***
Несколько раз Данис наблюдал за тем, как его дядя спускается в подземелье. Именно там Зингард заполучил свое величие. Повторить этот путь для принца не составило никакого труда. Сначала по длинному коридору с лабораториями и камерами, потом вниз по винтовой лестнице, что, казалось, вела прямо в ад, потом снова вперед по тоннелю. И вот он оказался в огромной пещере, заполненной до краев подземным озером. Своды пещеры терялись где-то высоко наверху, стены ее освещались факелами, чей синий огонь говорил о своем магическом происхождении. На небольшом каменном выступе стояло нечто вроде высокого алтаря, а на нем — рог, способный призвать из глубин озера того, кто исполняет человеческие желания. Всего лишь минута колебания, и вот уже низкий звук горна прокатывается по пещере, касаясь стен и исчезая где-то в темноте бескрайнего пространства. Плеск воды заставил Даниса отшатнуться от края, однако через мгновение он снова сделал шаг вперед, пристально вглядываясь в темные глубины. Медленно на поверхности показались один за другим черные щупальца, сплетаясь в живой, двигающийся и пульсирующий комок, выше и выше, пока, наконец, не распались в стороны, являя взору принца тучное человеческое туловище с человеческой же головой. Редкие пряди волос налипали на мясистые плечи, маленькие глазки острыми пиками впились в посмевшего потревожить его жалкого смертного. — Новые лица, как приятно, — голос монстра елейный, с легкой хрипотцой. — Я чувствовал твое присутствие раньше... несколько раз. Теперь мальчик вырос и решился поговорить со мной? Данис с трудом сдерживал отвращение, глядя на этого получеловека, полу осьминога, или кем он там являлся. — Я хочу спросить, как ты сделал Зингарда столь всемогущим? — пальцы принца напряженно сжали горн, что он всё еще держал в руке. — Я всего лишь наделил его магией, — тягуче улыбнулся монстр. Несколько мелодичных голосов негромко подхватили последнее слово, и Данис заметил три женских тела, извивающихся под водой в окружении таких же щупалец, что и у главного монстра. — Его можно убить? — по коже бегали мурашки омерзения и противного страха перед неведомой тварью. — Слишком много вопросов, и ни за один ответ ты мне не заплатил, молодой принц, — толстая рука опустилась в воду, погладив по голове одну из водяных спутниц. — Но я отвечу тебе так, от чистого сердца. Его величество сможет убить только тот, кто тоже обладает магией. Никому другому это не под силу. — Ты можешь наделить меня светлой магией? Мы договоримся о цене... — О, сколь ты пылок и импульсивен. Светлой магии не существует, мальчик мой. Магия всего одна, она противна самой природе, она — искажение, изъян, уродство и деформация энергий. Она не зло... скорее изгой. И да, я могу наделить тебя ей, но цена очень высока. — Я заплачу, — принц уверенным движением положил горн на место, наконец-то справившись со своим отвращением. — Я хочу остановить тирана. — Побойся своих благих намерений, юноша. Ты встанешь на его место. Магия сильна, и не каждый может ее усмирить. Да и цена тебе непосильна. Искажение рождается лишь от нарушения, от разрыва пространства и судьбы, оно рождается там, где отнимается жизнь того, кого ты любишь больше всего на свете. Есть ли такой человек рядом с тобой? И готов ли ты пронзить его сердце и отдать мне его тело? Нееет. Я вижу это в твоих глазах, расширенных от ужаса. А Зингард смог. В этом ваше отличие, мальчик мой. Ты не свергнешь тирана, никто его не свергнет. Скрипучий и хриплый смех раздался под сводами, перемешавшись с плеском воды, когда монстр нырнул в глубины озера, тем самым заканчивая разговор...***
