Древние

Египет. Мемфис. 2987 год до н.э. Должность главного Жреца Раскофар получил поздно - в шестнадцать. Женщина-фараон Амиз очень ценила верного и преданного слугу. Сам Жрец оказывал огромную услугу всей долине в верховьях Африки - с севера их защищало Красное море, с востока - зеленоватые воды Нила. Жрец не был здесь чужим – он сам родился в небогатой семье, но став придворным, прославил свое имя. Его главная задача - общался с главной богиней их местности - Баст. Нет, Раскофар не сидел около статуи, в храме почти не было благовоний. Жрец общался с богиней... Лично. *** Как всегда, после храмовой службы Жрец возвращался к себе в виллу. Она располагалась в зеленеющих долинах Нила, а в подчинении у него был не один десяток рабов, поливающих землю, которая успевает высохнуть за ночь. Он всегда проходил мимо коровника, построенного по приказу фараона. И какой коровник! На дверях огромное изображение богини-покровительницы города - Баст, и сидящего напротив белоснежного кота, ее священного животного и воплощения на земле. Раскофар вспомнил те недавние времена, когда строился этот коровник, и горькая улыбка появилась на его лице. Он сам помог одному из рабов... Египет. Мемфис. 3000 год до н.э. - Почему такая дыра?! Двигай ближе!! Не можешь?! А если так? Воздух разрезал хлесткий удар кнута. Раб, голова которого была наголо побрита, а руки дрожали от многочисленных ударов по спине, которая превратилась в кровавое месиво, бессильно упал на землю. - Встать! Не сметь падать, гнилой кусок падали! Встать и работать! - лицо начальника строительства исказилось в жуткую гримасу, и он замахнулся для нового удара, когда почувствовал, что его схватили за локоть. Рассерженно повернувшись, он увидел льдисто - голубые глаза Главного Жреца, и его самого яростного соперника. - Жрец Раскофар?! Какая честь! Не ожидал! А что, Жрец Серапирис не порадует нас своим присутствием? Раскофар недовольно поджал губы. Сарказм он не любил, особенно от таких заносчивых выскочек как Ратта, который, даже убьет друга, лишь бы получить удовлетворенную улыбку Амиз. Серапирис - тоже Жрец, но свой Дар парень получил еще позже, чем Раскофар. Он отличался своим бессмысленным взглядом серых глаз, но у каждого, кто хоть раз смотрел в эти глаза, появлялось лишь одно желание - убежать как можно дальше, зажаться, и не высовываться. Как будто это смотрел и не человек вовсе. Но Раскофар прекрасно понимал, почему Амиз назначила на должность Покровителя стройки именно его. Без постоянных угроз Ратта бы невероятно зазнался. Кровная вражда у Ратты с Раскофаром началась довольно давно - Главный Жрец против Главного Строителя. Каждый хочет показать себя лучшим, и облить помоями своего врага. Ратта был довольно молод, но получалось это у него неплохо. Однако, если говорить начинает Жрец, то Ратта сначала безумно краснеет, потом так же белеет, а выходит из приемной черный от злости. -Что ты делаешь? - задумчиво спросил Жрец, смотря, как молодой раб - не больше двадцати лет - корчится на песке от страшной боли в спине, и вообще по всему телу. - Возглавляю стойку - невозмутимо ответил Ратта. Раскофар перевел взгляд на обессиленного раба, который буквально помирал от жары и боли. Потом на Ратту. Увидел в его глазах жестокость и удовольствие от причинения боли. Да, Главный строитель был жутким садистом, но Амиз смотрела на это сквозь пальцы. И это очень раздражало Раскофара. Мысленно упомянув родственников Ратты ( в которых входили в основном гадюки, змеи и крокодилы), он пару раз вздохнул. Помогло, но ненадолго. Не вытерпев, Жрец присел около раба. На песке рядом с его ртом были засохшие комки - слюна вперемешку со слезами и песком. Раскофар взял