***
Питер тихо закрыл за собой дверь, чувствуя твердющий камень вместо сердца. Он просто ненавидел сбегать вот таким вот шпионским образом. Но что поделать, когда за опоздание на первую пару могут пригрозить очередной задолженностью. Он проснулся рано, без будильника, чему несказанно удивился. Однако ощутив чью-то могучую руку на своих бёдрах, он понял, что прошлой ночью совершил нечто слишком смелое и отчаянное даже для самого себя. Питер не мог поверить в то, что такой человек, как он, просто возьмёт и переспит с незнакомцем из какого-то раскрученного бара. Да ещё и ощутит к нему щемящую симпатию, мечтательно попялившись в его спящее красивое лицо. И записку с номером телефона оставит. И невесомо поцелует в сухие губы с ароматом белого вина, которое они выпили вдвоём перед тем, как завалиться в квартиру. А ещё будет преданно ждать звонка, с каждым часом чувствуя печаль от прокрадывающейся мысли о том, что этого может не произойти. Но, кажется, его опасения оказались напрасными, и их место заменила яркая взаимность, когда он принял тот самый звонок этим же вечером. На следующий день они увиделись в парке, завешанном ночными гирляндами. Питера обняли со спины, и так нежно и влюблёно, словно его не видели целую вечность. Потом они пообедали в мексиканской забегаловке, где Питер впервые в жизни отведал наивкуснейший «Чили кон карне» и традиционный горячий шоколад. При этом Уэйд – так назвался его новоявленный дружок – перегнулся через весь стол и пошленько слизал остатки шоколада на его губах. Благо, в этот будний день посетителей было не много. В целом, Уэйд был красивым статным блондином со слегка усталыми глазами и еле заметными синяками под ними, которые, однако, придавали брутальности и обаятельности его образу. Как и бледные шрамы, тянущиеся по рукам и ключицам, или стальные мускулы, выплывшие спустя долгие годы тренировок в качалке (как думалось Питеру). Он вечно отпускал оскорбительные шуточки, хоть и смешные, но с трудом терпимые. Но Питеру это нравилось – он млел и возбуждался от этих шуток, как школьница, а приятный баритон Уэйда приводил его в восторг. Казалось бы, мужчина полностью соответствовал его внутренним критериям и пожеланиям, если бы не существенная разница в возрасте. - Сколько тебе лет? – скромно поинтересовался Питер, оперевшись на поручень лестницы, ведущей в супермаркет, из которого они недавно вышли. Это было их пятое свидание, кстати говоря. - Тридцать восемь. А тебе, малыш? - С-сколько? – поперхнулся воздухом Питер. - Вообще-то, невежливо даму спрашивать о её возрасте. - Но ты не дама… - Хм, и вправду. - Я думал, ты моложе, если честно, – Питер закусил губу. Он был немного растерян. - Что ж, приму за комплимент, хотя он меня слегка сбил с толку. А давай-ка поиграем в угадайку? Теперь я попробую предположить твой настоящий возраст. Скажем… двадцать пять? - Мне восемнадцать. - Ну, по крайней мере, уже совершеннолетний, – голос Уэйда стал ещё более хриплым и сиплым. - Я выгляжу старше? - Ничуть. Это было простое предположение. Ты мне нравишься таким, какой ты есть, – Уэйд ласково притянул Питера к себе за плечо, обнимая его. – И, как говорят, возраст не помеха… Но то, что тебе уже есть восемнадцать – всё равно очень важный момент. Питер спрятал улыбку в широких плечах Уэйда, щурясь от солнца. И это пятое свидание тоже закончилось сексом, как и предыдущие, только с тонной неожиданной романтики. Уэйд мягко уложил его на свежие простыни, осыпанные лепестками роз, отчего-то целуя его особенно волнующе и трепетно, словно в первый раз. Он был нежен и трогателен, как никогда, принося Питеру массу блаженства и наслаждения. Питер считал их отношения странными, но интересными и очень искренними, потому что они ничего не таили друг от друга. Но в то же время только спустя несколько месяцев встреч они решили перейти на более подробные