Мерное цоканье копыт убаюкивало, вводя в транс и погружая в собственные размышления. Разумеется, Данису ничего не оставалось, кроме как повиноваться приказу тирана и отправиться с отрядом взимать с людей то, что потребовал король. Кого же дядя убил ради власти? Кого он любил? Мама Ларона до сих пор жива, хоть и выслана далеко отсюда много лет назад. Брата Зингард ненавидел, и именно чтобы его свергнуть и убить, он заполучил силу. Может, у него были еще дети до Ларона? Или любимая наложница? Впрочем, пустое рассуждать об этом. Монстр подземного озера был прав, его дядя намного сильнее, если смог принести такую жертву. — Мы прибыли на место, — прервал ход его мыслей главнокомандующий, что сопровождал принца в этой миссии. — Оружие наизготовку, убить любого, кто попытается оказать сопротивление! Поубавив ход коней, воины въехали в деревню... ...Вокруг царил хаос и неразбериха, люди кричали, женщины плакали, не желая отдавать своих сыновей. Данис думал, что среди подданных Зингарда не осталось никого, кто готов сопротивляться, однако в людях еще жила какая-то ярость и огонь, что давали им силы отбиваться от приехавших солдат, прятать детей и деньги, пытаться защититься всем подряд, от вил до кухонных ножей. Разумеется, несмотря на это всё, шансов у них не было. Хорошо вымуштрованные, сильные воины в непробиваемых черных доспехах — им никто не мог противостоять. Кто-то был убит на месте, некоторые дома горели, подожженные свечами в драке. На улице в ряд выстроились юноши, чьи запястья были скованы цепями. Длинная веревка соединяла их между собой, чтобы новоприобретенный «скот» не разбежался на пути к замку. На коленях перед принцем стояло человек двадцать — те, кто сопротивлялся, но не был убит сразу. — Неповиновение воле короля карается смертью! — голос главнокомандующего звучал громовым раскатом. — Пусть ваша казнь послужит уроком для всех, кто попробует повторить сопротивление. Он подошел к Данису и приглашающим жестом показал на склоненных людей. — Ваше высочество. Принц сделал шаг вперед, доставая из ножен меч, не обагренный еще кровью ни одного из простолюдинов. — Ваш принц — карающая длань вашего короля. Вы сами обрекли себя на погибель, — вместе с этими словами главнокомандующий положил руку на плечо Даниса, больно его сжав. Намек был более чем понятен, но принц едва держался на ногах от ужаса. Он сражался раньше и не раз, он побеждал многократно, но еще ни разу он никого не убил, тем более ни в чем не повинного подданного. Ладонь взмокла от пота, пальцы нервно вцепились в рукоять меча, норовящего выскользнуть. Еще один шаг, словно бы не он, а его должны были казнить. Он спиной чувствовал прожигающий взгляд главнокомандующего. Что будет, если он откажется? Этих людей всё равно убьют, а затем и его, и тогда единственный шанс свергнуть тирана умрет вместе с ним. Жизнь нескольких людей в обмен на свободу других? Вправе ли он принимать такие решения? И вправе ли он отступить теперь от своей цели, если сейчас принесет этих невинных в жертву? — Ты хочешь оказаться среди них? — едва слышно прошипел главнокомандующий, но Данис услышал. Нет, он не хочет. В его смерти нет никакого смысла. Пусть же смысл будет хотя бы в смерти этих несчастных. С отчаянным криком он бросился к первому человеку, одним резким ударом снеся ему голову. Он рубил снова и снова, кровь убитых обагрила его лицо, смешавшись со слезами, которых никто не мог видеть, и всё это время не переставал кричать, представляя себе на месте каждого из них Зингарда. Как только последняя голова покатилась по земле, Данис обессиленно рухнул на колени, опираясь на меч. — Вы хорошо справились, принц, — с холодной усмешкой сказал главнокомандующий. — Король будет доволен. — Насадите их головы на колья сами, — глухо обронил Данис. — Это не работа для наследника. Он поднял лицо и взглянул прямо в глаза главнокомандующего. Мужчина едва не отшатнулся, обнаружив во взгляде молодого принца не сломленность и страх, которые ожидал, а холодную и решительную уверенность. Его синие глаза кололи, словно лед, а в словах, когда он снова заговорил, звучала сталь: — Сегодня мы возвращаемся в замок. Потребуется время, чтобы вести о том, как наш король карает отступников, разнеслись по остальным поселениям.***
