— Зачем все время фотографировать? — Я не знаю, наверное, чтобы потом вспоминать об этом. — А ты попробуй запомнить без камеры. Н.Спаркс «Тихая Гавань»
***
Палец Макс застыл на кнопке спуска затвора камеры; чуть пригнувшись, чтобы не потерять удачный ракурс, она, не моргая, смотрела в видоискатель. Предзакатные лучи солнца только-только осветили небо розоватым оттенком, откуда-то, предположительно с юга, подул приятный ветерок, принося с собой запах зеленой листвы и вечерней свежести. На задворках сознания мелькнула мысль о том, что неплохо бы вернуться в общежитие в согласовании с комендантским часом, но была тут же нагло прервана двумя щелчками, последовавшими друг за другом с полусекундным интервалом. Хлоя от внезапного ошеломления так и не смогла донести горящую зажигалку к сигарете, но лишь удивленно обернулась на стоящую в пяти шагах Колфилд, на лице которой играла дьявольская улыбка. Встряхнув получившуюся фотографию, Макс придирчиво её осмотрела. — Я думала, мы уже говорили об этом, — повторив попытку, Прайс таки затянулась и упала обратно на капот машины, устало подложив свободную руку под голову. — И пришли к некому заключению. — Да брось, Хлоя, я целый вечер не выпускала камеру из рук ради этого момента, — даже не посмотрев в сторону подруги, Макс нахмурилась, аккуратно засовывая фотографию в сумку. — В этом и проблема. Можно подумать, что твой лучший друг — этот чертов Полароид. Что ты собираешься делать с фоткой? — легко соскочив с ржавого капота, Хлоя сунула руки в карманы, придерживая сигарету одними губами, и подошла ближе к Макс. — Насколько я знаю, ты не планируешь заниматься своим портфолио. Так что, просто поставишь в рамочку и будешь на неё слюни пускать? Колфилд возмущенно вздернула подбородок, сталкиваясь с серьезным взглядом Прайс. Она надеялась, что вспыхнувший румянец на щеках ей только чудился, и Хлоя никогда не узнает, насколько близко она подобралась к истине. А потом внутри все заклокотало еще больше, пытаясь опровергнуть собственные мысли и оправдаться перед девушкой напротив. — Вот еще. Я просто… люблю сохранять мгновения. Словно насекомых, застывших в смоле, — Макс с легкой полуулыбкой перевела взгляд с Хлои на облака. Такие красивые… — Так проще запоминать счастливые моменты, когда ты в любое время можешь просто вытащить фотографию и вспомнить, как же прекрасно это было. Хлоя некоторое время смотрела на задумчивую Колфилд, а потом протянула руку и мягко вытащила фотоаппарат из её рук. — Это тебе не нужно, — она отложила камеру на капот позади себя, а повернувшись обратно, столкнулась с вопрошающим взглядом голубых глаз. На какое-то мгновение, Хлоя залюбовалась ею и падающими на лицо лучами солнца, а потом попыталась объяснить: — Нет нужды коллекционировать застывших в вечности насекомых и прибивать крылья красивых бабочек к стене, — неловко ухмыляясь, ответила Хлоя. И Макс замерла. Ведь это именно то, чем она занималась. Пыталась сохранить самых красивых бабочек. Чтобы всегда иметь возможность любоваться ими. — Не лучше ли прожить по-настоящему? Хоть раз в жизни просто отложить камеру и безо всякого объектива взглянуть на окружающую тебя красоту? Макс уже смотрела. И никак не могла отвести взгляд. — Прости, — грустно улыбнувшись, Макс медленно села на траву. — Но если я не буду делать фотографии, то не смогу возвращаться к тебе. — Я знаю, Макс, ты делаешь это уже неделю, — нехотя завалившись рядом, Прайс положила голову девушке на бедро и заглянула в печальные глаза. — Макс, красота — это лишь мгновение, которое невозможно запечатлеть. Тяжело вздохнув, Колфилд сняла с Хлои шапку и легонько растрепала её голубые волосы. — Но что угодно перестанет быть прекрасным, если позволить этому опостылеть тебе. — Ты права, — закусив губу и с трудом сдерживая рыдания, Макс поспешно закинула голову кверху, следуя совету Хлои и запоминая все в малейших деталях. — Ты ведь не хочешь превратиться в одного из застрявших насекомых… вместе со мной? — уже тише произнесла Хлоя, все же не отводя от Макс взгляда. — Я не могу, я просто не могу… Что-то для себя решив, Прайс поспешно вскочила с травы и взяла лицо Макс в свои руки. — Я не хочу для тебя такой судьбы. Никогда не хотела. Ты должна отпустить меня, — прервав возражения Колфилд пальцем на её губах, Хлоя наклонила голову набок и с большим упором повторила. — Должна. Макс упустила из виду, куда Прайс успела подевать сигарету, и тут же разозлилась на себя за глупые, несвоевременные мысли. Это всего лишь новый поворот событий, еще одна развилка. — Ты обещаешь мне? Глядя на горящий решимостью взгляд Хлои, Колфилд просто не могла не согласиться. — Обещаю. Выдавив из себя веселую улыбку, Хлоя приблизилась к Макс, опаляя чужие губы своим дыханием. — Я люблю тебя. Мир вокруг завертелся, взрываясь миллиардами разных красок. Губы Хлои были горячими и безумно мягкими, какими Макс не могла представить и в самых смелых мечтах. Беззвучно всхлипнув, Колфилд болезненно ухватилась за тонкие плечи, боясь закрывать глаза. Она не может позволить этому исчезнуть, ведь она так её любит. Фигура перед ней начала таять, руки проваливаться в пустоту, а горячие губы внезапно стали солеными. Судорожный вздох, и Макс подскакивает на диване, чуть ли не падая на пол без поддержки Хлои. Фотография вылетает из рук и, кружась, мягко приземляется на ковер. В комнате уже совсем темно. Она никогда не целовалась с Хлоей. Эти соленые губы — лишь слезы, которые льются из её собственных глаз. Почему эта вечность всегда так коротка? Схватив стакан воды дрожащими руками, Колфилд осушила его в два глотка, стараясь дышать спокойно. Приступ головокружения, и вот она уже снова оказывается на жестком диване и пялится в потолок. А ведь недавно там было небо. Стерев кровь тыльной стороной ладони, Макс тянется за упавшей на пол фотографией. Единственной, сохранившейся с той недели, которую не посмели тронуть языки пламени. Зажмурившись, Макс привычно отчитывает до десяти и снова пытается сфокусироваться на изображении. Комната завертелась перед глазами. — Прости, Хлоя.***
Щёлк! Прайс дернулась, оборачиваясь к Макс и забавно хмуря брови. — Я думала, мы уже говорили об этом, — длинные тонкие пальцы снова щелкают зажигалкой и медленно подносят её к сигарете, второй рукой закрывая от порывов ветра. Макс счастливо улыбается, отбрасывает камеру на траву и подходит к Хлое, наконец, говоря то, что так давно хотела: — Я тоже люблю тебя. И Колфилд щурится: от сильного ветра, от сигаретного дыма, от неба с розовым оттенком и яркого солнца, которое никогда не сядет.