откровения, сидя на крыше невысокого дома и любуясь закатом. - Ты и вправду из Канады? – в голосе Питера послышалась неподдельная радость. – Здорово! А какой город? - Саскачеван, – ответил Уэйд. – Честно – не скучаю. Ни капельки. Хоть и патриот. Много дерьма там у меня случилось. - И я оттуда же. Почти, – Питер потёр затылок. - Почти? Это как? Наполовину родился там, а дородился уже здесь? - Да нет же, – коротко рассмеялся Питер, толкая мужчину в бок. – Моя мама там жила. И отец тоже, по её словам. - Мир тесен, как говорят в таком случае люди, – Уэйд улыбнулся, обнимая Питера за плечи, как в кино, и прижимая к себе ближе. Посмотрев на него некоторое время, он добродушно усмехнулся. – Наверное, твоя мама была та ещё секс-бомба, раз вывела на свет такую очаровательную куколку? - Да брось ты. Но насчёт мамы соглашусь – она была очень красивая. Невероятно привлекательная женщина. Но глубоко несчастная внутри, – Питер вздохнул, осматривая свои узкие ладони. – Если бы я знал тогда лучше… что с ней творилось на самом деле. - И что же, если не секрет? Питер, кинув задумчивый взгляд на последние лучи солнца, поджал губы, будто бы попробовав что-то кислое на вкус: - Мы долго были бедными. Нам катастрофически не хватало денег. Каждый день я питался лишь дешёвым сыром и чаем с водой из-под крана. А она работала. Очень много работала. Но самой… самой прибыльной «профессией» оставался этот грязный стриптиз-шоу, в котором она заняла свою нишу и получила неплохую репутацию. Её даже на улицах узнавали, представляешь, Уэйд? - Представляю. Я сталкивался с такими людьми. И сам любил частенько покрутить с ними, был грешок. Но я прекрасно понимал их истинный статус. - А что они чувствовали на самом деле… ты об этом знаешь? - Конечно, малыш. Они торгуют своим телом, выставляют его напоказ, лишь бы получить то, чем можно расплатиться за свою говённую комнатушку в общаге. Я знаю их правила, как никто другой. - И я. Моя мама была очень умной женщиной. Ей бы удалось стать кем-то… кем-то получше, но, видимо, не сошлись звёзды в небе. И она скончалась от ужасной болезни, когда мне было четырнадцать. Уэйд вздохнул, ощущая, как из-за жалости его сердце прокололи тысячи иголок. - Я очень скучаю по ней… А отец оставил нас, когда я ещё не родился. - Серьёзно? - Да, но… Честно признаться, я не осуждаю его. Он не виноват. Мама рассказывала мне его сложную и запутанную историю, результат которой и заставил его уйти. Хотя я верю, что можно было бы найти иной выход, но, с другой стороны, он хотел, как лучше. - И выходит, что тебя растила только твоя мать? А где же были другие родственники? - Я понятия не имею. Никого не было, наверное. Если бы были – я бы знал и, возможно, не был бы одинок. Поэтому мама и перебралась сюда, в Нью-Йорк. Видимо, она рассчитывала на новую, более благоприятную жизнь. - Но что-то пошло не так, верно? - Да, это точно. Она заболела раком. Уэйд прикусил губу. Он просто терпеть не мог беседы на темы этой болезни, потому что сам переболел ею много лет назад. Лишь каким-то чудом он избавился от неё благодаря дорогостоящим лекарствам и лечениям: - Соболезную, малыш. - Всё в порядке, Уэйд. Прошло уже три года, и я привык к этой необычной и жестокой независимости. Хотя, признаться честно, иногда мне очень не хватает родительской любви. - А как же твой отец? Что с ним стало? - Не знаю. И не хотел бы знать. Я лишь имею пару его вещей, которые мне передала мама перед смертью. Очень специфичные вещи, должен сказать. Я до сих пор не могу понять, что они означают и откуда взялись. Питер примолк. Лишь его неровное дыхание нарушало тишину. Слабые лучи солнца освещали юное и миловидное лицо, делая его ещё более печальным и потерянным. Уэйду прокралась в голову несвоевременная мысль, что было бы очень неплохо запечатлеть столь лирический момент на камеру, а потом сделать портрет с