Я верю отчаянно в самые теплые страны, Где ветер от нежности шепчет признания в любви. И мягкой травой зарастают рваные раны, И тлеет огонь, и чадит никотином в груди (с)
Вечер близится к завершению, пора домой, и ты неторопливо собираешься, обуваешься и украдкой смотришь в зеркало перед тем, как шагнуть к входной двери. Мне нравится, когда ты приходишь ко мне в гости, я уже успел полюбить эти визиты. Разговаривать с тобой можно бесконечно, как о серьезных, так и о совершенно незначительных вещах. От твоей солнечной улыбки становится теплей и светлей, а голосом можно просто заслушаться. Иногда я ловлю себя на том, что наслаждаюсь им и даже не особо улавливаю, о чем именно ты рассказываешь. Тогда ты сердишься и заявляешь, что я не слушаю тебя, не представляя при этом, как сильно заблуждаешься. Я слушаю и слышу только тебя одного, и неважно, о чем ты говоришь – я заведомо со всем согласен. Никак не могу налюбоваться тобой. В каждом жесте я вижу грацию и красоту, иногда почти женственную. Но это не портит тебя, скорее наоборот. А еще я влюблен в твои руки. Хочется порой некрепко сжать твою ладонь в своей, а потом долго целовать каждый палец, каждую выступающую венку. Отчего-то верится, что руки у тебя непременно теплые… — Агги, прием! Вернись из космоса. Ты щелкаешь двумя пальцами перед моим носом, и я словно в себя прихожу, отгоняя неуместные мысли. Смеешься весело, но тихо, глаза сияют, а сам как будто светишься от хорошего настроения. И я не успеваю даже подумать – склоняюсь к тебе и целую. Ты не отталкиваешь сразу, должно быть, просто от неожиданности. Ведь я знаю, что ничего большего, чем дружбу, между нами ты не видишь – это хорошо заметно по твоему поведению. И даже в самых смелых мечтах не допускаю, что мои чувства однажды могут стать взаимными. Опомнившись буквально через пару секунд, ты отступаешь на шаг и смотришь изумленно и встревожено. Мне страшно, я безумно боюсь, что из-за моих неосмотрительных действий сведутся на нет так старательно возводимые отношения, порвутся хрупкие узы дружбы между нами. Но вместо того, чтобы спасти ситуацию, я делаю шаг вперед, с силой дергаю тебя к себе и снова целую, жарко и требовательно. Пару мгновений, не более, а после отстраняюсь и шепчу: — Останься сегодня со мной. …Если ты останешься, я сделаю все, чтобы ты познал удивительное наслаждение, приложу для этого все возможные и невозможные усилия. Будет прикосновение прохладной простыни к горячей коже. Будут сладкие стоны и тяжелое дыхание. Ты будешь моим, а я – только твоим. Будут ленивые поцелуи и сонные объятия. Я честно признаюсь, что никогда мне не было так мучительно, невыносимо хорошо, ни с кем не было так сладко. А ты улыбнешься и погладишь меня по щеке… Будет утренний душ и горячий кофе. Будет легкий невесомый поцелуй на прощание. И короткое сообщение вдогонку: "Ты лучше всех". …Если ты уйдешь, это все тоже обязательно будет. Но уже не с нами.***
Усталость – страшное наказание. От усталости люди становятся сердитыми и раздражительными. Если долго не высыпаться, яркие краски жизни меркнут. Если слишком много работать, проблемы кажутся в три раза больше, чем они есть на самом деле. Тур близится к завершению, и я вижу, как непередаваемо сильно ты утомлен. Работаешь больше нас всех вместе взятых, успеваешь в три раза больше возможного. Но всему есть предел, и мне кажется, что теперь ты на грани нервного срыва. — Леда… Хороший мой… — пытаюсь погладить по волосам, но ты с силой отталкиваешь мою руку. Сейчас ты невероятно зол, потому что ревнуешь. Потому что тебе показалось, что во время отмечания финала нашей поездки кто-то заигрывал со мной. Или что я заигрывал с кем-то. Это неправда, и, быть может, в глубине души ты понимаешь это. Но чтобы еще признать свою неправоту, сил совсем не осталось. Ты обижен, отворачиваешься и сутулишься, обнимая себя руками. Больше всего тебе хочется выставить меня вон из своего номера, но, наверное, пока просто не решаешься. Или, что вероятней, для скандала тоже слишком сильно устал. — Пойдем ко мне. Я тяну тебя за руку в надежде, что ты пойдешь за мной. В моем номере припасена бутылка шампанского – самого лучшего средства, чтобы немного расслабиться. Я могу сделать тебе массаж, а потом долго нежно целовать твои губы и шептать романтические глупости, которые ты так не уважаешь, но от которых обязательно станет спокойней. Ты замираешь на месте, не решаясь на согласие, но и не вырываясь. Как будто сомневаешься в правильности того или иного действия. …Если ты пойдешь со мной, мы проведем тихий умиротворяющий вечер вместе. Ласки развеют твои сомнения, и ты уснешь в моих объятиях, чтобы завтра, счастливым и отдохнувшим, встретить с улыбкой новый день. А потом будет неделя отпуска, и мы поедем к морю. Будет лунная дорожка и соленый бриз. Будут волны, ласково касающиеся твоих ступней, когда мы часами будем гулять вдоль линии прибоя. Будет маленький ресторанчик на набережной и кофе в крохотных чашечках. И будет признание – наконец я расскажу тебе, что люблю, как сумасшедший. Люблю, как в первый и последний раз. Люблю тебя. …Если ты откажешься, это все тоже обязательно будет. Но уже не с нами.***
