Hanahaki

Боль. Жгучая, режущая боль в горле. От неё хочется ногтями раздирать кожу, плевать на артерии и вообще на любую опасность - больно. Слишком. Невыносимо. И такое каждый раз, когда думаешь об одном определённом человеке. Hanahaki. Звучит, как приговор. Как что-то неизбежное. Откуда вообще это слово появилось? Кажется, Hana - цветы. И цветы, вроде бы, красивы сами по себе, но никак не тогда, когда они выкашливаются с кровью и кусками легких. Казалось бы, выход прост, просто не думать о том самом человеке из-за которого это происходит, но, увы и ах, это намного сложнее. Этот человеком слишком важен, слишком дорог. Благодаря нему один юноша смог увидеть цвета в этом жестоком и ужасном мире. Вспоминая тот роковой момент, ощущается острая боль в груди, а далее кашель и снова цветы. И так каждый раз. Как по кругу - кашель, цветы, кашель, цветы. Эти воспоминания одновременно греют душу и убивают. Но четче всего Рюноске помнил именно тот момент, когда он украдкой коснулся до еще незнакомого человека, и все вокруг резко расцвело, приобретая другие цвета, кроме черного, белого и серого. Это было так захватывающе, так красиво и непривычно. Юноша стоял, смотрел по сторонам, затаив дыхание, а после спросил: - Вы тоже видите это? - голос Акутагавы был тихим, а вопрос звучал боязливо и неуверенно. Но ответа не последовало, а взгляд спасителя устремился куда-то в землю, будто он знал о чем идет речь, но не мог сказать по каким-то личным причинам. И снова удушливый приступ кашля и несколько цветков, вперемешку с кровью, падают на ладонь. Это ужасная боль, будто кто-то обвязал легкие веревкой и пытается вытащить их через рот, делая это, кстати, очень неосторожно. Hanahaki. Казалось бы, такая болезнь не может существовать в принципе. Акутагава так же думал, пока это не случилось с ним. Да уж. Все так думают, пока это не случается с ними. Говорят, что эта болезнь появляется у тех, чья любовь не была разделена, кто был отвергнут. Когда же это началось у юноши? Как раз после того, как он признался наставнику в своих чувствах. Рюноске долго боялся это сказать, боялся, что будет отвергнут, но в один день все же рискнул. И что же он получил в результате? Правильно, отказ, разбитое сердце и странную болезнь, которая не поддается никаким логическим объяснениям. Акутагава никогда не отличался эмоциональностью, точнее, эмоции вообще были ему чужды. Из-за этого людям сложно определять когда был искренним, а когда нет, кроме, естественно, Осаму. Он, пожалуй, лучше всех знал юношу, а так же знал о его чувствах. Это было видно по его поступкам, да и какие там поступки - по одному взгляду. Но, увы, Дазай не чувствовал к своему ученику чего-то подобного, но, не желая ранить его, всячески избегал этой темы и даже намека на нее. Избегал, пока Рюноске прямо не признался. Брюнет не стал увиливать от ответа, потому что знал, что слова давались ему с трудом. - Помнишь, ты спросил, когда я тебя подобрал: "Вы тоже видите это?" Я не видел ничего необычного. Мир был лишен для меня красок тогда и остается лишен их сейчас, да и вряд ли когда-то приобретет вновь. Эти слова наставника настолько оставили след в сознании юноши, что он вспоминал их даже во сне. Вспоминал и видел, как Дазай после сказанного уходит с опущенной головой, а сам Рюноске обессилено падал на колени и плакал, но последнее было лишь во сне. В реальности же он в любой ситуации сохранял самообладание и не позволял виднеться и одной жалкой слезинке. После этого случая Осаму никто не видел дня три. Не было никаких известий о его местоположении или о том, что с ним случилось. Только лишь на четвертый день выяснилось, что он находятся в больнице после очередной неудавшийся попытки суицида. Брюнет отправился едва ли не в самый конец города, где, забравшись на крышу высокого здания, спрыгнул. И он действительно едва не умер. Если бы госпитализировали его на минуту позже, то сейчас бы он лежал не в больнице, а в земле, и все стояли бы над его могилой, оплакивая. Если бы, это, конечно, было кому делать. Он уже давно потерял практически всё самое дорогое. Эти три дня были особенно мучительны для Рюноске. Он действительно переживал за наставника, пытался его найти и даже звонил во все больницы, кроме одной. О ней юноша даже не слышал, поэтому догадаться, что брюнет был там, естественно, не мог. За это время все мусорные корзины наполнились цветами, залитыми кровью. Он уже устал выносить целые букеты, отчетливо пахнущие железом, на улицу. Постельное белье менять особого смысла не было, ибо на утро она все равно была в цветах и крови. Акутагава искренне не понимал, что с ним происходило и что