фотоснимка. Такие портреты лучше всего отображают всю настоящую тяжесть человеческой души. Однако спустя пару минут Питер вновь прервал чуть затянувшееся молчание: - Не так давно я, кстати, проверялся на наличие рака. - Ты боишься, что твоя мама могла тебе его передать? Успокою тебя, малыш. Она ведь заболела им после твоего рождения. - Да, но мой отец тоже болел раком. Так что… кто знает? Я плохо разбираюсь в подобных вещах, но родовой предосположенности, всё-таки, никто не отменял. Уэйд изогнул правую бровь: - И твоя мама могла заразиться? Это невозможно. Рак – не заразная болезнь. - Знаю. Но мало ли… Кстати говоря, отец как раз и оставил мою мать по причине болезни. Из-за этого грёбанного рака, так как он тоже им болел. Им тогда было всего лишь двадцать лет. Она любила его, и очень сильно. Но одним дождливым летним днём он оставил её одну в их общей съёмной комнате. И куда он ушёл – до сих пор остаётся загадкой. Уэйд, смея дослушать слова Питера до самого конца, ощутил странный холодок на кончиках пальцев. Почему это звучит так… знакомо? Питер же продолжал придаваться воспоминаниям, неожиданно по-ностальгически улыбнувшись: - Однажды мама написала ему письмо. И отправила с засушенным кленовым листочком и их фотографией. Есть же романтика в таких вещах, когда люди слали друг другу простые бумажные письма. Она тогда знала, где он живёт. Но… ответа так и не пришло. Почему-то ей показалось, что папа просто забыл её. Или умер. Хотя она отказывалась в это верить, вспоминая его нежную любовь и глубокую привязанность. Он тоже хотел ребёнка и ждал меня вместе с ней. Хех, я помню, что мама рассказывала, как отец вечно придумывал имена для будущего первенца: если будет девочка – её назовут Элли, а если мальчик – то Питер. Собственно, она и последовала этому совету, тем самым доказывая, что её любовь не угасла даже на неизвестном расстоянии между ними. Кто же знал, что произойдут такие страшные события… Но я бы очень хотел прочесть то письмо. Наверняка оно очень трогательное. Хотя я и храню некоторые… Питер прекратил говорить, потому что ощутил, как Уэйд сильно вздрогнул и быстро убрал руку с его плеч. - Уэйд? – он тут же озадаченно всмотрелся в его лицо, замечая широко распахнутые в испуге глаза. Положив свою тёплую ладонь на его щёку с трёхдневной щетиной, он обеспокоенно нахмурился. – Ты что-то побледнел. Уэйд сглотнул большой ком в горле. Отчего-то ему стало не по себе: тело ослабло и покрылось мелким противным потом. Словно его вывернули наизнанку и облили холодной водой. А встревоженный и цепкий взгляд Питера – этого милого, наивного и добросердечного мальчишки, с которым его так жестоко и не вовремя свела судьба – делал ситуацию ещё хуже, заставляя разум отключиться и позволить давним ужасающим воспоминаниям опять всплывать в его голове и отказываться верить в настоящую реальность. - Уэйд? – вновь позвал его Питер, всё так же поглаживая его щёку. – Ты чего? Что случилось? Уэйд опустил на него свой взгляд, полный вопросов и сомнений. - Скажи-ка, – прошептал он, не будучи способным говорить громче, – была ли татуировка у твоей мамы на спине? Питер призадумался: - Ну… кажется… Хм. А ведь… Да! И вправду, да. Была. В виде цветов и извивающихся линий. Красиво выглядело. Только потом эта татуировка куда-то пропала. Разве их легко смыть? Уэйд отшатнулся. Он отодвинулся от Питера, ощущая, как колотится его сердце, так и норовясь выпрыгнуть из грудной клетки. Такого страха он ещё никогда не испытывал. Такого непонимания он давно не ощущал. Гамма различных эмоций на лице Уэйда не осталась незамеченным Питером. - Да что же случилось? – раздражённо спросил он и придвинулся ближе, сокращая дистанцию, увеличенную до этого Уэйдом. – Ты в порядке? Тебе плохо? - Последний вопрос, – перебил его Уэйд, всё-таки надеясь, что он мог ошибиться. Что это просто глупое стечение схожих обстоятельств. – Последний, и больше ничего мне не говори. Как звали твою маму? Питер похлопал глазами. Странное поведение его возлюбленного пугало и бесило одновременно. - Ванесса, – ответил он недовольным тоном. – Ванесса Карлайл.***
