🎵☕🎵☕🎵
Чимин любил свою жизнь. Нет, правда, у него была прекрасная семья, в которой прислушивались к его мнению; парень имел неплохое образование из частной школы Сеула; он мог одеваться в то, что ему нравится, и выглядеть так, как ему нравится; и ему было позволено отправиться на работу просто для того, чтобы контактировать с большим количеством людей, так как так можно было проще встретить своего предназначенного судьбой. Но есть одна вещь в самом Чимине, которая заставляет парня смущаться и носить кофты с длинными рукавами. Это немного неловко, но, в конце концов, Пак мог понять, что не каждому в этом мире достаётся милый соулмейт, который следит за речью и говорит, будто какой-нибудь известный политик. Просто дело в том, что на правом запястье Чима короткая фраза: "Ты, блять, ёбнулся так разговаривать с посетителем?" В первую очередь это намекало на то, что юноша встретит своего соулмейта в каком-то заведении, где будет работать, так что можно было считать это фразой-подсказкой. Но иногда Чимин всё-таки боялся, что после таких слов вряд ли сможет общаться с человеком. Чимин сам знает, что он слишком мягкий и милый, он не любит сквернословить, и вытянуть из него ругательство можно только сильно вынеся его мозг. А это, на минуточку, не удаётся даже Чонгуку, который вечно говорит и совсем не следит за речью, расписывая достоинства (и достоинство, что смущает) своего Тэхёна, которого Чим даже не знает ещё. В конце концов, после четырёх лет бесцельной смены работы, Пак устраивается в Starbucks рядом с Сеульским национальным университетом просто потому, что Чонгук учится там и заходит довольно часто, Чимин наконец-то знакомится с Тэхёном, и теперь их тройку знают практически все и из института, и из обычных посетителей кофейни. Попутно с этим Чим решает заняться вокалом и ходит на курсы в этот же университет, втайне все еще лелея надежду встретить свою родственную душу. И совсем неважно, кем этот человек будет, главное, чтобы он также желал этой встречи, как желает и парень. Очередной сырой ноябрь застает Чимина врасплох, заставляя парня постоянно грустить, и чтобы избавиться от депрессии и мыслей, занимающих голову, юноша красит волосы в нежно-розовый и достает из шкафа голубую мягкую кофту, которая согревает одним своим видом. Теперь живётся и улыбается легче, но упрямое чувство одиночества, смешанное с ожиданием чего-то масштабного, заставляет Чима глубоко вздыхать и чаще отвлекаться от работы и занятий по вокалу. Сырой и одинокий ноябрь заставляет сердце Пака сжиматься и медленно биться в предвкушении.🎵☕🎵☕🎵
Наступает декабрь, а в голове Юнги все ещё розовые волосы, мягкая улыбка и аромат кофе. Парень игнорирует заведение, где увидел солнце в конце осени, почти полтора месяца. Парень красится в белый, игнорирует растущее в груди чувство опустошённости и хочет весны. Он пишет и пишет, и, что удивительно, его лирика легко расходится по факультету вокала, а Тэхён умоляет Мина написать что-нибудь особенное для своего парня-тире-соулмейта. Юнги плюется ядом на просьбу, но всё-таки пишет балладу о любви, которая нравится даже ему самому. Что-то незаметно меняется в самом парне, и он чуть мягче смотрит на тонсэна, который обнимает своего предназначенного, чуть спокойнее слушает истории Намджуна, в которых он делится историями из его жизни с соулмейтом. Юнги тихо сгорает изнутри, и ему трудно остановить это пламя, потому что он, конечно, чертовски рад за своих друзей, но ему очень хочется, чтобы они ему на глаза не попадались, потому что, чёрт подери, б о л ь н о. В конце концов, не выдерживает Намджун. Он выдирает Юнги из его мягкого кресла, заставляет одеться, а потом за руку тащит на улицу, чтобы его хён, наконец, вдохнул