Под разными знаменами

-Если об этих встречах узнают — нам не жить. — усмехнулась Белс, глядя на растянувшегося на шкурах мужчину. Норд, одним движением, снова, притянул девушку к себе — Тогда, перед смертью, хочу, ещё немного, побыть с тобой. — Я серьёзно, Ралоф. — Не унималась имперка — Ни твои Братья, ни мой легат не оценят такого предательства. — Успокойся. Ни Гердур, ни Ход нас не сдадут. — Ралоф ещё крепче прижал к себе девушку и поцеловал в плечо. Уже много раз он обращался к сестре, с просьбой сохранить эту тайну, и каждый раз она уверяла его, что меньше всего на свете желает ему подобной смерти. Так что об этом норд не беспокоился. Вот уже год он, в каждый свой отпуск, под покровом ночи, привозит с собой имперку в форме легиона, и каждый раз умоляет Гердур не сдавать их. Ралоф улыбнулся, вспомнив «первую» встречу сестры и Бэлс. Тогда, Гердур даже не поняла, что перед ней та самая имперка, что бежала с ним из Хелгена, и почти месяц пролежала в их доме, оправляясь от тяжёлого ранения. Увидев её в имперской форме, Гердур чуть не завопила от испуга и возмущения. Ему тогда долго пришлось объяснять сестре, что Бэлс не представляет угрозы. Со временем Гердур, кажется, свыклась с этим, и строго приказала мужу и сыну держать язык за зубами и помалкивать, за что Ралоф был безгранично ей благодарен. Во всём Скайриме, это было единственное место, где он мог, без опаски, быть рядом с той, что так давно завоевала его сердце. Да, и в конце — концов, это был и его дом, и он давно пообещал самому себе, что если Талос позволит ему выжить в этой войне, то он обязательно вернётся сюда, вместе с Бэлс. Только тогда на ней будет не грязная форма легионера, а красивое подвенечное платье. Плевать ему, что она воин империи, и что не все поймут. Он влюбился в неё, окончательно и бесповоротно, ещё в пещерах под Хелгеном. Тогда она показалась ему маленькой, беззащитной девочкой, но первое впечатление быстро прошло, как только эта «девочка» одним ударом снесла голову солдату, вставшему у неё на пути. До этого Ралоф полагал, что все женщины — солдаты, априори, не в его вкусе, но эта маленькая блондинка — имперка завораживала его, каждый раз занося меч, для очередного удара, при этом, успевая, изящно откинув назад волосы мило улыбнуться ему, после каждой маленькой победы. Он ещё помнил ту ночь, что им пришлось провести в тех пещерах, греясь у небольшого костра. Поначалу они всё больше молчали, но, то ли ей стало скучно, то ли просто набралась смелости — она неожиданно выпалила — Я даже имени твоего не знаю. Парень удивлённо уставился на неё, но быстро пришёл в себя. — Ралоф. — всего-то произнёс норд и хмуро уставился в костёр, делая вид, что ему все равно. — Я Бэлс. — также неожиданно произнесла имперка, а потом добавила, то чего он никак не ожидал от нее услышать. — Спасибо, Ралоф. С этими словами она умостилась на сырой земле и в скором времени уснула, беспечно доверяя ему свою сохранность. А он, всю ночь смотрел на нее, и не понимал, что же в этой девушке заставляет его все время улыбаться. А потом ее ранили. И он никогда не забудет, как эта маленькая девочка, со рваной, кровоточащей раной, прижимая к боку окровавленную тряпку, прошла до самого выхода, и только увидев солнечный свет, слабо улыбнулась и сказала — Вот теперь можно и умирать. — Только после чего потеряла сознание. Много раз за этот год Ралоф благодарил богов за то, что позволили ей выжить, за то, что он успел вовремя донести ее до Ривервуда, и за то, что Гердур разбиралась в лечебных травах. Наверное, если б тогда она погибла, у него на руках, по дороге в Ривервуд, он никогда бы себя не простил. На восстановление ей понадобился