В голове Даниса билась лишь одна мысль — необходимо остановить тиранию короля, а это возможно лишь с его смертью. Цена этого непомерна велика, однако он уже заплатил немалую ее часть в той самой деревушке, где его запомнят убийцей и карателем. Он отключил все свои эмоции, кроме мести, ибо только так возможно что-то изменить. — Ты сказал, что поможешь мне свергнуть тирана, — Данис вошел в покои Ларона, не соизволив даже постучаться. — Да, брат. И я сдержу слово. — Я в тебе никогда не сомневался. Просто знай это. На мгновение, лишь на секунду, он позволил сердцу болезненно грохнуть о ребра, но снова взял себя в руки, сказав Ларону следовать за ним. Принц привел его к подземному озеру, за всю дорогу не проронив ни слова и не отвечая на вопросы брата. Было слишком больно, Данис боялся, что если он ответит, то прикажет бежать отсюда со всех ног. Поэтому он просто стиснул зубы и шел вперед. — Ты скажешь мне наконец, зачем мы здесь? Ларон оглядывался вокруг с любопытством и удивлением. Он даже не заметил, как старший брат вытащил кинжал, сжав его побелевшими костяшками пальцев. — Двадцать три человека... — выдавил он. — Что? — непонимающе посмотрел на него Ларон. Его чистые голубые глаза смотрели с искренним недоумением, столь любимые Данисом черты лица были напряжены, губы слегка дернулись в усмешке. — Это какая-то загадка? — Столько человек я сегодня лишил жизни по приказу Зингарда. Чьих-то мужей, отцов, возлюбленных. Их жертва не должна быть напрасной. Как и твоя. Старший принц сделал несколько шагов навстречу брату, подойдя к нему вплотную, и обнял его одной рукой, удерживая ладонь на шее. Пальцы зарылись в гриве светлых мягких волос, он чувствовал тело брата так безумно близко... Он любил его, боги, как же он его любил! Кинжал легко вошел в сердце, ведомый твердой рукой. — Я люблю тебя, брат. Пожалуйста, прости меня... Зрачки Ларона расширились, судорожный вдох заставил тело выгнуться навстречу кинжалу и вернулся последним выдохом с полураскрытых губ. Слезы безумного горя дорожками побежали по щекам Даниса, а тишину пещеры разорвал вопль отчаяния, подобный звериному, отдаваясь эхом от каменных стен. Его сердце буквально разрывалось на клочки, словно бы кинжал пронзил его самого. Внутри всё скрутилось от адской боли. Рыдая, он прижал тело брата к себе и стоял так, казалось, целую вечность. Как во сне, он дотянулся неверной рукой до горна, с трудом воспроизведя им звук призыва. Словно в дурмане, бережно перехватил Ларона и донес до озера, аккуратно спустив в воду и оттолкнув прочь. Щупальца не заставили себя ждать, сначала утаскивая бездыханное тело и лишь потом поднимаясь над водой. — Ты получишь силу, способную убить Зингарда, — голос больше не был ни елейным, ни издевательским. Монстр имел дело с серьезным клиентом.Месяц спустя.
Король Данис спешил в пещеру. Монстр однажды выполнил его просьбу, возможно, он обойдется без жертвы, чтобы еще немного помочь. Да и не могло больше быть никакой жертвы - все, кого любил молодой король, свергнувший ненавистного дядю, мертвы. Вряд ли он простит себе когда-нибудь это... Горн лежал на привычном месте, прохладные воды озера были недвижимы, факелы никогда не гасли, поддерживаемые магией — казалось, это место существует вне изменений окружающего мира. Низкий звук, призывающий чудовище, привычно разнесся в стороны, облизывая влажные стены. Долгое время ничего не происходило. Не мог же монстр исчезнуть? Данис нервно запустил пальцы в отросшие темные волосы, но отдернул руку, наткнувшись на корону. Золотую, тяжелую, давящую. Он столько отдал за нее... Вода всколыхнулась, и медленно, словно желая помучить ожиданием, почти у самой кромки озера начали подниматься щупальца. Однако не те, черные, что обычно, а словно бы состоящие из жидкого золота. Иррациональный шевелящийся золотой цветок посередине синего озера. Но когда щупальца раскрылись, Данис в ужасе отступил. — Ларон? Слова сорвались с губ раньше, чем успела сформироваться мысль. Перед ним действительно был его брат... Точнее то существо, что сейчас парило над озером, медленно двигая в воде золотыми щупальцами, словно плавниками, было как две капли воды похоже на Ларона... По крайней мере своей человеческой частью. Кожа слегка бледнее обычной, влажные волнистые волосы разбросаны по плечам, голубые глаза стали еще светлее. Кривая, слегка горькая ухмылка, так свойственная брату, играла на красивом лице. Его руки были скрещены на груди, тело выглядело более возмужавшим, чем раньше. Но это был Ларон, молодой король разглядел даже родинку на левом бедре, плавно переходящем