чуть свежий воздух, а не сигаретный дым и запах рамёна по вечерам. Мин сопротивляется, лупит Джуна по спине, пока идет позади него, матерится отборно, но ему приходится смириться с тем, что спокойно сгнить от собственных мыслей ему никто не позволит. По крайней мере, не позволят друзья, которые привыкли к вечным заскокам Юнги, а также к его флегматичному настрою по жизни и похуистичному выражению лица. — Ты куда меня тащишь, монстр? — Юн морщится от порывов ветра, устало передвигает ноги, пока Ким не отпускает его руки и ведет по направлению к университету. Юнги замирает на месте, когда понимает, куда ведёт его Намджун. По каменной стене, выстроенной Мином, идет первая крошечная трещинка. — Блять, Джун, руку убери. Я туда не пойду. И пить твой блядский кофе я не буду. Отпусти меня. — Ты из дома не выходишь, придурок, — в тон ему отзывается друг, не отнимая руки. Его хён, конечно, классный, но такой идиот, что можно его пустой временами головой разбивать кирпичи. Сейчас, например, очень хочется приложить его головой обо что-нибудь тяжёлое. — Что с тобой вообще происходит? — Какая нахрен разница? — Юнги всё-таки удается вырвать свою руку из цепкой хватки Джуна, а потом окинуть друга ненавистным взглядом. Неожиданная тишина повисает между парнями, и в эти короткие минуты Намджун осознает кое-что очень важное, пока Мин старается превратить его тело в пепел силой своего взгляда. Получается, к сожалению, не очень хорошо, и Юнги очень жалеет, что у него нет глаз-лазеров как у Циклопа из Людей Икс, хотя, если бы он мог обладать супер-способностью, то это была бы невидимость. Сейчас, в любом случае, нужны именно лазеры. Намджун окидывает друга тяжелым взглядом, приподнимает брови, как будто намекая, что стоит начать говорить, и Юн сокрушённо опускает плечи. Невозможно утаить от Джуна совершенно ничего, хотя очень хочется. И Юнги прорывает. Он рассказывает про парня из кофейни, про его навязчивый образ и тонны лирики, написанные рукой Юнги, но сердцем того юноши с розовыми волосами; он говорит про то, как ему надоело ранить людей вокруг себя и как хочется просто ни с кем не общаться, Мин выливает на друга всё, что пряталось за семью замками, трещинка по стене расходится, и та рушится, обнажая такого Юна, которого видеть можно... пожалуй, никому. — Если ты не попробуешь, то никогда не узнаешь, — Намджун, как всегда, философ, который придерживается принципа "лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом жалеть", и в какой-то момент Юнги понимает, что друг, в общем-то, очень даже прав, и если Мин продолжит прятаться, то просто не сможет найти того самого человека. — Ладно. Хорошо. Идём, — Юн устало опускает плечи и сам бредёт в сторону кофейни. Народу в этот день совсем немного: две девушки сидят за дальним столиком, что-то обсуждая, в парочке за дальним столиком Юнги узнаёт Чонгука и Тэхёна, которые совершенно ни на что не обращают внимание, а за барной стойкой всё ещё крутится тот самый парень, который занимает мысли Мина даже слишком долго. У него волосы цвета платины, чёрная футболка и джинсы, но выглядит он просто великолепно. — Давай, идём закажем что-нибудь, — улыбается Намджун, и Юн сжимает зубы и идёт. Это как шаг в пропасть, до того страшно от неизвестности, что хочется кричать, но надо держаться и быть уверенным. — Добрый день, что пожелаете? — раздаётся неожиданно высокий и мелодичный голос юноши. Он поправляет причёску, зачёсывая пальцами пряди назад, тепло улыбается — Латте, — коротко отзывается Джун, а потом внимательно смотрит на Юнги, заставляя его говорить. — Чёрный чай с апельсином и... — Я предложил бы сахара, но Вы выглядите настолько сладко, что я не стану этого делать, — щебечет парень за