почти месяц. Все это время Ралоф провёл дома, хотя давно уже должен был вернуться под знамёна Ульфрика, к Братьям Бури. Только когда она окончательно окрепла, и уже без помощи его или Гердур, смогла выйти из дома, он осмелился поговорить с ней. Он каждый раз улыбался, вспоминая ее фигурку, в простеньком платье, стоявшую на мосту, за Ривервудом. Ветер развивал ее волосы, и в лучах заката они приобретали розоватый оттенок. Ее босые ноги и выражение абсолютного умиротворения на ее лице. Именно такой ему хотелось ее запомнить, и именно такая она окончательно и покорила его. Он долго не решался побеспокоить ее, и стоял поодаль, не сводя с нее глаз. Через какое-то время, она сама обратила на него внимание — Ралоф? — Кажется, она была немного удивлена его присутствием. — И давно ты там стоишь? -Нет. — нерешительно соврал он, подходя ближе. — Не хотел тебя беспокоить. — Не страшно. — Бэлс улыбнулась ему. — Я просто, наконец-то, смогла дойти сюда сама. — Ты молодец. — Неуклюже похвалил он девушку, а она рассмеялась. — Сочту это за комплимент. — Бэлс все смеялась, а ему казалось, что нет ничего лучше, чем стоять тут с ней, и слушать ее смех. Но, неожиданно она прекратила веселье и серьезно посмотрела ему в глаза. — Гердур сказала, что ты должен уехать. Внутри все оборвалось. Он, и вправду, должен был вернуться на службу. — Да, завтра. — Тихо ответил Ралоф, отводя взгляд. Бэлс, как-то, тяжело вздохнула и тоже отвернулась. — И куда ты? — Сначала в Виндхельм, а там куда пошлют. — Ты возвращаешься к Буревестнику? — Служба. — Коротко ответил норд, снова поворачиваясь к девушке. — А ты? — А что я? — Переспросила имперка. — Ты можешь остаться в Ривервуде. Гердур обо всем позаботится. — Он тогда так надеялся что она согласиться. Что он сможет, хоть иногда, видеть ее. В своих мыслях он уже представлял, как вернется с войны в родной городишко, и случайно встретит ее на улице. Как она обрадуется его возвращению и, на радостях, позволит обнять ее. — Нет. — Она резко прервала его мечтания. — Я не смогу остаться. Я не просто так прибыла в Скайрим. Норд тяжело выдохнул. — Что же, это твое дело. Она тогда, как-то, очень грустно на него посмотрела, а он расценил это, как нежелание покидать Ривервуд, но у нее были дела. Где-то, в глубине души, он понимал, что это всего лишь мечты, но, так хотелось, чтобы желаемое оказалось действительным. — Я хотела тебя за все поблагодарить. Спасибо тебе, Ралоф, что не бросил умирать на дороге. Спасибо что приютил в своем доме, спасибо за все. Может, мы еще встретимся, и я верну тебе долг, на все воля Богов. — Минуту помолчав, она чуть слышно добавила — Жаль, что мы под разными знаменами. — С этими словами она легко поцеловала его в щеку и зашагала в сторону деревни. Ему понадобилась лишь секунда, что бы понять, что она из себя представляет. «Под разными знаменами» — Ты из легиона? — Выпалил он ей вслед. Бэлс резко остановилась и не оборачиваясь произнесла — Это не имеет никакого значения. Я покидаю твой дом на рассвете. — Ему показалось, что это щемило ей сердце ни чуть не меньше чем ему. В ее голосе слышались слезы. Особо не раздумывая, поддавшись некому порыву, он подошел к ней сзади и обнял за плечи. — Ты права, это не имеет никакого значения. По крайней мере сейчас. В памяти отчетливо запечатлелись ее глаза, когда она обернулась, — полные удивления и непонятной надежды. С минуту посмотрев ему в глаза, не проронив ни слова, она уткнулась лицом ему в грудь, позволив прижать себя крепче. И чем крепче он прижимал ее к себе, тем больше понимал, что отпустить уже не сможет. Ралоф еще долго упрекал себя за то, что влюбился в девушку из Имперского легиона, но ничего