Скатилась слеза на холодный кафель

      Громко захлопнув входную дверь, так что по подъезду раздалось тяжёлое эхо, Иван поправил воротник темно-серого пальто. Оно казалось грубым и как раз сочеталось с настроением хозяина. Быстро развернувшись и подойдя к двери лифта, Брагинский два раза нажал на кнопку вызова. «Чёрт!» — пробубнив себе под нос произнёс Иван и быстро направившись к лестниц. Гулкие шаги раздались вновь по длинной лестнице здания. Перед глазами Брагинского мелькали этажи, он не придавал им особого внимания. Он знал их наизусть. Каждую трещинку, каждое пятно он запомнил ещё со времён 20-го века. Добежав до конца, Иван нажал на кнопку, так что дверь отворилась, а холодный, осенний ветер растрепал и так непричесанную прическу русского. Подбежав к таксисту Иван быстро назвал до какой остановки его надо довезти. Водитель не задал лишних вопросов, а лишь тихо кивнул, этому Брагинский был благодарен. Мало таксистов согласятся довести и высадить человека в лесу. Машина тронулась. Иван расстегнув пару пуговиц достал из левого кармана конверт. Конверт был идеально чистым, лишь по центру проходила линия сгиба. Иван тяжело вздохнув, раскрыл, из него на колени вылетели две фотографии. Взяв их в руки Брагинский присмотрелся.       Первая фотография была большая, бело-черная. На ней был изображен сам Иван и рядом стоящий Николай, позади заснеженное поле, деревья в привычных для него, белых нарядах. Николай с лёгкой ухмылкой облокотился на Ивана, а Иван с улыбкой смотрел куда-то вдаль. Форма была на них Красногвардейская. Широкие панталоны и сабля на поясе. Ни один мускул не дрогнул на теле Ивана лишь белые блики в глазах стали больше. Перевернув фотографию, Брагинский прочитал надпись «1938 год. Леса близь реки Волги». Тяжело вздохнув, так что таксист обратил внимание.       Достав другую фотографию Иван улыбнулся, на ней была изображена его сестра. Его Оленька. Она обнимала Николая, за шею чуть приподнимаясь на носочки. Это была настоящая радость. Для них. Они обрели независимость, но обещали не забывать его. Иван не особо расстроился от развала союза он знал, что родные будут с ним. Даже если он не знал, но он отчаянно верил. — Вам здесь остановить? — неожиданно произнёс таксист, так что Брагинский вздрогнул. Повернув голову и посмотрев в окно машины, он сразу узнал знакомые ему места. — Да, пожалуйста, — твёрдо сказал Брагинский, вытаскивая купюру и кладя перед водителем. Через пару мгновений машина затормозила и Иван вышел на улицу. Вновь ветер начал играть с локонами, свежесть леса звала и манила к себе.       Переступив порог трассы, Брагинский уверенно шёл по еле-видной тропке. Еловые ветки то и дело, пытались помешать путнику добраться до его цели. Идя по тропке в течение получаса перед Иваном представилась опушка, а на ней, выкрашенный в белую краску дом.       Белые стены, чуть облезлые по бокам здания, окны выбитые на первом этаже, а некоторые заколочены двумя досками виде креста. Крыша местами провалилась от тяжести прошлогоднего снега. Дом казался тихим, загадочным, таинственным и неприятным для любого простого человека, но для Ивана он был милее любых особняков и квартир с видом на Кремль. Подойдя к главному ходу, Брагинский обернулся, справа когда-то был фонтан из мрамора, в нем, летом вся советская семейка любили плескаться, сейчас кроме как старых осколков виде круга ничего не напоминает о нем. Слева находилась клумба за ней обычно ухаживала Ольга, а ей часто помогал Торис.       Повернувшись вновь к двери, Брагинский достал ключ и сделал несколько поворотов. Дверь нехотя, но с ужасным скрипом открылась. Перешагнув порог Ивану представилась пыльная прихожая. Стены были желтоватого оттенка, на самой большой стене, раньше висело огромное полотно с изображением всех республик и столицы союза — Москвы. Сейчас, полотно было все в пыли, так, что разобрать художество не получилось бы, даже самому внимательному и зоркому человеку. Сделав несколько шагов к лестнице Брагинский услышал шаги, но не эхо своих, а чьи-то чужие. — Александр, какое счастье! — с сарказмом и огнём в глазах прокричал Иван. — И тебе доброго