стойкой, и у Юнги расширяются глаза. Он не понимает, что слышит слова, написанные на его руке, но при этом осознает, что происходит что-то невероятно важное и несущее в себе как минимум перемены. И всё, на что хватает медленно соображающего мозга Мина, это одна глупая фраза, которая в мгновение делает парня за стойкой счастливым, но при этом несколько озадаченным. — Ты, блять, ёбнулся так разговаривать с посетителем? — срывается с губ Юнги раньше, чем он успевает осмыслить сказанное. Тишина, повиснувшая в кофейне, кажется настолько осязаемой, что Намджун даже проводит рукой в воздухе, чтобы прощупать её. — Вот это пиздец, — выдает Ким. Он помнит надпись на руке Юнги, и он видит слова на запястье бариста, и ему ну очень не хочется разрушать момент, но шок настолько велик, что Намджун в итоге просто опускается на один из стульев, стоящих рядом со стойкой. Время на секунду замирает, давая парням возможность окинуть друг друга долгим взглядом. Чимин не может сдержать улыбку, когда видит, как маска равнодушного и опасного Мина Юнги медленно лопается, и парень видит перед собой настоящего Юнги, который на деле теплый и добрый, а сам Мин не может не улыбнуться в ответ, замечая в очередной раз, что парень этот выглядит донельзя уютным и очень красивым. — Пак Чимин, — бариста протягивает ладошку через прилавок, а его глаза просто светятся, заставляя Юнги чувствовать себя счастливым. — Мин Юнги, — голос немного дрожит, но Мину совершенно не стыдно. Он верит в теорию, что, встречая родственную душу, ты проведёшь с ним всю жизнь, и теперь эта самая жизнь мастерски иронизирует, когда делает именно Чимина соулмейтом Юнги. Мин чертовски сильно жалеет, что потратил целый месяц и даже больше на то, что занимался самоедством, написанием не самых крутых текстов и попытками вывести из головы образ Чима. Что совершенно не помогло, впечатав эту улыбку и глаза-полумесяцы в подкорку Мина. — Будем знакомы, — хихикает Чимин, и Юнги едва успевает схватиться рукой за барную стойку, а потом грузно опуститься на стул около неё. Передоз бабочками, радугой, пони и сладостями. Абсолютно точно. Снова.🎵☕🎵☕🎵
Стоит Чимину появиться в жизни Юнги — меняется всё. Ладно, шутка, на самом деле, меняется совсем немногое. Например, в квартире Мина становится значительно светлее, потому что Пак постоянно раскрывает шторы, младший требует оттереть пыль и вычистить мусор из-под кровати и стола. Он раскидывает свои вещи по квартире хёна, забывает серёжки в ванной и в студии, присваивает себе кресло в гостиной и нагло забирается на правую сторону кровати, когда в первый раз остаётся в квартире своего соулмейта. Но все эти мелочи совершенно не расстраивают Юнги — наоборот, он немного (много) рад, что его необжитая квартира медленно превращается в уютное место, которое не стыдно назвать домом и в которое очень хочется вернуться. Пак каким-то образом творит с жизнью Юнги маленькое чудо, делая ее светлее и счастливее, и теперь Мину совсем не стыдно писать лирику, которая выходит из-под ручки под взглядом внимательных карих глаз, а иногда и тихого сопения в кресле рядом. В атмосфере настоящего спокойствия и уюта проходит пара месяцев, и тогда Юнги решается всё же предложить Чимину переехать к нему. Младший с улыбкой соглашается, сладко целует губы хёна и требует новую кружку, которая будет только его, и никто не сможет её себе присвоить. Мин хохочет от души, прикрывает глаза и соглашается, потому что для этого мальчишки — всё, что угодно. Даже мир к ногам. А потом Юнги понимает, что последняя песня, которую он написал, про Чимина и для него же. Она такая же душевная, милая и искренняя, как сам парень, но при этом это сплошная лирика, милости и нежности, и Мину чуть-чуть стыдно