Быть из года в год с одним человеком – сложная работа, а временами – непосильный труд. Даже в самом покладистом и уравновешенном партнере можно со временем разувериться, а что уж говорить о таком, как я? Еще я последний идиот, проморгавший твое охлаждение ко мне, прозевавший момент, когда страсть сменилась равнодушием, а нежность – раздражением. И вот он я – стою на осколках нашего счастья, разбившегося о мою невнимательность. Винить стоит только себя, я ругаю последними словами собственную тупость и недальновидность. Как я мог не заметить, что в нашей – пока еще нашей – жизни появился третий. Но из-за этого третьего лишним могу стать я. Мне известно, что ты ходишь к нему, что вы бываете часами вместе. Сердце рвет болью от измен, но еще больше – от страха перед твоим уходом. Ты отдаляешься, и я знаю, что осталось не так много времени, когда чаша перевесит в его пользу. Ходишь по квартире, примеряя то один наряд, то другой, словно девушка перед свиданием, и старательно не смотришь на меня. Я наблюдаю исподлобья и с трудом сдерживаюсь, чтобы не вскочить, не схватить за руки и не наорать. Потребовать, запретить, наказать, что угодно, лишь бы ты не уходил снова. Опять. К нему. — Сегодня меня не жди, — бросаешь через плечо, а я вздрагиваю, как от удара. Перед глазами словно туман. Я делаю пару чертовски медленных шагов, приближаюсь к тебе и несмело беру за руку. — Не надо, — ты дергаешься, но кисть не вырываешь, только отворачиваешься, не желая смотреть в глаза. Не говорю ни слова, но не потому, что нечего сказать. Я просто не хочу на тебя давить, не хочу мешать делать выбор. Подношу твою руку к своим губам и, едва прикасаясь, целую кончики пальцев, раскрытую ладонь, потом запястье. И безотрывно всматриваюсь в твое лицо. Ты зажмуриваешься на секунду, чтобы тут же открыть глаза, и закусываешь губу, как будто вспоминаешь что-то. Я молчу, потому что слова всегда пусты, словами ничего исправить нельзя. А еще мне верится, что любовь не может уйти так просто, и нельзя в один миг позабыть все, за что когда-то полюбил. …Если сейчас ты передумаешь уходить, останешься, я буду еще долго вот так стоять перед тобой, покрывая поцелуями любимые руки. Потом ты устало опустишься прямо на пол, а я сяду рядом и попрошу прощения. За свою невнимательность, за грубость и равнодушие, за то, что позволил поверить, будто уже не люблю и не ценю. Ты покачаешь головой и ответишь, что, так и быть, прощаешь меня, придурка, но в последний раз. А после сам извинишься за все, и я отвечу, что уже забыл. Завтра после работы мы пойдем в парк, будем, как дети, кататься на каруселях, смеяться и есть мороженое. Будут солнце и свет, будут веснушки и морщинки в уголках прищуренных глаз. Будут поцелуи украдкой, когда покажется, что никто не заметит. Будут сплетенные пальцы и долгий взгляд глаза в глаза. И тихое "давай начнем сначала" перед тем, как уснуть. …Если сейчас ты уйдешь от меня, это все тоже обязательно будет. Но уже не с нами.***
Полуденное солнце беспощадно, и даже дышать в раскаленном городе фактически невозможно. Но ты, кажется, не обращаешь на это внимание, рассматривая витрину магазина с музыкальными инструментами, и явно собираешься зайти внутрь. Не ощущаю дискомфорт и я, потому что просто не думаю о нем. Я смотрю на тебя, а сердце тает, и нет сил перестать улыбаться. Как ни странно, но в этот миг я думаю о будущем. Всему приходит конец – даже самые счастливые безоблачные отношения исчерпывают себя, и некогда любящие друг друга люди расстаются. Так будет со всеми – будет боль и тревога от того, что чувства угасают на глазах. Будет горечь не пролившихся слез. Будет еле слышное "прости" и еще более тихое "уже неважно". Будет одиночество и пустота, которую однажды заполнит другой человек, неуловимо похожий на тебя. Но уже не ты. — Прием, Агги! Вернись из космоса! Ты шутливо толкаешь меня в бок, а потом решительно направляешься ко входу в магазин. И я, стряхнув оцепенение, спешу следом. …Да, все это обязательно будет. Только не с нами.