Дом родной.

Идя по многолюдной улице под палящем солнцем в каком-нибудь восточном районе, возможно китайском, можно не заметить многого, что там происходит. Например, у человека слева от тебя, хорошего парня с семьей возможно двумя детьми, женой азиаткой. Сейчас возможно он шёл бы к себе домой закупившись какими-нибудь острыми морепродуктами, как это не странно на азиатском местном рынке. Вернувшись домой он бы,доставая еду из своей сумки, возможно бы и не заметил таинственного исчезновения кошелька из переднего правого кармана его брюк. Но мы же все знаем? -Да.Мы.Все.Знаем.-загорелый мужчина думал про себя, идя по китайскому проспекту с вонючими, потными людьми идущими ему навстречу и заталкивающими его в стоящие стойки с товарами, близь одноэтажных домов с отваливающейся штукатуркой, которая падала в те самые морепродукты, которые продавали азиатские женщины с очень нахальным характером. Если бы их раннем июльским утром завтрашнего дня разбудил звук приезжающей машины местного сутенера, хозяин которой вылез бы и открыл задние створки грузовой машины и грубо сказал «Сегодня вам надо продать столько мяса, что бы оно покрыло постройку ещё одного квартала». И эти женщины всеми своими китайскими массами обнаружили, что в машине не привычная им собачатина, а гнилые трупы людей. Они скорее всего не моргнули и глазом, продавая их кишки как экзотический азиатский деликатес. Все бы было вполне терпимо, если бы одним невольным движением этот мужчина не свалил непримечательную вазу среди всего многообразия красок на этой шумной улице. На ней был орнамент по всей видимости Японский, и стоила эта ваза неплохих денег, конечно же не без участия местных торгашей. Ах, да, все было бы вполне терпимо если бы этот загорелый мужчина, который не нашел ничего лучше для своей профессии как обворовывать незаурядных обывателей, которые вступили в брак с женщиной по собственной воле и растили двоих детей на среднюю зарплату, единственным развлечением которых было посмотреть телевизор придя с работы и жить по написанному сценарию своих родителей (но это уже мои претензии), так вот этот настолько неуклюжий распиздяй, который умудрился с десяток кошельков в его рюкзаке свалить чёртову вазу… если бы этот придурок не был моим знакомым. Стоя в десяти метрах от места событий и приглядываясь в древние монеты старых торгашей я краем глаза наблюдал за происходящем. Женщина в возрасте совсем взбушевалась и начала громко разговаривать по-видимому на местном диалекте и бурно жестикулировала руками, стоит добавить, что ее голос был слышен почти на двух кварталах, но на крик это было мало похоже. Особенная черта людей которые всю свою жизнь проработали продавцом чего-либо. И к ней, возвращаясь к событиям, присоединялось все больше народу. Он бы с лёгкостью мог бы достать из рюкзака один из кошельков и расплатиться за эту, возможно специально поставленную преждевременно сломанную вазу для привлечения лоха, который окончательно ее разобьёт, но он не мог этого сделать. Что бы достать кошелёк пришлось бы расстегнуть самый большой карман рюкзака, и там бы скорее всего люди могли заметить ещё с десяток кошельков, а отмаза «это все мои, просто я коллекционирую кошельки» могла показаться смехотворной в этом контингенте. Вы скажете» Но он же мог немного расстегнуть рюкзак и незаметно достать от туда кошелёк. Но где гарантии, что по близости не стоит тот самый человек, кошелёк которого, он бы держал в руках. Дада,все вам объяснять надо! Как вы уже догадались этот трусливый человек не мог достать Чертов кошелёк из-за своих выдуманных причин трусливого человека. Да, смешно при его внешнем виде могло показаться, что он может остановить быка на всем ходу. Отхожу от стойки с монетами, как тут же раздается крик: -Ким! Сколько лет, сколько зим. Давно не виделись как ты? — оборачиваюсь на звук «Как же он меня не мог меня не заметить», усмехаюсь про себя. Все же принимаю попытки уйти из поля зрения, но продавцы сделав выводы про то, что я друг того придурка начинают кричать что-то на том же диалекте, по всей видимости об моей скромной персоне. Принимая поражение приходится расплатится за этого раздолбая и корить его всю дорогу до моего места назначения.