поделать с этим так и не смог. Она приходила к нему во снах, он не мог избавиться от ее образа днем. И, со временем, смирился. Бэлс обещала, что они еще встретятся. И все что ему оставалась — ждать этой встречи, моля Талоса о том, что бы дожить до нее. Они встретятся гораздо раньше, чем он предполагал. В руинах Корваньюнда, куда он, под предводительством Галмара и Довакина, явился в поисках Зубчатой Короны. В пылу сражения, он не заметил подкравшегося сзади легионера, а когда услышал хруст снега, то ели успел среагировать, отражая удар меча своим топором. Он не верил своим глазам, когда поднял взгляд на солдата, которого в мыслях уже отправил к праотцам. Тяжело дыша, вся в крови, из последних сил, двумя руками сжимая меч, но с улыбкой на лице, перед ним стояла та самая имперка, что так часто приходила во сне. Ей однозначно шла форма, пусть и имперская. Ее светлые волосы были запачканы кровью, на плече красовалась кровоточащая рана, дыхание сбилось и она буквально валилась с ног от усталости, но при этом не переставала улыбаться. Она узнала его. Большего ему не надо было. — Я же говорила, что мы еще встретимся, Ралоф. — Задыхаясь, но все же со смехом в голосе произнесла Бэлс. — Привет. — Все что он смог тогда сказать, а она опять рассмеялась. — Ты, вообще-то, убить меня должен, если не забыл. — Не переставая хихикать выдала имперка. Он улыбнулся, и в ответ просто опустил свой топор в снег, примирительно поднимая обе руки и ожидая ее реакции. Бэлс тяжело выдохнула и опустила меч. — Подними топор, Ралоф. — Нет. — Он улыбнулся. Ралоф не был до конца уверен в том что делает, но отступать не собирался. Либо она его сейчас убьет, либо, он добьется своего. Правда, он и сам не знал чего и добивался. Но ему показалось, что это его единственный шанс. — Подними топор, Ралоф! — Настойчиво и громко повторила Бэлс, оглядываясь по сторонам. Ралофу, однозначно, везло — вокруг были только трупы. Увидел бы кто из Братьев, как он добровольно сдается на милость легионера, его бы точно не так поняли. — Подними, этот несчастный топор, во имя твоего Талоса! — Не выдержала Бэлс и перешла на крик. — Нет. — Спокойно ответил он. — Либо убей меня, либо скажи когда я тебя снова увижу. — Либо пан, либо пропал. — Так нельзя. — Уже прошептала Бэлс. — Решай. — Мы не можем… — Значит убей. — Ралоф… — Ну же, смелее. — Для себя он уже решил, что во что бы ни стало, будет стоять на своем. — Даэдра с тобой, Ралоф. — Сдалась имперка, чем вызвала его облегченный вздох. — Роща Кин, через неделю. — с этими словами Бэлс скрылась в ближайшей арке, оставив норда тихо радоваться своей маленькой победе. Эта неделя показалась ему вечностью. Дни тянулись друг за другом до невозможности медленно, и Ралофу начало казаться, что сам Акатош оттягивает момент их встречи. Заранее выпросив у командира один день, благо их лагерь находился всего в нескольких часах пути от Рощи Кин, Ралоф, на рассвете покинул Братьев, предвкушая долгожданную встречу. Он просидел в этой таверне весь день, проклиная все и всех. К вечеру она так и не явилась. Разочаровавшись во всем мире, Ралоф решил, что ожидать ее появления уже бесполезно, и собирался, было, покинуть таверну. Неожиданно дверь открылась, впуская порыв ледяного ветра, и норд оказался лицом к лицу с блондинкой, которую весь день тщетно прождал. — Отличная погодка, у вас, тут. — Отряхивая снежинки с волос, произнесла Бэлс. — Я думал ты не придёшь. — Не обращая внимания на ее негодование сказал Ралоф, наблюдая за девушкой. — Я… — Неожиданно она запнулась на полуслове, и просто улыбнулась. Ее улыбка грела лучше всякой медовухи, и он не мог не улыбнутся в ответ. Сейчас ему казалась