Я тру, ты вытираешь. - Есть, мэм. Кёнсу щурится: «Что». - Я имел в виду - «есть, сэр», - улыбается младший. - Как же, - качает головой Кёнсу. Он живёт с ребёнком. Восемнадцатилетним ребёнком. Поначалу они работали, как слаженный механизм. Но через несколько тарелок Кёнсу стало банально скучно, и когда Чонин отвернулся, чтобы поставить очередную кружку в сушилку, он подло измазал лицо младшего пеной. Чонин в шоке разворачивается к нему. - Кто ты и что ты сделал с моим парнем, - фальшиво вздыхает он, а Кёнсу ничего не может с собой поделать и весело смеётся над выражением его лица. Чонин решает страшно мстить и брызгает в Кёнсу водой, хохоча над удивлённым парнем. Он так сильно смеётся, что не замечает, как Кёнсу нагло шлёпает ему на голову кучу пены. Они играют, как маленькие, и так весело смеются, что почти забывают, что они вообще делали. Но в конце они целуют друг друга так нежно, так глубоко и сладко, словно знают друга уже сотни и сотни лет.♦ ♦ ♦
Уже поздно, а Чонин продолжает маршировать по гостиной взад и вперёд, тревожно водя рукой по волосам. Кёнсу изумлённо наблюдает за ним, опираясь о дверной косяк. Наконец Чонин останавливается и оборачивается к нему. - Нам нужно завести собаку. Кёнсу удивлённо приподнимает бровь – вот этого он точно не ожидал. - И зачем же нам заводить собаку, если мы еле можем прокормить себя? – сухо роняет он, несмотря на то, что идея ему очень даже понравилась. – Да и, кроме того, мне и так приходится убирать за тобой. Чонин пропускает подколку мимо ушей и продолжает: «Когда я найду работу…» - Если, - поправляет Кёнсу, хоть он и уверен в Чонине на все сто. -… мы сможем позволить себе намного больше! И тебе не придётся так усердно работать, как сейчас! И я даже свожу тебя в тот самый ресторан, про который ты столько раз мне говорил… тот самый, с хрустальными бокалами и причудливыми тарелками, и… - Чонин, - прерывает его Кёнсу, мягко улыбаясь. Парень замолкает и переводит глаза на Кёнсу. – О чём ты говоришь? - Ну… я просто подумал, что… может… - Чонин вздыхает, качает головой и берёт ладони Кёнсу в свои руки. Поднимает на него взгляд, а внутри у Кёнсу всё буквально пылает от того, как пристально смотрит на него младший. - Так мы будем похожи на замужнюю парочку? – ласково дразнит его Кёнсу, широко ухмыляясь. А Чонин просто застенчиво улыбается – почти смущённо – и Кёнсу может поклясться, что сердце только что пропустило удар. Или даже два. - Это было бы прекрасно, правда? – говорит Чонин, мягко перебирая волосы на его затылке. - Думаю, да, - у Кёнсу от всего этого перехватывает дыхание. Он ведёт Чонина к их кровати, нежно опускается на неё рядом с ним, и целует каждый миллиметр любимого лица и тела. Всё, что угодно, чтобы показать Чонину, что для него уже всё прекрасно. Даже более чем.♦ ♦ ♦
Кёнсу сидит на маленькой скамеечке около большого здания, перебирая тонкими пальцами шнуры от наушников, и ждёт. Он смотрит на часы, видит, что прошёл уже час, и тяжело вздыхает. Надо признать, он волнуется, до ужаса волнуется, но всё продолжает нажимать на повтор снова и снова, только чтобы успокоить напряжённые нервы. Когда он замечает в дверях Чонина, то, не дожидаясь младшего, встаёт и идёт к нему сам. - Ну? – требовательно спрашивает он, а Чонин просто пожимает плечами. Кёнсу закатывает глаза и мягко пихает парня в плечо, потому что знает, что всё прошло прекрасно, и Чонин получил работу. Младший, наконец, улыбается и обнимает Кёнсу за талию. Тот ждёт поцелуя, но вместо этого Чонин просто целомудренно прижимается к его щеке мягкими губами. - Ну и когда мы пойдём покупать собаку? Кёнсу смеётся, качает головой и тащит Чонина за собой вниз по улице. Они ненадолго замолкают, и Кёнсу так не хочется разрывать эту уютную тишину. - Я нашёл песню, - говорит он чуть позже, когда они за руку идут домой, и протягивает Чонину один наушник. Это неудобно – всё-таки разница в росте слишком велика, но и так сойдёт. Чонин улыбается и опускает на него взгляд, перед тем как снова перевести глаза вперёд. - Я знаю. Кёнсу фыркает. Солнечные лучи подсвечивают лицо Чонина так, что его черты становятся совсем идеальными, и старший просто-напросто любуется им. - Я люблю тебя, - наконец говорит Чонин, и голос почти тонет посреди гула машин. Но Кёнсу слышит. И улыбается. - Я знаю. Чонин смотрит на него, а на губах Кёнсу расплывается широкая улыбка в попытке стереть с лица всё волнение. - Что? – улыбается он, смотря на младшего. - Разве ты не должен сказать мне кое-что в ответ? – требовательно хмурится он. Кёнсу мягко смеётся, поднимает их переплетённые руки и мягко целует костяшки пальцев Чонина. - Я тоже люблю тебя, - шепчет он ему в поцелуй, и он знает, что Чонин, кроме этих слов услышал ещё и обещание – мы будем вместе навсегда, потому что младший крепче сжимает его в объятиях.♦ ♦ ♦
Если бы Кёнсу давали пенни за каждый раз, когда он любил Чонина, в его копилке был бы целый цент, потому что он никогда не переставал любить его. (Но если бы ему давали по пенни за каждый поцелуй, ласковый шёпот и нежное прикосновение, у него бы хватило денег купить для них обоих целый мир.) P.S. И да, у кого проблемы с американской валютой: пенни = цент. Но у меня до сих пор отпуск, Криспи ещё поленится до февраля :D