в золотые щупальца. — Удивлен, братец? — голос остался прежним, ничуть не изменившись. — Но как ты?... — Каждый из нас был принцем, каждый — стал королем, убив предшественника, всё просто. Жертвы того монстра, которому ты меня столь щедро подарил, превращались в таких же тварей, как и он. Только это были слабые люди, легко забывающие прошлую жизнь, годящиеся лишь на роль прислужника монстра. Но не я, брат. Знаю, мой отец не верил в меня, но он был не прав. Я смог победить того, чьим рабом должен был стать, более того, я унаследовал его способности. Ты гордишься мной, брат? — его голос был насыщен ядом и издевкой. — Я не хотел, чтобы это случилось. Я не хотел убивать тебя... — Данис с трудом вытолкнул из себя эти слова. Ему не хотелось говорить, в горле встал ком, не давая нормально даже дышать. Что же он наделал? — Но убил! Неужели не было другого выхода? Ведь был, если подумать. Всегда есть другой путь. И кем ты стал теперь? Ты второй Зингард, новый тиран. А ведь тебя предупреждали, что ты его заменишь. Что, ты счастлив теперь? Тебя любит народ? Ты не пришел бы сюда, будь это так. Но такие, как ты, всегда приходят, снова и снова, также, как мой отец. Ты ради ЭТОГО убил меня, скажи?! Ларон резко подался вперед, плеснув щупальцами в воде, и молодой король отшатнулся. — Прости меня, Ларон. Умоляю тебя. Я любил тебя, всегда. И это меня и погубило... Если бы не эта чертова любовь, то и не было бы никакой жертвы. Он снял с себя корону, с яростью поглядев на нее, и в сердцах отбросил в сторону. — Я знаю. Иначе бы монстр не принял эту жертву. Хочешь узнать, кого же убил мой отец? Уверен, что это вопрос до сих пор тебя мучает, — голос Ларона стал приглушеннее, колеблясь на тонкой грани между подавленным и издевательским. — Наверняка ты читаешь мою душу, как открытую книгу. Так что нет смысла в ответах, — молодой король с трудом мог сосредоточиться на речи. Вся та боль, что он испытал при убийстве брата, накатила на него новой удушающей волной, почти сводя с ума. — Зингард на этом самом месте обагрил камни пещеры кровью твоей матери, брат. Да, он любил ее больше жизни. Именно поэтому и ты стал его любимчиком. А не я, сын какой-то безразличной ему женщины. Прекрасная насмешка судьбы, не так ли, ваше высочество? Данис молчал. Он не мог злиться за это на дядю. Теперь, когда он встал на ту же тропу, не мог. Он чувствовал горечь, но... Всё равно это было лишь легкой раной в сравнении с тем лезвием, которое пронзило его сердце в тот момент, когда настоящий кинжал лишил жизни Ларона. — Ты пришел с просьбой, не так ли? — плеск воды разрезал давящую тишину, когда Ларон подался назад. — Сразу к делу? — горько усмехнулся король. — Ты прав. Насчет всего. На меня были совершены покушения теми приближенными, что остались верны Зингарду. Магия до сих пор позволяла избегать смерти, но... Я хочу получить бессмертие. Только тогда моя власть станет действительно безграничной. — Но чем же ты мне заплатишь за столь щедрый дар? — Ларон усмехнулся с горькой издевкой. — Цена велика, и ты ее знаешь. — Мне нечего тебе дать. Единственный, кого я любил, сейчас передо мной. — И ты убил бы меня снова ради бессмертия, получи ты такую возможность? — горечь плавно перетекала в ярость. — Что же это за любовь такая? Ведь выходит, что быть любимым тобой — настоящее проклятие! Что ж, я превращу в такое проклятие и твою жизнь! Это будет твоей ценой. Получай же свое бессмертие! Ларон, метнувшись к краю озера, обхватил короля одним из щупалец и сжал его с неимоверной силой, подтащив к себе. С минуту он смотрел прямо в глаза Даниса, а потом усмехнулся со злостью. — Сделка принята. И приник с поцелуем к губам короля. Это не было страстным или нежным, казалось, всё, что проявлял Ларон — ненависть и гнев. Но несмотря на это сердце Даниса замерло, а по телу побежали мурашки, заставляя конечности тяжелеть от удовольствия. Он действительно любил Ларона, и сколько же он об этом мечтал. Его руки вместо того, чтобы оттолкнуть брата, обвили того. Но Ларон отстранился от него, продолжая удерживать щупальцами, а затем резко нырнул в воду, увлекая за собой и Даниса. Озеро оказалось прохладным, но