палочку, лежавшую неподалеку, начал чертить. Круг. Пополам. Хитрый завитой знак. Некоторые иероглифы. Волнистые линии. Ратта смотрел на это без особого энтузиазма, но насторожился: просто так Жрец ничего не делает. Нарисованная на песке печать засветилась мягким светом, однако Главный Строитель понял, что тут что-то не так. Песок под его ногами стал расплавляться, разжижаться, и пытался поглотить его... - Ах ты колдун! - взревел Ратта, сильно толкнув Жреца к обрыву... Никто бы не успел. Даже молодой парень не смог увернуться от мощного толчка накачанного амбала, однако Жрец успел схватитьсяза край обрыва, и прошептать в пустоту: «Грязевая Лавина»… Чпок! Чпок! – грязевое озеро затягивало его в смертельную воронку, попав в которую нельзя будет вдохнуть ни капли воздуха! Ратта отбивался, кувыркался, но грязевая лавина затягивала, не давала вырваться, неутомимо пытаясь добраться до рта, носа... - Вот для чего живут люди... чтобы жить - нравоучительно начал говорить Раскофар, наконец взобравшись на твердую землю - Чтобы жить, а не унижать и убивать других людей. Жизнь великий дар, а ты... ты еще молод. Ратта наконец вылез из грязевого колодца, образовавшегося несколько минут назад под местом, где он стоял. Его тело и лицо покрывал толстый слой грязи, и шансов отмыть эту грязь было нереально мало. - Ты - прохрипел он - это колдовство ты взят у Темных, клянусь Ноденсом! Жрец презрительно поджал губы, и сладко произнес, почти пропел: - Это заклинание придумал я сам. Но не только его. Хочешь, сделаю так, чтобы песок оторвал тебе руки, а твой желудок превратится в крысу, пожирающую тебя изнутри? Есть такое желание? Ратта что-то пробормотал, сжимая камешек в руке. Но Жрец лишь отмахнулся рукой: -Сглаз? Ха, ты думаешь, что меня так просто сглазить? Лучше отойди и дай мне вылечить юношу. Главный Строитель ненавидел проигрывать. Он яростно взревел... и согнулся пополам. - Я ведь по-хорошему попросил. - Жрец не отрывал он него взгляд. Боль пожирала Ратту, а Жрец смотрел. Этот фокус он взял у Серапириса - только от взгляда Жреца у Покровителя стройки создавалось чудовищное ментальное давление, разрывающее голову изнутри. Раскофар не раз подозревал, что в родословной этого Жреца присутствует кто-то из богов. Но Серапирис молчал, а в ответ на этот вопрос отводил взгляд бездонных серых глаз и смотрел в одну точку. Он был пожалуй самым таинственным Жрецом. Наконец, не выдержав боли, Ратта упал на песок и взмолился: - Больно! Бо-о-ольно-о! Хва-а-атит! Раскофар перевел взгляд на молодого раба. Покачал головой. Полез в складки одежды, и достал пузырек с голубоватой жидкостью. - Ох терпи, трудно тебе придется - прошептал он рабу, и медленно стал лить жидкость на спину раба. Юноша простонал. Горько и мучительно - он думал, что это очередная пытка. - Потерпи, еще немного... Наконец, пузырек опустел. Раскофар отошел, и велел подниматься. Раб удивленно открыл глаза. Ни боли, ни крови на песке не было. Он вскочил и с расширенными глазами спросил: - Гдэ бол? Пошему не болно? - Хочешь, чтоб я назад все вернул? Глаза раба расширились еще больше. - Нэт, спасыбо, я всэм доволэн! Говорил он с явным акцентом. Иудей? Да, по цвету кожи скорее всего... - Главное - никому не слова - улыбнулся Раскофар - Тебя тоже касается! - гаркнул он Ратте, который прожигал его гневным взглядом... Египет. Мемфис. 2987 год до н.