… - Отличная работа, спасибо! Только вот меня интересует: как вы смогли выполнить такой сложный заказ за столь короткий срок? В чём ваш секрет? - Секрет на то и секрет, чтобы его не разглашали, чувак. Просто кое-кто – наивный простачок, а другой – профессиональный стрелок с богатым арсеналом и охрененной боевой подготовкой. Думаю, здесь уже не должно возникнуть никаких вопросов? - Нет-нет, да будет вам! Я просто слегка волновался за свою репутацию… - Не дрейфь, я не оставил никаких следов. Просто порадуешься, похлопаешь в ладоши, выпьешь праздничного винишка в своей безмозглой компании и всё забудется, как страшный сон. Это жизнь, детка. - Хорошо. Тогда я пришлю деньги на ваш счёт в ближайшие три часа. Только вот, будьте добры, продиктуйте свой код. - Вот это моя самая любимая часть дельца. Значит, записывай… - Уэйд сбился, ощутив вибрацию телефона. – Так, у меня вторая линия. Подожди-ка пару минут, я скоро вернусь. Не дослушав согласие клиента, Уэйд посмотрел на экран телефона. «Питер звонит…» Питер… Уже третий раз за утро. И хрен-пойми-который раз за прошедший месяц после их последней злополучной встречи на крыше. Тяжело вздохнув, Уэйд схватился за голову. Ну что за кошмар… За что? За что ему это? Он изо всех сил старался вычеркнуть из памяти этого человека. Вычеркнуть тот сранный день, когда встретил его в том баре. Вычеркнуть, выдернуть, скомкать и выбросить, дико жалея и испытывая нереальную боль в душе, но, по крайней мере, не раздувая ошибку до масштабов Вселенной, которая и так произошла по его вине. Только вот не получалось этого сделать. Ну вот никак. Он слишком торопился. Он был слишком нетерпелив. Что тогда, с Ванессой, что сейчас… Если бы он знал всё с самого начала. Кажется, некоторые черты характера могут никогда не меняться, оставаясь с человеком на всю его жизнь. Звонок не прекращался, и номер с таким родным именем продолжал высвечиваться. Этот парень напорист. «Весь в отца…» - промелькнула горькая мысль… …- Ну же, бери! Да бери уже, ублюдок! – глотая слёзы, Питер сжал телефон в обеих руках, словно стараясь его расколоть на кусочки. Сделать такое с его паучьими силами – раз плюнуть, но кто тогда выплатит кредит за этот свеженький смартфон? Он не был удивлён очередному игнорированию на свой звонок. Просто это самое очередное игнорирование вызывало в нём очередной укол обиды и негодования. Он столько всего хотел с ним обсудить. Столько вопросов скопилось в его голове. Столько всего хотелось бы решить… Очень сложная и неоднозначная ситуация. Питер никогда бы не подумал, что с ним может произойти что-то подобное. Ведь, по сути, он влюбился в своего же биологического отца. Только вот в отличие от него он не бежал от трудностей и ответственности. Питер призадумался, вытирая последние слёзы: кажется, примерно так же поступил Уэйд и с его матерью, когда бросил её одну, беременную, хотя, стоило бы тогда немного поразмыслить, то можно было бы найти выход из проблемы, не оставляя дорогих людей разгребать яму в полном одиночестве. «Может быть, оно и к лучшему?» – подумалось Питеру. Он бросил телефон на подушки, усаживаясь на незаправленной постели. – «Может, нам лучше расстаться и забыть обо всём, словно ничего и не было? Тогда не произойдёт каких-то ещё более непростительных ошибок, которые могут разрушить и его, и мою жизнь. Может, он действует правильно, а я… со своей назойливостью только всё испорчу…» Питер откинулся на подушки. Усталость от затянувшегося стресса овладела его телом, подкравшись совершенно незаметно, и юноша, сам того не ощутив, заснул беспокойным сном. Но ему не удалось проспать слишком долго: он ощутил