вечера, Иван, — в проходе появился мужчина, очень похожий на Ивана. Статный, с расправленными плечами, но с другим, совсем не похожим на Ванин, взглядом. Именно таким взглядом можно убивать людей или просто сводить их с ума. — Зачем пожаловал? — грубо спросил Александр, не сдвинувшись с место. — Тебя проведать, да вещи свои, до конца забрать, — с наигранной улыбкой ответил Иван поднимаясь вверх на второй этаж. — Аль не рад? — Честно скажу. Не рад. — отчеканил Александр и наклонив голову в бок добавил. — Прогонять тебя тоже, не охото. Настроения нет и как вижу, у тебя его так же нет. — Ты как, никогда-прав! — сказал Иван ухмыльнувшись, и почти вплотную приблизившись к Александру спросил. — А где же твой любимый дедушка? — Скоро прилетит. Не переживай. — сухо и холодно отвечал мужчина. — Вот и хорошо, а теперь, дай пройти! — сквозь зубы пробубнил Иван, смотря в глаза Александру. — Проходи, — шваркнув ногой в сторону, путь был открыт для Брагинского. Повернувшись спиной, Иван пошёл по пустому, тихому коридору, по которому, когда-то постоянно катался в шерстяных носках как по льду и часто получал от старшей сестры. Сейчас, Иван идёт и гулкое эхо отдаёт каждый тяжёлый шаг мужчины. Рука Ивана трясется, нервы сдают, а на лбу появляются блестящие капельки пота, когда Брагинский вглядывается в фотографии висящие вдоль коридора. — Нда, а Ольга то, своё берет! Психопатом становишься, — усмехнувшись произнёс Александр следивший все это время за жестами, за каждым шагом Ивана. Услышав это, Иван обернулся и тихо произнёс. — Хватит, в этом не виновата Ольга, — тихим голосом произнёс Брагинский. — В этом виноваты все мы! — громко и чётко вскрикнул Иван. — А тебе явно сносит крышу, — сдвинувшись с место, так же усмехаясь произносил Александр. — Продолжаешь, верить всему, что говорят. Глупец. Они тебя предали. Пойми. — почти переходя на крик, произносил мужчина. — Ещё одно слово и брошу в тебя этой рамкой, — указав на рамку, а в ней фотография. — Не посмеешь, ибо кто на ней изображен? — ехидно спросил Александр, не дожидаясь ответа добавил. — Правильно, на ней изображены вы все у рейхстага! Ути какая милота! — саркастично произносил Александр, глаза Ивана начали пылать огнём, руки сдались в кулак, а зубы сомкнулись, так что если прислушаться можно услышать скрип. — Даже если ты в меня бросишь ею, то у меня это пройдёт быстро, а у тебя мои слова засядут на долго, — продолжал Александр, подойдя к противоположному портрету. — Вот смотри, — указав на фотографию Ольги. — Украина — статная, гордая, красивая. Вроде имеет и честь, и совесть, а идёт к вон тому парнишка, — указывая на фотографию Людвига и Гилберта. — Молчи, — вновь произнёс Иван. — Я не обязан молчать, я должен тебе до рассказать, кроме Ольги, есть например Прибалтика, — переводя взгляд на другое фото произнёс Александр. — Надо говорить что-то про них? — Нет, — тихо произнес русский, ноги не держали и Иван облокотился на стену, рядом с фотографией. — Тебе надо их забыть! — требовательность произнёс Александр. — Они мне родные! — тихо, но звонки ответил Иван. — Они предатели! — ответил Александр подойдя к Ивану. Так что мужчина чувствовал его дыхание. — Сожги этот конверт и я вновь стану твоим верным помощником, — протянув конверт Брагинскому, Александр протянул большой конверт и развернувшись ушёл. Бесшумно, как призрак. Иван не бережно раскрыл его и вытащил фото. «С любовью от сестрички» — на самой фотографии был выведена фраза, аккуратными буквами. На ней была изображена украинка, а рядом Иван в военном костюме. Иван помнил, что потерял это фото во время боёв, когда проходило наступление. — Я слишком их люблю, — вновь прошептал Брагинский прижимая к груди фотографию. — Пусть я буду последним бараном, но их я не оставлю, — тёплая слеза, скатившись с щеки и упала на холодный кафель здания. Вдруг, неожиданно пришло оповещение о двух сообщениях в беседе. Николай: ребят! Может на шашлычки? Ольга: Самое время всех звать на шашлыки в два часа ночи! Иван не долго думая написал своим, родным. Иван: Как же я вас люблю! Из коридора раздался звук, а за ним крик, со словами. — Тебя не изменить. Глупец!