э. От воспоминаний 13- летней давности его отвлек звонкий девчоночий голосок. - Дядя Раскофар! - О, Адина... Адина была дочкой одного из вельмож и наложницы. Жрец всегда поражался ее красоте: у неё были очень светлые волосы, и глаза... Глаза цвета изумрудов. Раскофар нередко видел их у Птахотхотепа в сокровищнице, но глаза этой девочки были более красивыми... - Я хотела кое-что спросить. Раскофар улыбнулся. Дети, дети... у Раскофара тоже был ребёнок. Сын Аих, которому едва исполнилось шестнадцать, уже был взрослым и самостоятельным. Он даже помогал отцу построить статую Баст. От одной только мысли того, что происходило на стройке статуи Баст Жреца передернула. Сколько же рабов погибло? Амиз не волнует цена, ей важен результат. Если она этого результата не добивается, она становиться похожа на львицу - а значит рвет и орет на каждого, в радиусе десятка метра. Обычно под горячую руку попадают рабы. Да... но это было давно. Сейчас у Раскофара уже не тот возраст, чтобы заводить детей. Но вот когда Жрец ходил в город, к нему всегда подбегали мальчишки и девчонки дети обычных рабов и крестьян и задавали вопросы. Ещё в молодости он прославился умом и сообразительностью. Богатые вельможи иногда на целый день отправляли своих детей к Раскофару. Многие были очень любознательными, и буквально топили Жреца вопросами. Адина была одной из таких. - Спрашивай. - Дядя Раскофар, а почему… Дальше последовала долгая вереница вопросов. Девочка спрашивала буквально про все: Почему небо голубое а солнце желтое, почему есть рабы а есть фараоны, почему все поклоняются богам, но никто их не видел… и многое, многое другое. Что мог, Раскофар ей объяснял, но на некоторые вопросы не знал ответа даже он. На вопрос про фараонов и рабов он присел, и тихо начал говорить: - Знаешь… мне кажется, что деление нашего общества – это лучшее, что мы смогли придумать. Если бы все отдыхали, то некому было бы работать. Если же все работали, то нужны и те, кто будет знать, как эту работу лучше выполнить. Мы просто не можем быть равны…Конечно, каждый из нас хочет большего, и даже наша покровительница Амиз. Но.. так должно быть. На вопрос про веру в богов Жрец задумался. Тут пришлось импровизировать, но он надеялся, что у него получается: - Как бы тебе объяснить… Человек идет в храм не только чтобы поговорить. Скорее это… потребность. Человеку нужно во что-то верить, ведь без веры он не сможет надеяться. Скажи ведь, легче, когда есть на кого надеяться… ну или на кого свалить всю ответственность… в последнее время именно это люди и делают. Адина неуверенно кивнула. Она не до конца разбиралась в таких вещах, и поэтому спрашивала кое-что у Жреца - Интересно... Ой, уже поздно, я пойду? - Да, конечно, иди. Уже после того, как девочка ушла, Раскофар взглянул на коровник. Оглянулся. Нет, никого. Жрец зашёл в темное помещение. Длинный коридор, по бокам которого размещались стойла. Слева было одно из самых больших , там жил огромный бурый бык, в остальных стойлах - коровы. Уже начавшие засыпать животные приподняли головы в ожидании лакомства. Но жрец шел дальше, к дальним рядам. А вот и его любимчик. Ещё маленький, трехлетний телёнок упёрся тёплым носом в ладонь. Раскофар взглянул на корову. Белая-белая как одежда самой Амизы. Глаза желтые, будто вырезанные из янтаря, а взгляд очень внимательный - Раскофар уже не первый раз заходит в коровник, чтобы погладить ее маленького теленка. Амиз не разрешал заходить в коровник почти никому. А если и заходить, то только под ее присмотром. А этот маленький, беззащитный теленок, который так нравился Раскофару был очень красив. Уже привычным движением Жрец достал пучок свежих, скошенных только сегодня, колосков. Теленок облизнулся. Да и его мама не пропускала такого лакомства. Пока они наслаждались вкусом колосков, Раскофар услышал шепот. Очень тихо, на пределе слуха, он прошептал: -Раскофар... Жрец замер. Может, послышалось? -Раскофар... Нет, кто-то шепчет. Раскофар повернулся к дверям коровника, намереваясь уйти. И понял, что уйти не получится.