вибрацию телефона, оказавшегося под его головой. Дёрнувшись, как хорёк, он просунул руку под подушку, нащупал телефон и поднёс его к лицу, всматриваясь в экран. Сначала ему показалось, что у телефона случился глюк. Или у него самого. Однако, спустя пару секунд, он осознал, что всё происходит взаправду, и незамедлительно принял вызов: - У-уэйд? - Привет, Питер. Этот голос… Этот немного сиплый и уверенный голос, богатый обертонами и временами усыпляющий, как колыбельная. Наконец-то Питер его услышал. Он долго ждал, он надеялся и старался достучаться до отклика от ставшего ему дорогим человека. Но… отчего-то сейчас его охватили дикий страх и нерешительность, лишая возможности нормально разговаривать и реагировать. Но, тем не менее, собрав остатки сил, Питер негромко произнёс: - Уэйд… Но… Но почему? Почему ты мне не отвечал? - А ты как думаешь? - Я… Просто можно было бы… На том проводе вздохнули: - Забей. Предлагаю лучше, кхм, встретиться. Где-нибудь в безлюдном месте. В непринуждённой и ни к чему не обязывающей обстановке. Например… тот самый парк с ночными гирляндами? Он вроде бы должен быть долго пустым из-за того, что сегодня рабочий день. Питер сжал край футболки: - Ты… ты меня не обманешь? - С чего это вдруг? Я сам хочу поговорить. Просто… мне надо было собраться с мыслями. Ну ты знаешь, так у людей бывает. Питер опустил голову, покусывая нижнюю губу. Тело подрагивало от взволнованности, и ему показалось, что телефон стал нереально тяжёлым по весу, и его стало трудно держать. - Ну так что, малыш? Ты ещё жив, я надеюсь? - Да, я тут. Просто задумался. Давай тогда встретимся прямо сейчас? Вот буквально через пятнадцать минут? - Прямо сейчас? Я думал, мы назначим всё на вечер. - Уэйд, прошу. Лучше прямо сейчас, хорошо? Мужчина коротко выдохнул через нос, смотря на свои наручные часы. На текущий день у него ожидалась ещё парочка заказов, но их придётся отложить ради кое-чего более важного. Правда, клиенты опять будут катать на него бочку и плеваться ядом, но ему откровенно начхать на их претензии. Лишь бы денежки потом честно заплатили. - Ну-у-у, так и быть, пирожок. Пойду на уступки. Ввёл ты мне, конечно, суматоху в последнее время. Это у вас такое из-за возраста? Или я настолько запал тебе в душу? Питер сглотнул: - Вот об этом и поговорим. - Ладушки, малец, не бери в свою миленькую голову лишние мысли. Лучше сейчас принарядись для нашего свидания. Хотя… Боже, я теперь не должен так говорить. Чёрт возьми. В общем, через пятнадцать минут в ночном парке. Питер не успел ответить ему «хорошо», как вызов шустро сбросился. Наверное, Уэйд о чём-то пожалел.***
Питер ожидал от их встречи худшего. Он боялся, что ошибся со своим решением, и ему стоило повременить с раскрытием своих важных тайн. Поэтому по пути к парку он резко остановился в переулке, чтобы всё-таки переодеть свой паучий костюм на обычную молодёжную одежду, которую он носил всегда, как и остальные ребята в его возрасте. Но страх перед приближающимся не стал меньше: наоборот, он возрос, стоило ему только оказаться на месте встречи. Но его опасения оказались очень даже ложными. Уэйд пришёл вовремя и был настроен весьма дружелюбно – он вёл себя примерно так же, как и раньше. Но только теперь без поцелуев, объятий и пошлых шуток. Питер проследил, как Уэйд кинул очередной кусочек хлеба проплывающим уткам. Одна из них погналась за ним со скоростью ракеты, от чего остальные птицы дёрнулись, рьяно замахали крыльями и заверещали. Это было весьма забавное зрелище, и Питер позволил себе немного улыбнуться. Правда, потом он опять грустно посмотрел на Уэйда, соображая, что сказать. Сказать корректно и без намёков. Но ему не стоило напрягаться: Уэйд сам заговорил: - И что теперь будем делать? Питер замер, удивившись, насколько резко Уэйд перешёл к главной теме. - Я… я не знаю, – Питер ощутил сильное сердцебиение. - Вот