И пропадает в миллионах навек, когда-то самый дорогой человек
Ты помнишь нашу первую встречу? Ты мне сразу понравился. Я знал, что к началу учебы, ко мне в комнату заселят кого-то, и уже смирился с тем, что придется, уже в который раз за два года обучения, делить личное пространство с каким-нибудь трудным подростком, который поступил в институт искусств только для того, чтобы не сдавать тяжелые экзамены. Как же я ошибался. Ты был очаровательным. Я помню твои растрепанные волосы и объемную толстовку с закатанными рукавами, которые открывали вид на тонкие запястья, украшенные браслетами. Я помню лежащие рядом с тобой гитару и синтезатор, на котором ты что-то наигрывал, не обращая внимания на то, что инструмент не был включен. Музыканты - странные люди, я всегда это знал. Я помню, как ты смутился, когда заметил меня, и быстро затараторил, пытаясь объяснить свое присутствие. В тот вечер мы много разговаривали, разбирая твои вещи. Я узнал, что ты против воли родителей уехал из родного Воронежа и поступил на факультет искусств, желая стать знаменитым пианистом. Это было так похоже на меня. Мы делились историями из жизни до трёх часов ночи, пока не поняли, что все-таки надо бы поспать. Твои вещи невероятно преобразили комнату, она стала ещё более уютной. Настоящее убежище творческих людей, как ты любил нас называть. Знаешь, ты так и не забрал свою гитару. Она все также стоит рядом с моим мольбертом. Рядом со стопкой твоих портретов, которые я нарисовал за этот тяжелый для меня год. Думаю, тебе уже все равно. Ты не помнишь. Потому что я для тебя больше никто.***
задержи дыхание на миг, ощути какая глубина
Помнишь, как мы ездили за город на речку? Ты сказал, что не умеешь плавать, поэтому мы собирались просто полежать под жарким июльским солнцем, петь песни, рисовать и разговаривать. Ты мог разговаривать без остановок, перескакивать с темы на тему, рассказывать глупые истории из детства. Я так любил слушать тебя; наблюдать за твоей мимикой и жестами. Во время своего монолога ты не контролировал свои руки, которыми размахивал в разные стороны, и не раз попадал по мне. Ты называл себя рассеянным и несерьезным, а я считал такие мелочи в тебе невероятно милыми. Я лежал у тебя на коленях и рисовал речку и птиц, пролетающих над нами. Я скучаю по тем временам, когда свободно мог рисовать все, что видел. Сейчас, после того, как все разрушилось, я не рисую ничего, кроме портретов. Моя комната теперь похожа на логово школьницы, которая начала фанатеть по какому-то музыканту, и заполнила все стены плакатами с ним. Я тоже фанатею по музыканту. По тебе. Ты говорил, что тебе нравится то, как я рисую; как я покусываю губу, сосредоточившись; как нервно грызу карандаш, когда что-то не получается. Раньше я не замечал этого. -Арс, ты можешь научить меня плавать? - немного смущенно пробормотал ты, покраснев, когда я посмотрел на тебя. Мне нравилось то, как ты краснеешь; как смущенно опускаешь взгляд в пол, пытаясь не показать своего стеснения. Я не мог тебе отказать. Я помню, как ты поморщил нос из-за холода, заходя в реку. Ты схватил мою руку, когда вода начала доходить до твоих ключиц. -Черт, Арс, а если я утону? -Я не позволю. И я не позволил. Это ты меня утопил, Антон. Ты довольно быстро учился и уже через пятнадцать минут мог самостоятельно плавать. Я помню, как по-детски блестели твои глаза в тот день. Мы пролежали на берегу ещё часа три. Я изрисовал половину блокнота, а ты наигрывал какую-то песню на гитаре, пытаясь подпевать. Тебе никогда не нравилось то, как ты поешь, но для меня ты был лучшим певцом. Когда-то ты рассказывал, что хочешь играть в музыкальной группе, сам писать песни и исполнять их перед большой аудиторией. Это было твоей самой заветной мечтой - знать, что тебя и твое творчество любят другие люди. А ты помнишь мою мечту, о которой я тебе рассказывал? Думаю, нет. В любом случае, сейчас я больше всего мечтаю обнять тебя и никогда не отпускать. Знаешь, сейчас я листаю тот самый блокнот и думаю, что река, которую я рисовал тогда, такая же глубокая, как твоя душа.***