холодом не сковывало. Оно было удивительно прозрачным — в воде можно было разглядеть всё до мельчайших деталей. Кроме того, магическое освещение пещеры каким-то образом проникало и в озеро, поэтому вместо черной мглы молодой король прекрасно различал своего брата, точнее то существо, которым он стал. Однако через мгновение Данис был столь резко впечатан спиной в камни, что ему стало не до наблюдений. Боль от удара растеклась по телу, он лежал на самом дне озера, прижимаемый щупальцем, не имея возможности ни высвободиться, ни вынырнуть. Воздуха катастрофически не хватало, голова гудела, Данис чувствовал, как начинают неметь руки и ноги. Брат решил его утопить? Но он же сказал, что принимает сделку, так почему? Ларон с ухмылкой парил в воде над ним, его золотые локоны развевались в воде. И только сейчас Данис заметил шрам у брата на груди. Шрам, больше похожий на плохо заживающую рану, которой, видимо, никогда и не суждено затянуться. След от кинжала, вонзенного его собственной рукой. Воспоминание тех страданий, что он испытал, когда он убил самого дорогого ему человека, накатило с новой силой, вновь заставив испытать муки. Если брат хочет его убить, то самое благородное, что может сделать Данис, это принять смерть от его руки. — Прости, — шевельнул он одними губами и выдохнул остатки воздуха. Со следующим инстинктивным вздохом вода хлынула ему в нос и рот, устремившись в легкие. Их прожигало, словно огнем, боль разрывала тело, заставляя судорожно подергиваться, несмотря на то, что молодой король собирался принять смерть достойно. Перед глазами плясали темные круги, однако сознание не спешило покинуть его, чтобы облегчить страдания. Каждая клеточка внутри словно бы взрывалась, сердце рвано и болезненно трепыхалось под ребрами, будто пытаясь приспособиться, адаптироваться, но только не замолчать навсегда. Через некоторое время удушье стало плавно отпускать его, заполненные легкие всё еще жгло, но он до сих пор не был мертв. Инстинктивно он сделал выдох, и из него вытолкнулась вода, она же снова затекла внутрь при вдохе. Однако голова продолжала соображать, он чувствовал биение своего сердца, чувствительность тела была в полном порядке. Он стал бессмертным, как и обещал Ларон. Понимание этого брат предоставил ему через муки, тем самым отомстив сполна, заставив на какой-то момент почувствовать себя на грани смерти. Данис смотрел на столь любимое лицо брата, и всё, что ему хотелось, несмотря на только что пережитый кошмар — это прикоснуться к нему. Что он и сделал, наплевав на то, что Ларон его оттолкнет. Но его не оттолкнули. Щупальце, удерживающее короля, отпустило свою жертву, больше не нуждавшуюся в якоре. Вместо этого оно плавно опутало руку Даниса, ласково по ней пройдясь. Это было совсем необычное, новое ощущение. На фоне прохладной воды и кожа Ларона, и щупальца были почти теплыми. Второе щупальце мягко прошлось по его груди, забравшись под рубашку. Король не отдернулся. Ему нравились эти странные ласки, несмотря на весь сюрреализм ситуации. К щупальцу присоединилось еще одно, безжалостно разорвав в клочья рубашку. Они оплетали торс Даниса, лаская живот, проходясь по талии, боку, шее, вызывая сотни мурашек, разбегающихся по коже. Пальцами он ощущал слабое, подобно воздуху у затухающего камина, тепло щеки Ларона, однако щупальце, овившееся вокруг его руки, заставило ее опуститься. Самым кончиком играючи оно прошлось по ладони, влажно проскользнуло между пальцами и повелительно сильно сжало запястье, заведя руку за голову Даниса. Другое проделало тоже самое со второй рукой, и вот уже оба запястья были буквально пригвождены щупальцем ко дну, полностью пленив короля. Он попытался дернуться, но ответом была лишь усмешка брата. Ларон приблизился к Данису, нависнув над ним. Пальцами он прикоснулся к его лицу, провел по губам, подбородку, шее. Опустился еще ниже, почти соприкасаясь телом, и поцеловал. Размеренно, вдумчиво, скользнув языком внутрь, слегка прикусив губу, заставляя короля отвечать на поцелуй. Со стоном, растворенным в толще воды, Данис выгнулся навстречу. Слегка вздрогнув, он ощутил, как несколько щупалец скользнули ему под