и я тоже. Утки продолжали галдеть, как сумасшедшие, но стоило отдать им должное: своим вызывающим поведением они немного развеивали напряжённую обстановку. - Ты, всё-таки, уверен, что это правда? – осмелившись, спросил Питер. – Может быть, это простое совпадение? - Уверен. Потому что я всё прекрасно помню. То, что ты рассказал мне, полностью соответствует всему тому, что произошло восемнадцать лет назад. Со мной и твоей мамой. Питер внезапно почувствовал небольшой прилив адреналина: - Давай сдадим ДНК-тест? Уэйд выпрямился и посмотрел на Питера. Его брови поползли вверх: - Зачем? - Чтобы убедиться. Вдруг… вдруг он ничего не подтвердит? И степень родства окажется нулевой? - Эх, Питер, – Уэйд ласково усмехнулся и неожиданно обнял Питера за плечи одной рукой, приближая к себе и целуя в макушку – ничего лишнего. – Какой же ты глупенький. Не нужны тут никакие ДНК-тесты и прочая хрень. Человек сам иногда может почувствовать правду в таких моментах. - Но ведь… – Питер задрожал. – Но ведь мы… переспали. - Да, – беззаботно согласился Уэйд, кивнув. – И я должен признать, что это было невероятно. Мне нереально нравилось проводить с тобой ночи. Ты такой красивый, такой нежный, такой интересный и неповторимо сексуальный – ты всё, что я обожаю. Ты очень напоминаешь Ванессу. И я понимаю, что сейчас говорить об этом, как минимум, неправильно, но… но что я могу поделать? Вот люблю я тебя, не как сына, вот и всё. И что мне теперь – утопиться, что ли? Или расстаться с тобой навсегда, а потом изнывать от душевной боли и жалеть, что я упустил такой шанс? – он взглянул прямо в глаза юноши, поглаживая его плечо. – Мы должны поступать так, как нам велит сердце. У каждого человека – свой свод правил, и только им он обязан следовать, чтобы не предавать себя самого. У меня тоже есть свои правила, среди которых – защищать и оберегать тебя. А также печь блинчики и водить в самые лучшие кафешки города. Ты мне очень дорог, Пити, и без тебя я представить свою жизнь просто не могу. Питер, дослушав всё до самого конца, вытер проступившие слёзы. Ему немного тяжело давалась эта беседа. - Я… – он выдохнул, вновь промочив рукав рубашки своими слезами. – Я… я просто не знаю, что сказать. Я не… я не понимаю, как поступить. - Каждый выбирает свой путь, пирожок, – Уэйд погладил его волосы, вдыхая их вечно летний аромат. – Всё придёт со временем. Сделай так, как велит тебе твоё сердце, и только тогда ты ощутишь радость. Не думай, что скажут о тебе люди. Не бойся, если твои поступки отличаются от поступков остальных. Если это делает тебя счастливым – то, значит, ты принял самое лучшее решение. Питер кивнул, уткнувшись носом в ключицу мужчины. Он вслушивался в его равномерное дыхание, чувствовал горьковатый запах одеколона и ощущал приятное тепло и комфорт. Ему было хорошо. Так хорошо, что невозможно описать словами. Он старательно пытался навести порядок в своей голове. Это далось ему совсем нелегко, но отчего-то на душе стало очень светло и свободно, когда он смог понять и простить свой выбор. - Тогда мне плевать, – спустя некоторое время прошептал он в ухо Уэйда, приподнявшись. – Мне всё равно, что говорят и диктуют другие. Я случайно полюбил не так, как обычно прописано в общепринятых правилах. Но… мне просто хочется быть с тобой. И я не буду думать о том, что нас связывает на самом деле. Я просто буду любить тебя дальше, как любил до этого. И ничто мне не помешает. - И ты в этом уверен? – спросил Уэйд. - Да. Полностью. Это то, что велит мне моё сердце. Уэйд мягко улыбнулся и поцеловал Питера. - Кстати... Ты должен мне рассказать про те катаны и необычную маску. - Катаны и маску? Так они всё это время были у тебя? - Это как раз таки те две вещи, которые мама оставила мне перед смертью. Уэйд усмехнулся: - Мне придётся многое тебе поведать, малыш. - Как и мне, – ответно усмехнулся Питер.