Ты мое последнее средство

По своему обыкновению, Ло заявился без приглашения — просто появился на корабле Кида под вечер, с ссадиной с кулак размером на щеке. С усмешкой отсалютовал Киду — как будто в прошлую встречу они не разошлись, клятвенно обещая друг друга убить — и спустился вниз, в каюты, пока Кид молча охуевал от чужой наглости. — Забудьте, что видели, — махнул он своим и, торопливо переступая ступеньки, последовал за Трафальгаром. — Ремонт сделал? — тот уже вольготно расположился на любимом диване Кида и стаскивал с себя плащ. — Не знал, что ты любишь рюшечки, хотя, глядя на твою разукрашенную морду, должен был заподозрить. Чего ты так смотришь? — Это не рюшечки, это лепнина, — ответил Кид, прислоняясь к косяку плечом. Что-то было не так: Трафальгар резко дергал руками, выпутываясь из плаща, не смотрел в глаза, да ещё и хамил слишком нарочито. — В чём дело, Трафальгар? — Всё в порядке, — слишком легко отозвался тот. — Что ты стоишь? Как насчёт предложить гостю выпить? — Не припоминаю, чтобы звал тебя в гости. — Считай, что я напросился. У меня на хвосте сидит Дозор, так что я собираюсь пересидеть у тебя, пока не уляжется. — Ты!.. — Кид подавился возмущением. Киллер на палубе пока не спешил поднимать тревогу, а, значит, либо Дозор ещё не успел прибежать в порт, либо Трафальгар пиздел, и дело всё же было в чем-то другом. — Мудила. Жди тут. Врал, не врал, а встречи с Дозором — даже гипотетической — лучше избежать, корабль не в том состоянии, чтобы кидаться в бой, не оглядываясь. На палубе его встретили всё ещё обалдевшими взглядами; Кид только отмахнулся. — Этот вот, — он ткнул пальцем за спину, — говорит, что тащит за собой хвостом Дозор. Не знаю, правда или нет, но давайте сниматься, всё равно закончили. Все же на местах? — На местах, капитан. Куда поплывём? — уточнил Киллер. Сквозь маску лица и глаз было не видно, но Кид и так чувствовал исходящее волнами неодобрение — Киллер Трафальгара не переносил, но никогда не говорил нормально, почему. Сдержав желание начать оправдываться перед ним, как перед мамкой: «Я не виноват, он сам пришел», Кид пожал плечами. — Давайте к любому острову пока, высадим там мудака, а дальше решим. Всё, сворачивайтесь и отплывайте, а меня не беспокоить. Если Дозор увидите — кричите. Кид дал профилактический подзатыльник мимо пробегающему юнге, махнул снова, — и вернулся в каюту. Трафальгар встретил его в одном одеяле и с бокалом вина, а судя по широким пятнам на столе и ткани, бутылку он сразу доставал не одну и проливал щедро. — Снова привет, Юстасс-я! — весело отсалютовал ему Трафальгар. — У тебя отличное вино. Сдашь поставщика? — Ага, три раза и ещё сверху, — отозвался Кид. — Кончай разводить цирк и говори, в чем дело. Погоди, ты что, пьяный уже? Ты когда успел? Трафальгар глянул на него — щёки красные, вместо зрачков по монете — и засмеялся: — Я немного выпил с утра, — он дернул рукой, и из бокала полилось на одеяло. — Возможно, немного перебрал. Кид помассировал переносицу, потом, в виде исключения, не начал орать, а просто прошел и сел в кресло напротив. — Ло, — позвал он, и Трафальгар вскинул голову. — Расскажи. Трафальгар весь как-то поскучнел, сел, подтягивая одеяло до ушей, опрокинул бокал — из золотого одеяло стремительно становилось бледно-лиловым — и уставился на Кида прямым, пусть и пьяным, взглядом. — Я убил одного из своей команды, — выдохнул он и тут же оскалился, ожидая — чего? Насмешки? В самом деле, даже он не мог думать о Киде настолько плохо. Не дождавшись, продолжил: — Полгода с нами провёл. Отличный врач, весёлый такой был, дружелюбный, мои его сразу как своего приняли. Трафальгар замолчал, потянулся за следующей бутылкой; руки у него дрожали, и вино лилось мимо бокала. Кид молча забрал у Трафальгара бокал, выкатил из-под кресла заначенную бутылку рома, и, скрутив пробку, протянул Трафальгару всю бутыль. — И что он сделал? Кого-нибудь неудачно прооперировал? Пытался с общаком сбежать? — Кид на секунду задумался, представляя, за что мог бы не выгнать пинками, а убить кого-то из своих, и завис. Ну разве что за убийство другого члена команды, но Трафальгар тогда мог бы и сразу сказать… И без того изрядно захмелевший Трафальгар сделал три крупных глотка, бахнул бутылью о столик и припечатал: — Сливал нас Дозору. Все полгода, что у нас был, всё это время — прямо с подлодки, представляешь? А сегодня ночью я об этом узнал. И убил его. Излишняя сентиментальность Трафальгару никогда не была свойственна, и теперь Кид мог лишь развести руками, не понимая, почему в целом стандартное событие вызвало у не отличавшегося эмоциональностью Трафальгара такую бурю чувств. Ну шпион, ну из Дозора, неприятно, но ведь не смертельно, тем более что об ублюдке узнали вовремя и вовремя устранили.Просто теперь внимательнее придется набирать народ в команду — вот Кид каждого своего проверяет, и пока ни разу не напоролся. — И? — уточнил он. — Произошло что-то ещё? Из-за него схватили кого-то ещё из вашей команды? Или тебя развезло просто потому, что ты убил предателя? — Нет. Нет и нет. Ты не понимаешь, — Трафальгар вытянулся на диване. Одеяло, укрывавшее его, почти целиком, скользнуло вниз, открывая длинную ногу и остро торчащую тазовую кость, обнажая грудь с на треть законченной тату. — Но ты и не поймешь, ту историю я тебе рассказывать не собираюсь. От невозможности разобраться толком, в чем дело, и от запаха пролитого вина, остро заболела голова. Кид встал, подошел к Ло и навис сверху. — Чего ты от меня хочешь? Трафальгар поднял руки вверх, к лицу Кида. — Мне очень плохо. Сделай что-нибудь, чтобы я перестал думать и сравнивать тогда и сейчас. Трахни, например. — Не то, чтобы я был против, поверь мне, — Кид ухмыльнулся. — Но это не лучший способ решать проблемы. Трафальгар улыбнулся ему в ответ. — Я уже напился и убил пятнадцать дозорных, не полегчало. Ты моё последнее средство. — Знаешь, это как-то оскорбительно, — Кид помог Трафальгару подняться на ноги и толкнул, голого и заляпанного вином, в сторону кровати. — Приходишь ко мне, пьёшь моё вино, требуешь трахнуть — и всё это без капли уважения. Ло сделал пару неуверенных, качающихся шагов, развернулся и спиной шлепнулся на покрывало, раскинул ноги — у него уже стояло. Снова протянул руки к Киду: — Так ты мне поможешь? Кид стянул с себя рубашку, швырнул в сторону. — Только помни, ты сам попросил.