глупой, сложившаяся тогда ситуация: двое, стоят на пороге таверны, и глупо улыбаются друг другу. Но, тогда он был готов отдать пол Скайрима, и топор самого Ульфрика, лишь бы еще немного посмотреть на ее улыбку. Не известно сколько бы они могли еще так простоять, если б не трактирщица, возмущенная сквозняком. Ралоф практически не помнил, о чем они говорили в ту ночь. Единственное, что осталось в памяти, это ее слова о том, что она рада его видеть. За весь разговор никто из них ни словом не обмолвился о войне и о том кто какому лагерю принадлежит. Это казалось совершенно не уместно и не существенно. Ближе к рассвету Бэлс засобиралась в дорогу.- Мне пора, Ралоф. — Она печально взглянула на него. Не выдержав он просто ухватил ее за руку, не желая отпускать. — Когда я снова смогу увидеть тебя? — Не думаю что это хорошая идея. — Не все ли равно? — Но… — Бэлс. — Он, всего лишь, произнес ее имя. Тихо, почти шепотом. — Мы не можем так рисковать — Казалось она сама не верила в то, что говорила. — Я не могу тебя заставить. — Он стоял перед ней, удерживая ее руку, а она смотрела куда-то мимо него, будто обдумывая все «за» и «против». Выдержав паузу Ралоф продолжил. — Через два месяца я буду в Ривервуде, пробуду там три дня. — После этих слов он отпустил ее руку и первым покинул таверну. Вернувшись в родной Ривервуд он и не надеялся найти ее там. Тем более, что ее там и не было. Какого же было его удивление, когда Дельфина, хозяйка таверны, вручила ему некую записку. Еще больше Ралоф удивился обнаружив на той записке имя Бэлс. Девушка была тут всего двумя днями ранее, но не смогла задержаться. Уже один тот факт, что она не просто растворилась в снегах Скайрима, а помнила о назначенной встрече, несказанно грел норду душу. По сей день он хранил ту записку, подарившею ему тогда, пусть крохотную, но надежду. Они встретились через долгих три месяца, на том самом мосту, за деревней. Долго молчали и смотрели друг на друга, пока не послав все в Обливион, Ралоф не притянул имперку к себе и не поцеловал. Как же он мечтал об этом, холодными ночами в фортах и лагерях. Аккуратно, словно фарфоровую куклу, он прижимал ее к себе и целовал, боясь вновь проснуться. Теперь ему сам Дагон казался не страшен, что уж говорить о кучке имперцев. Теперь можно было и умереть спокойно, вспоминая тот момент, с осознанием того, что он получил желаемое. Тем более, что Бэлс отвечала ему. Ралоф еще помнил как снова привел ее в свой дом, как ошарашено смотрела сестра, и как смущенно смотрела в пол Бэлс. Но, ему было все равно, и на домашних и на протесты имперки, и на ее заверения, что их никогда не поймут. Он больше не сможет жить без нее, и никакая сила не помешает ему видеться с ней. А что может быть безопаснее собственного дома? Со временем их встречи стали регулярными. Гердур больше ничего не говорила и он беспрепятственно приводил легионерку в свой дом, мечтая, что рано или поздно, она останется на совсем. А потом был Вайтран. Они почти с оркестром вошли в город, под предводительством Галмара и Драконорожденной. Норд, на то и норд, чтоб упиваться эйфорией битвы, наслаждаться ей. Ощущение это быстро испарилось, как только Ралоф увидел топор Галмара, занесенный над девчонкой, в имперской форме, с белокурыми волосами и окровавленным лицом. Она ввязалась в бой с Галмаром, и проиграла его. Перед глазами еще долго стояло ее лицо. В нем не было ни капли страха или смирения, наоборот — она смотрела в лицо своей смерти с вызовом, и некой насмешкой. Он знал, понимал, что рано или поздно они встретятся на поле боя, но никогда не задумывался над тем, чем это может обернутся. Если ему повезло в Корваньюнде, это не значило что