показывать её Паку. В один вечер они сидят перед телевизором, по которому крутят серию дорамы, Чим внимательно всматривается в экран, вылавливает каждую фразу и сопереживает героям, пока Юн не отводит глаз от парня, лежащего у него на ногах. — Как ты додумался сказануть про сахар? — с улыбкой вспоминает старший, на что Чимин пихает его в бок и смотрит в ответ глазами-полумесяцами с вечной смешинкой в них. — Оно само вылетело. Серьёзно, у тебя волосы белые были, как сахар, да и ты сам такой милый, хён, а потом как начал говорить, я чуть дар речи не потерял, — Пак заливисто хохочет, приникая к груди своего предназначенного. — Я тут подумал, может, тебе прозвище дать? Что-то вроде Шуга? Как сахар, но не полностью. Юнги довольно улыбается и кивает. Пусть будет, раз Чимину это нравится. На первую годовщину в шесть месяцев, Юнги всё-таки решается. Он зовёт Тэхёна с Чонгуком, своего старого знакомого Хосока, который неожиданно является довольно близким другом Чимину, Намджуна и Джина, его соулмейта. А потом они пишут песню, четыре дня подряд не вылезая из студии. Пак в это время находится в Пусане у бабушки, и это настоящее благословение, иначе он просто убил бы сначала Юнги, а потом и всех своих и его друзей. Когда Чим возвращается, Мин даёт ему сутки, чтобы выспаться и отдохнуть, а потом тащит на крышу дома, где стоит небольшой столик, на котором красуется идеально приготовленная Джином еда, все украшено в нежном и уютном стиле, тихо играет музыка, и это заставляет Чимина расплакаться на плече Юнги. Сам Юн упрямо терпит, а потом чувствует, как по щекам текут слёзы, но он точно уверен, что это от искреннего счастья. — Это ты всё сделал? — с восторгом спрашивает Чим, пока Юнги помогает ему присесть. — Возможно, мне немного помогли, — Юн улыбается, щурит глаза и захлёбывается собственными чувствами, которые волной накрывают, стоит только посмотреть на Чимина, что взглядом, полным счастья, осматривается по сторонам. Они болтают о всякой ерунде, едят и строят планы на будущее, и когда на улице становится совсем темно, а фонарики на гирляндах загораются мягким жёлтым светом, Юн поднимается на ноги, протягивает руку Чимину и просит его встать напротив. — Я не мастер в подарках, и ты это знаешь, Чиминни. Но, не поверишь, в этот раз я чрезвычайно доволен. Хм, мне немного неловко, но эта песня для тебя. Я написал её и спродюсировал, ребята помогли исполнить, и... я надеюсь, тебе понравится. Из колонок раздается негромкая мелодия. 24 часа, 7 дней в неделю Мои мысли заполнены только тобой весь день напролет. Свидание, которое я предвкушаю. Чувствую, Что это будет особенным для меня. Я буду джентельменом, Ведь я — твой парень Чимин заливисто смеётся, скрывая слезящиеся глаза, а потом зарывается носом в чёрную рубашку Юнги, и в таком положении они дослушивают песню. Слышен стук моего сердца, мой нос шумно вдыхает воздух Я только и делаю, что думаю о тебе весь день До самого вечера. Вероятно, я не смогу уснуть в одиночестве Из-за имеющихся фантазий с тобой — Ты придурок, — хнычет Чимин, все ещё прижимаясь к телу хёна, который держит младшего в объятиях и улыбается, словно сумасшедший. Описать всё то, что сейчас происходит у него внутри, просто невозможно, потому что там — настоящая буря из признаний, обещаний и бесконечной любви. — Я так люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, Чиминни, — Юнги чуть отрывается от Пака, заглядывает в глаза, а потом целует. Сначала легко, а потом проникает языком в чужой рот и обводит им зубы младшего, сталкивается с языком Чимина и немного тянет его за волосы. Ночь над Сеулом ясная, скоро расцветёт новый день, а у этих двоих — своя Вселенная, состоящая друг из друга и настоящего счастья.