***

Ло не прогадал ни разу, заявившись к Киду: только с ним получалось полностью освобождать голову от лишних мыслей — просто потому, что в одной постели с ним сознание отключалось. Всего было слишком много — слишком широкие руки, слишком острые зубы, слишком громкие чужие и собственные стоны — мысли о «не встал ли он не на ту дорожку этим убийством» не помещались в голове, пока в заднице двигались чужие пальцы, а член облегали чужие губы; когда Кид разложил его на кровати, придавив собой, и толкнулся внутрь, стало совсем хорошо. — Можно сильнее, — сказал Ло на выдохе, и ответная ухмылка Кида ему понравилась. — Будет тебе сильнее, — пообещал Кид и перевернул его на живот. Кид завёл ему руки за спину, перехватил запястья одной рукой; второй надавил на затылок, заставляя уткнуться лицом в подушку. Он двигался в четком, быстром ритме, который нравился им обоим, но это делало всё только хуже: Ло никак не мог нормально вдохнуть. От недостатка воздуха в глазах потемнело, лицу было невыносимо жарко, и когда стало совсем плохо, Кид толкнулся особенно сильно, выбивая из лёгких последний воздух. На изнанке век расцвело закатное марево, Ло подался назад, насаживаясь на член до упора, сжался, как мог, зажмурился — и кончил. Кид перестал вдавливать его в подушку секундой спустя, выскользнул из него, позволяя повалиться на кровать и повернуть наконец голову, нормально вдохнуть. Перед глазами плыли цветные круги, дыхание не восстанавливалось — Ло загнанно дышал, лёжа на боку, и не мог пошевелиться. Появись сейчас в комнате Дофламинго, мог бы брать тепленьким — нет, горячим. — Ты что, ревешь? — подозрительно уточнил Кид, укладываясь рядом и прижимаясь носом к его шее; Ло чувствовал, как тот двигает рукой, лениво додрачивая себе. — Тебе плохо? Ло сморгнул выступившие на глазах капли, хрипло уронил: — Нет. Мне охуенно. Сердце никак не переставало колотиться, тупо стучало в ушах сумасшедшей тахикардией, и полная расслабленность-обессиленность постепенно сменялась дрожью, даже в пальцах, и болью — в плечах, коленях, во лбу, которым Ло упирался в подушку. Это было то, что нужно. Из головы, наполненной завихрениями опьянения и оргазма, наконец уходили сомнения в главной цели, сглаживалось сравнение событий. У Ло всё совсем по-другому. Ло убил предателя, а не брата. Сравнивать нельзя, нельзя сомневаться, нельзя оправдывать тот поступок. — Так ты мне расскажешь, что там за история, из-за которой я не могу понять твою истерику? — хрипло выдохнул Кид ему в плечо. — А то, знаешь, как-то нечестно получается. — Не расскажу, — отозвался Ло. — Не сейчас. Может, когда-нибудь потом. — Мудак, — хмыкнул Кид и крепче прижал его к себе. — И зачем я с тобой только связался. Ло рассмеялся, чувствуя, как постепенно проясняется в голове, и, помедлив, сказал: — Спасибо. Мне помогло. — Капитан Кид спешит на помощь, — Кид зевнул, чмокнул Ло в шею и по своему обыкновению отрубился — моментально, как выключили. Ло послушал пару минут, как тот храпит, закрыл глаза и сам не заметил, как провалился в сон.