я слышу твое сердце по ночам
Помнишь, как тебе приснился кошмар? В тот вечер ты очень много учился, надеясь подготовиться к экзамену по специальности. Ты понимал, что уже поздно пытаться заучить пьесы, которые должен был выучить к прослушиванию, но не останавливался. Мне нравилась твоя решительность; то, что ты никогда не опускал руки, а если что-то не получалось - злился и делал это. Ты сидел на подоконнике с синтезатором на коленях. Не самая удобная поза, но так ты проводил практически все свое свободное время, иногда заменяя инструмент на гитару. Однако, ты никогда не разбирал то, что надо было учить. -Тош, может пойдем спать? - часы над кроватью показывали двенадцать часов ночи, за занятиями мы даже не заметили, как пролетело время. Я дорисовал очередной рисунок, на который убил три дня. Искусство всегда занимает много времени, но мне нравилось этим заниматься. -Не, Арс, завтра экзамен, а я еще вариации не доучил, - пробубнил ты, продолжая что-то наигрывать, вглядываясь в ноты, стоявшие перед тобой на пюпитре. Благодаря тебе я знаю значения всех ваших замудренных слов, применяемых в музыке, которые мне так никаким образом не пригодились. -Антон, ты в любом случае не успеешь ничего выучить, - я старался говорить строго, но не мог сдержать улыбки, глядя на тебя. Ты посмотрел на меня своими изумрудными глазами, недовольно вздохнул, отложил синтезатор и слез с подоконника, моментально упав в кровать. Ты заснул практически сразу, уткнувшись носом мне в шею, приобняв меня. Тогда я сравнил тебя с котом, который жил со мной, когда мне было тринадцать. Тот кот, Босик, спустя три года, выбежал на улицу и попал под машину. В ту ночь я вспомнил это, но отбросил мысль о том, что ты тоже когда-нибудь меня оставишь, потому что доверял тебе. Д о в е р я л, Тош. Я проснулся посреди ночи из-за того, что ты вертелся из стороны в сторону. Ты плакал. Смотреть на то, как человек, которого ты любишь, человек, который значит для тебя все, плачет – ужасно. Я пытался успокоить тебя, разбудить, но ты продолжал что-то говорить и плакать. Это продолжалось минут пять, но мне казалось, что всю ночь. Ты просто резко открыл глаза, посмотрел на меня испуганным взглядом, и обнял. -Пожалуйста, не оставляй меня одного, Арс, пожалуйста, - ты продолжал плакать и трястись. -Никогда. А я ведь сдержал свое обещание. Это ты меня оставил. Знаешь, сейчас я практически не сплю из-за кошмаров и воспоминаний, которые буквально съедают меня морально по ночам. А ты?***
тобой пропитан каждый сантиметр, я нахожу тебя во всех вещах
Сегодня я решил убраться в комнате, которую когда-то делил с тобой. На удивление, ко мне до сих пор никого не подселили, а я только рад. Сейчас я не в состоянии знакомиться с новыми людьми, и тем более жить с ними в одних стенах. Я не убирался последний год, чтобы хоть что-то было так, как раньше. Но сейчас я понимаю, что нам пора бы забыть друг друга. Хотя нет, мне пора забыть тебя. Тебе то на меня уже давно наплевать. Все в этой блядской комнате напоминает о тебе. Я протираю пыль с настольной лампы и вспоминаю, как ты постоянно забывал ее выключить перед сном, за прочтением очередной книги Стивена Кинга. Я помню, как ты любил его творчество; заставлял меня пересматривать вместе с тобой все фильмы, снятые по его книгам. Я решил открыть шторы, пустив хотя бы немного света, которого так мало в моей жизни, после твоего ухода, и наткнулся на твои конспекты и ноты. Ты обожал конспектировать что-то, обозначать все разными цветами и составлять таблицы. С верхней полки в шкафу вообще упал твой свитер, который висит на мне, как платье. Тебя всегда умиляла наша разница в росте, но я все равно продолжал считать тебя ребенком, потому что ты не вел себя, как взрослый человек. Ты любил дурачиться, обижаться из-за всего подряд и радоваться мелочам. А с ней ты ведешь себя также, Тош?***
внутри меня как будто гаснет свет