так же повезет и дальше. Ралоф тогда не совсем понимал что ему делать. Она, как не крути, была солдатом легиона и кинься он защищать ее — погиб бы вместе с ней. А разве оно того не стоило? Спасение пришло от куда не ждали, в лице Драконорожденной. — Галмар, Ралоф! — окликнула она — Это всего лишь девчонка, на это нет времени, оставь ее. — Женщина указывала в сторону Драконьего Предела. Мир снова обрел краски, когда Галмар опустил свой топор, и не удостоив Бэлс даже взгляда, отправился вслед за Довакином, окликая по пути и его. Помедлив немного, чтоб убедиться что с ней все хорошо, Ралоф последовал за командиром, по пути вознося хвалу той женщине, что стала спасителем не только всея Скайрима, но и его лично. На назначенную встречу, через неделю, она не явилась. Ралоф метался из угла в угол, теряясь в догадках — то ли она залечивала раны, то ли больше не желала его видеть. Уходя из деревни он оставил ей записку в таверне, надеясь, что рано или поздно, Бэлс появится. И она появилась, но не в Ривервуде, а там где он меньше всего ожидал ее увидеть — в самом Виндхельме. Вот уже месяц как его отряд нежился в столице Истмарка, в дворцовых казармах. По сравнению с лагерными спальниками, и продуваемыми всеми ветрами фортами — это были хоромы. Вот уже месяц они ждали нового приказа, но его не поступало — Довакин затеяла перемирие. Расслабившись окончательно, Ралоф и его товарищи упивались медом в «Пчеле и Жале» и иногда, от нечего делать, ввязываясь в кабацкие драки. Он всеми силами старался не вспоминать о Бэлс, топя отчаяние и страх неизвестности на дне кружки доброй медовухи. Слишком долго от нее не было вестей, и все чаще он думал о том, что она не пережила тот день. И это было гораздо страшнее чем-то, что возможно она просто не желала его видеть. В тот вечер ничего не изменилось. Они с товарищами, как и все время пребывания в городе, сидели в таверне. — Слава Братьям бури! — Крикнул кто-то из завсегдатаев таверны, чем вызвал бурный восторг его товарищей. И лишь Ралоф остался безучастным, молча смотря в никуда. — Ты разве не с нами, командир? — Обратился к нему кто-то из друзей. — Настроение не то. — Парировал Ралоф, вставая из-за стола. — Надоело сидеть без дела. Пойду пройдусь. — Ему и правда давно наскучило это перемирие. Он рвался в бой, надеясь, что хоть там сможет отвлечься. Спустившись вниз он, неожиданно, столкнулся с Нильсом, повар тут же вскинул ладоши и заулыбался. — А я вас и ищу. — Это зачем? — Удивился норд. — Хозяйка просила передать командиру, что его ждут. Просила проводить вас. — Кто ждет? — Недоумевал Ралоф. Он совершенно не представлял кому, в этом городе, он мог понадобиться. — Мне не ведомо. — Отвечал повар. — Велено провести командира до комнаты, всего-то. — Ладно, веди уже. Она сидела на кровати, закутанная в дорожный плащ, и с опущенным на лицо капюшоном. Но, ничто не могло помешать ему узнать девушку. Бэлс поднялась ему на встречу, но как только он протянул руку к капюшону, скрывающему ее лицо, она, тут же, сделала шаг назад. Недоумевая, Ралоф молча уставился на имперку. В тот момент он решил, что она тут лишь для того, чтоб сказать, что больше не желает его видеть. В момент радость встречи сменилась щемящей тоской. — Я решил что больше не увижу тебя. — Наконец — то осмелел парень. Бэлс молчала, и он продолжил — Если ты скажешь, что больше не придешь — я пойму. Девушка резко повернулась к нему. Он не мог видеть ее лица и не понимал ее намерений. — Я думала это ты больше не захочешь меня видеть. — Заговорила имперка. Ее голос звучал непривычно хрипло, но все же, это был тот же, самый родной, с легким акцентом жителей Анвила, голос, который так грел его