штаны, обволакивая ноги и пах, переплетаясь, двигаясь, опутывая его под тканью. Такого король не испытывал еще никогда. Возбуждение накрыло его болезненной волной, тело реагировало на поцелуй, на каждое движение щупалец, сердце билось гулко, отдаваясь в ушах. Тело брата было соблазнительно близко, но король не имел возможности к нему прижаться, прикованный запястьями ко дну. Даже выгибаясь от удовольствия, он все равно оставался на расстоянии, соблюдаемом Лароном, всё, что их связывало — поцелуй, и это была крайне заводящая пытка. Щупальца исследовали его тело, задерживаясь на сосках, чертя дорожки от шеи до живота, лаская подмышки, руки, пальцы, влажными прикосновениями скользили по ушным раковинам, заставляя извиваться, словно мурена на морском дне. Одно из них обвило возбужденный орган, сжимаясь и расслабляясь, обхватывая, задевая самые чувствительные точки, буквально выдавливая из короля стоны, тут же гасимые в воде. И всё это — только щупальца, ни руки, ни тело Ларона не принимали участие в этой поразительной оргии. Данис был всего в шаге от разрядки, когда щупальца, опутывающие его нижнюю часть, внезапно напряглись, разрывая штаны и оставляя его абсолютно голым. Они отодвинулись от своей жертвы, и лишь одно все также крепко сжимало запястья короля. Ларон прервал поцелуй, отстранившись и глядя Данису в глаза. Подводные течения, то теплые, то прохладные, обмывали обнаженное тело, почти причиняя боль возбужденному органу, но тут же словно бы извиняясь ласкали кожу. Легкие уже почти не чувствовали жжения, переглушенного страстью. Даже в самых жарких, в самых смелых снах молодому королю не могла пригрезиться ситуация, в которую он попал сейчас. Он множество ночей мечтал быть с братом, не важно как, в его мыслях на первом месте была не сама интимная близость, а именно обладание Лароном. Но судьба перевернула его мир вверх дном. Кто из них теперь кем обладал? Кто сейчас хозяин положения? Все обстоятельства говорили явно не в пользу Даниса, но ему было всё равно. Всё, что он хотел — своего Ларона, целиком и полностью, и плевать, кто в этой игре теперь верховодит. Казалось, Ларон прочел это в его глазах. Он снова усмехнулся, так, как мог только он. Щупальца устремились к распростертому телу, обвили торс, немного его приподнимая, оплели ноги, сгибая их и разводя в стороны. Они снова стали мягко поглаживать тело, ноги, скользить по внутренней стороне бедер, ласкать спину. Медленно они двигались по пояснице, следовали вдоль позвоночника, касаясь лопаток и еще больше приподнимая тело в воде. Одно из щупалец устремилось к губам, нырнув в рот. Данис дернулся, но и руки, и ноги были крепко зафиксированы. И лишь проведя языком по вторгнувшемуся в него щупальцу, он увидел, как брат слегка прикрыл глаза от удовольствия. Хоть в чем-то Данис мог взять верх, и он стал посасывать занявший его рот отросток, стараясь доставить наслаждение Ларону. Но видимо, брат даже не собирался расслабляться и упускать власть. Одно из щупалец кончиком аккуратно прошлось между ягодиц молодого короля, заставив его вздрогнуть и рвано вздохнуть, что получилось весьма сдавленно, учитывая, что он в прямом смысле дышал водой, да и рот его был несколько занят. А щупальце тем временем продолжило свое изощренное измывательство, теперь уже довольно настойчиво начав проникать внутрь. Данис безуспешно что-то промычал, попытавшись шевельнуть бедрами, но щупальца, опутывающие щиколотки, лишь еще больше их раздвинули, продолжая ласкать ноги, бедра и дразняще касаться паха. Еще один толчок, и щупальце проникло глубже, медленно вращаясь внутри Даниса, разрабатывая, погружаясь. Легкая боль казалась ерундой в сравнении с ранее пережитыми ощущениями, когда его легкие заполнились водой, однако молодой король с трудом сдержался, чтобы не укусить щупальце в своем рту, которое игралось с его языком, как умелый любовник. Буквально распятый, не в силах толком пошевелиться, насилуемый щупальцем, он должен был испытывать стыд и унижение. Но стоило отростку, все глубже и сильнее наполнявшему его, коснуться чего-то внутри, как Данис выгнулся, словно пронзенный молнией. Удовольствие тяжелым жаром