POV author Арсений сидит на полу в своей комнате, облокотившись о стену. В его, испачканной красками руке, находилась бутылка виски, которая в последнее время стала для него единственным окружением, помимо портретов, которые лежат по всему периметру комнаты Попов не выходил из дома уже неделю. Ему было тошно от самого себя. "Тебе 23, блять, какого хрена ты так убиваешься из-за этого мальчишки," - думал он, но продолжал целыми днями напиваться в хлам, рисовать и слушать музыку, от которой сердце сжималось ещё сильнее. -Знаешь, я теряю свободу, когда теряю тебя, и я теряю голос, - подпевал голубоглазый, захлебываясь своими слезами. Когда этот высокий неуклюжий мальчишка стал для него настолько важным? Когда Арсений, который всегда контролировал свои эмоции, стал такой размазней? "А он сейчас однозначно со своей девушкой. Трахаются небось," - подумал Арс и усмехнулся, вспомнив строчку из песни. ебитесь громче, только думай про меня Арсений поднялся и на трясущихся ногах дошёл до ванной, чтобы отмыть руки, которые от засохшей на них дешевой акварели стали неприятно чесаться. Он вышел в коридор, не боясь того, что кто-нибудь заметит его в таком состоянии. Нормальные люди сейчас спят, для того, чтобы завтра нормально учиться, но Арсений - не нормальный человек, он влюблен. Влюблен в мальчика, который просто взял и бросил его, как игрушку, которая надоела. Попов зашёл в ванну, прикрыв за собой дверь, и уставился в небольшое круглое зеркало, висевшее на противоположной стене. Он выглядел ужасно. Синяки на пол-лица, которые сливались по цвету с его когда-то ярко-голубыми, но уже потускневшими, глазами. Ненависть. Вот что Арсений чувствовал. Он ненавидел себя каждой клеточкой тела. Удар Говорят, физическая боль способна заглушить душевную, и Арсений верил в это. Он не пытался резать вены, нет, но бить об стены кулаками - его любимое занятие. Многие считают, что у художников красивые руки, но это не относится к Попову, руки которого были покрыты синяками и засохшей кровью вперемешку с краской. Он продолжал бить кафельную стену, пока не почувствовал горячую кровь, текущую по локтям. "А ты также мучаешься, Тош?"***
ты молчишь. я больше тебе никто
Арсений пришел на заброшенный мост, где раньше, два года назад, до знакомства с человеком, который мучительно и долго убивает его, проводил все свое время. Он просто сидел на краю моста, свесив ноги, держа в руках телефон, и смотрел на небо. Рассвет. Он решил сделать то, на что не мог давно решиться - позвонить Антону. Гудки. Самый ужасный и раздражающий звук, когда тебе не терпится услышать голос кого-то, хотя бы по телефону. Тем временем в Воронеже, в квартире молодого парня и его девушки, зазвонил телефон. Антон с трудом оторвал голову от подушки и сел на кровати, пытаясь сообразить, что вообще происходит. Девушка рядом с ним продолжала спать, тихонько посапывая. Парень взял телефон, не посмотрев, кто ему звонит, и вышел в коридор, чтобы не разбудить девушку разговором. "Четыре часа утра," - недовольно пробурчал молодой человек, посмотрев на настенные часы, висевшие на кухне. Когда звонят ночью, ты, сам того не замечая, начинаешь переживать и истерично вспоминать всех родственников, с которыми что-то могло произойти. -Алло. Молчание. "Звонят ночью, будят, так еще и молчат в трубку," - подумал Шастун. Но он не знал, что прямо сейчас его собеседник сидит в шоке, услышав голос, по которому так скучал; голос, который не слышал практически год, после той ужасной ссоры. -Я скучаю, Тош. -Прости, Арс. Питерский парень уставился на телефон, услышав гудки, оповещающие о том, что звонок сбросили, и закричал, срывая голос.***
Срочные новости. Сегодня в Санкт-Петербурге, на берегу реки, нашли тело Арсения Попова - двадцатитрехлетнего студента института культуры. В кармане куртки, которую нашли на мосту, найден скомканный портрет молодого человека и письмо, в котором умерший просит прощение у родственников и, предположительно, у парня, рисунок которого и был найден. На теле юноши признаков насильственной смерти не обнаружено. Причиной смерти является суицид.