нордскую душу. Ралоф не понимал чем, дал ей повод так думать, и вопросительно посмотрел на нее. — Что? — Все что пришло ему в голову. — Я видела тебя в Вайтране. Видела с каким запалом ты сражался за свою идею, за свою землю. — Начала девушка. — Я тут чужая. Я враг на твоей земле. Твой дом — снега и горы, мой — море и степи. Рано или поздно ты бы и сам это понял. — Бэлс горько вздохнула. — Ты проехала через весь Скайрим, что бы сказать это? — Ралоф не верил в это. Было еще что-то. — Я решила, что у меня еще есть последняя возможность увидеть тебя. Он совершенно не понимал ее намерений. Она проделала весь этот путь, от Солитьюда да Виндхельма, что бы увидеть его в последний раз? Она приехала в самое сердце Бури, рискуя жизнью, чтобы попрощаться? — Послушай, я не привык к высоким речам, скажи прямо чего хочешь. Она шумно втянула воздух. — Я хочу знать, что при следующей нашей встрече, на поле боя, ты не станешь погибать из-за солдата врага. — О чем ты? — Не глупи! — Не выдержала девушка. — Я видела как ты собирался, из-за меня, под топор командира. Я не хочу чтоб из-за того, что я где-то стратила, ты предавал свою страну, свою идею и своих вождей. Чего я у тебя никогда не попрошу, так это предательства. Я того не стою. Умри за Скайрим, но не за меня. — Последнюю фразу она произнесла почти шепотом. Ралоф пораженно смотрел на нее, и не верил собственным ушам. Она просила его о невозможном. Она просила его, в случае чего, жить без нее. Просила не предавать своих Братьев, и тем самым лишиться самого дорого, что у него было. Он не мог пообещать ей этого. Уже давно он решил, что не хочет жить в мире, где нет ее, и не расценивал смерть за любимую женщину как предательство. Он был уверен, что в этом его поддержал бы и сам Ульфрик. — Ты называешь мою любовь предательством? — Тихо спросил норд, не сводя с нее глаз. — Я не... — Она запнулась. — Я не об этом. — Тогда как тебя понимать? Ты просишь меня об этом, но можешь ли ты пообещать мне то же самое? А сможешь ли ты, при необходимости, убить меня, сама? Сможешь ли ты, не предав свой легион и своего императора, поднять оружие против меня? — Он, как всегда, решил, что: либо он переубедит ее сейчас, либо потеряет навсегда. — Я, нет! — Я...я не... — В ее голосе слышались слезы. Но, он не собирался утешать ее. Или она поймет что не будет невозможного, или все это закончится тут и сейчас. И вдруг ее голос зазвучал твердо и уверенно. — Нет, не смогу. Но, я не хочу, чтоб ты сложил голову из-за меня. Как, по-твоему, я с этим буду жить? — Могу задать тебе тот же вопрос. — Тогда нам лучше больше не встречаться. — Возможно. Но, ты уже тут. И если думаешь, что я так просто тебя отпущу, то ты грубо ошиблась. — А я и не собиралась уходить. Все что ему оставалось, это сгрести девушку в охапку, целовать и говорить о том, что он не сможет без нее жить. А она отвечала на его поцелуи и говорила, что любит. И оба понимали, что выполнить эту договоренность они не смогут. Уже утром Ралоф упросил Галмара отпустить его в Ривервуд, до конца перемирия. Бэлс ждала его за стенами города, с лошадьми. Она снова была рядом, о большем он уже и не мечтал. Они пробыли в Ривервуде около двух недель, наслаждаясь выпавшим шансом побыть вместе. Она так и не смогла уйти на совсем. Их встречи продолжались, и Ралофу казалось, что каждый раз, она забирала с собой часть его души, и возвращала при следующей встрече. Никогда больше Бэлс не говорила о том, что они не могут видеться или о том, что она-враг. Ралоф списал это на то, что девушка все же смирилась с тем, что полюбила Брата Бури. А он, в свою очередь, с тем, что готов свернуть горы ради любви имперки, в форме Легиона.