делать он тоже не знал. Было ясно одно: простыми таблетками и сиропами тут не отделаешься. Боль была просто невыносимой. На шее юноши даже виднелись царапины. Он практически не спал. Как позже выяснилось, эта болезнь называется "hanahaki" и возникает у тех, чья любовь была не взаимна. Наступает четвертый день с момента признания и тут до Рюноске доходит весточка, что Осаму жив, а так же адрес больницы, в которой он сейчас. Отложив все дела, наплевав свою общую усталость, юноша отправляется в указанное место. Заходя в палату с цветами и фруктами, впервые в жизни едва ли не плача, Акутагава видит, что наставник забинтован в несколько раз больше обычного и что у него сломаны обе ноги и рука. Положив букет и пакет на тумбочку рядом с кроватью, он подходит к наставнику и, не сдержавшись, но как можно осторожнее, обнимает его, едва касаясь. Но Осаму никак не реагирует на приход ученика. Он думает о том, что снова доставил людям проблем, в том числе и Акутагаве. Было бы намного проще, если бы брюнет наконец-то умер, но, увы - не суждено. Дазай уже хотел было попросить отпустить его наконец-то, но посетитель это делает сам и, извинившись, удаляется в ванную комнату, откуда вскоре слышен кашель. Рюноске снова царапает горло, едва ли не крича от боли, что вызвана цветами, которые откашливаются вместе с кровью и совсем крошечными кусочками легких. Он обессилено падает на колени, роняя цветы на пол, отчего поверхность под цветами моментально становится алой. Юноша снова чувствует свою ненужность, а так же то, что он никогда не получит взаимности, что он обречен быть отвергнутым и жить с этой проклятой болезнью, которая точно убьет его быстрее, чем вообще хоть что-то в этом треклятом мире. Выбросив цветы в урну, вытерев с пола кровь и приведя себя в порядок, Акутагава возвращается к наставнику и садится напротив его кровати. - Простите, Дазай-сан, это все моя вина, если бы... - Оставь свои извинения при себе. Я не хочу ничего подобного слышать, - перебив ученика, сказал Осаму, одарив холодным взглядом, - Уходи. Слова наставника, впрочем как и всегда, были словно ножом по сердцу, от чего Рюноске невольно закусил губу. Он не хотел, чтобы на него злился такой дорогой и нужный человек, поэтому, следуя приказу, молча ушел. А душу скребли тысячи кошек своими острыми когтями. После этого дня Акутагава не мог попасть в палату ни под каким предлогом. Врачи каждый раз выставляли его за дверь, и ни один из подарков так и не дошел до Осаму. Осаму Дазай - поистине ужасный и жестокий человек. Но даже несмотря на это, на физическую и душевную боль, что он доставлял своему ученику, тот продолжал его любить. Он был как преданный пес. Даже когда Дазай после выписки стал приводить домой девушек и спать с ними. Даже когда приходил настолько пьяным, что избивал ученика. Рюноске продолжал его любить. Любить и страдать от hanahaki, хотя начал привыкать к этой адской боли. В один из, казалось бы, обычных дней, Дазай спросил: - За что можно любить такого ужасного человека, как я? Как твои чувства могут быть настолько крепкими? - Потому что благодаря вам я увидел мир в красках. Я почувствовал себя действительно живым. Знаю, что вы не чувствуете ничего подобного по отношению ко мне, но... - Ода Сакуноске, - перебил Осаму ученика, - Умер незадолго до нашей встречи. До его смерти и я видел мир в красках. Мне так же казалось, что жизнь имеет хоть какой-то смысл, но... Теперь мир для меня стал навечно черно-белым. Ты не сможешь это понять, пока я не умру, - голос брюнета был спокоен, как обычно, а его взгляд пустым и безжизненным, будто тогда вместе с человеком умерла и душа другого. - Тогда, если мой мир снова станет черно-белым, то это сигнал о вашей смерти, верно, Дазай-сан? - Именно так. Поэтому, чтобы тебе было проще пережить потерю - откажись от своей любви ко мне как можно скорее. Еще спасибо скажешь. Не дожидаясь ответа от ученика, Осаму взял того за запястье и резко потянул на себя, другой рукой приобнимая за талию. Он ничего не ответил на удивленный и непонимающий взгляд юноши. Наклонившись, Дазай слегка коснулся губ Акутагавы своими. Он как никто другой понимал то, как тяжело приходится второму, ведь брюнет сам некогда страдал от hanahaki, хотя, Осаму до сих пор периодически просыпается от приступа кашля, что разрывает грудную клетку и горло, а наутро выбрасывает цветы в мусорную корзину. - А теперь забудь обо мне, Акутагава, пожалуйста, - отпустив ученика, сказал Дазай. На его лице была грустная улыбка. Он не хотел уходить, но это было вынужденной мерой. На утро следующего дня Акутагава начал видеть всё в уже знакомых, черно-белых, тонах.