наполнило его тело, сконцентрировавшись где-то ниже талии. Щупальце слегка подалось назад, а потом с новой силой устремилось внутрь, без конца массируя найденную точку, заставляя молодого короля извиваться, скрести пальцами все еще скованных рук по дну, самостоятельно раздвигать ноги, бесстыдно насаживаться и стонать от буквально терзающего его удовольствия. И в этот момент Ларон максимально приблизился к нему, вынув щупальце изо рта Даниса. Руки тоже наконец были свободны, и молодой король немедля прикоснулся к брату, привлекая его к себе плотнее. Пальцами он зарылся в золотые локоны, развеваемые течением, а губами прижался к столь желанным губам. И тут он почувствовал, как его напряженный от возбуждения орган накрыла рука Ларона. Не щупальце, а его длинная узкая ладонь и изящные, но крепкие пальцы, что обхватили одновременно нежно и с силой. Протяжный стон удовольствия, заглушенный поцелуем, вырвался из его груди, пальцы неистово вцепились в спину брата, жар внутри буквально взорвался от соединения с наслаждением, пронзившим пах и растекшимся по всему телу. Грудь брата, прижатая к его собственной, заставляла сердце колотиться, как безумное, отдаваясь в ушах. Буквально нескольких движений умелой руки хватило, чтобы тело Даниса рассыпалось на мелкие песчинки от разрядки, подобной взрыву. Оплетенный щупальцами, он до безумия сильно обнял Ларона, обхватив его ногами, которые больше не были скованы, и прильнув к нему всем телом. Он хотел объять его полностью, прижать так, чтобы никогда больше не отпускать, хотел растворить его в себе, и себя в нем... Вода медленно обтекала их, даря расслабление и отдых. Молодой король дышал, пропуская в себя и через себя воду, вся нижняя часть тела пульсировала, всё еще залитая жаром и наполненная щупальцем, замершим внутри. Являя собой полностью сюрреалистичную картину, словно какое-то древнее существо, они замерли в воде, сплетенные в единое целое. И Данис был готов провести так хоть вечность...***
Молодой король, со скукой подперев подбородок рукой, слушал отчет нового главнокомандующего армией о том, что последний очаг восстания приверженцев его дяди подавлен. Казалось, что наконец-то наступил хрупкий мир, особенно после того, как разнеслась весть о неудачном покушении на короля, который, как говорили легенды, был бессмертным. — Всё, вы свободны, — Данис резко встал из-за стола, жестом показывая, что совет окончен. Несколько министров тут же подскочили, подобострастно поклонившись и быстро удаляясь из залы. Король подошел к большой арке окна, смотря вниз — на свое королевство. Монстр был прав, и Ларон тоже — он теперь тиран не многим лучше своего дяди. И это завлекало. Там, за горизонтом, лежали земли, которые только и ждали, когда их покорит кто-то сильный и амбициозный, безгранично сильный правитель... такой, как он. Оставалось лишь выбрать свой путь — созидания или разрушения. Кто же ему даст совет? Нет у него мудрого отца, что наставил бы на истинный путь, нет и достаточно решительного советника, что мог бы без страха высказать свое мнение. Но у него есть брат... Кажется, он знал, к кому обратиться... На губах Даниса промелькнула ухмылка. Сложно сказать, что именно он чувствовал тогда, когда Ларон вернул его на поверхность. Сначала была боль, когда он долго и судорожно кашлял, опираясь о каменный пол и выталкивая из себя воду, на место которой, словно протыкая грудь изнутри мелкими иголками, возвращался воздух, наполняя легкие. Саднящая боль отозвалась и ниже поясницы, когда он неловко встал, стараясь сохранить хоть какие-то остатки гордости. — Вот значит какая у тебя цена, братец, — попытался пошутить он, глядя на Ларона. — Ты со всех такую плату взимать будешь? — Продолжишь язвить, получишь второй сеанс, — усмехнулся Ларон. Одним из щупалец он приподнял брошенную корону и вручил ее королю. — Ты же знаешь, что я не откажусь. Так что это вопрос, кто из нас будет в большем выигрыше, — ответил Данис. Они не сказали ни слова о любви. Ни слова о произошедшем, кроме этой небольшой шуточной перепалки. Но их взгляды говорили гораздо больше слов. Молодой король еще вернется, а хозяин озера будет его ждать.