***
Очередным утром, которое не предвещало беды, сероглазый к своему удивлению проснулся достаточно поздно. Собрание, на которое Мико пригласила всех важных, на ее взгляд, гвардейцев, уже подходило к концу, поэтому смысла идти он не видел. Весь день в его распоряжении — да, сегодня он решил забыть, что является начальником гвардии и его ждет куча рутинной работы, и насладиться компанией своей ненаглядной. Глубокий чувственный вдох, и его легкие снова наполнил излюбленный аромат цветов. Аромат Его цветов. Предаваясь грезам, он вновь плюхнулся головой на подушку, окончательно поставив все точки над i. Парень лежал, разглядывая потолок, думая о чем-то своем, таком родном и сокровенном. Но неприятное, настораживающее чувство не давало ему покоя, хотя он так умело пытался его игнорировать. Было то предчувствием или обычной игрой воображения, которое устало от до тошноты ванильных воздыханий своего хозяина, он не знал, но это последнее, что волновало его в тот момент. Как глупо. Три легких удара в дверь вернули вампира в чувство. В одно мгновенье он оказался подле входа в свою обитель, но не торопился открывать. Он знал, он чувствовал, что по ту сторону деревянной преграды стоит Она. «Зачем она пришла?», «Почему так внезапно?», «Что-то случилось?», «Это на нее безумно не похоже…» — крутилось нескончаемым вихрем в его голове. А ведь действительно, за все эти месяцы девушка ни разу не зашла к нему, не постучалась в кипарисовую дверь, да она даже не задерживалась напротив нее, лишь спешно пробегая мимо. Еще три легкий удара, и он не удержался — открыл. Но стоило ему надавить на ручку, как сильная волна родного запаха накрыла его с головой, топя в сладостном аромате, а он среди этой пелены наслаждения видел лишь два встревоженных аметиста, которые из последних сил и позволяли ему держать себя под контролем. — Не пригласишь внутрь? — слегка дрогнув, ласковый голос эхом отозвался в его заостренных ушах. — Ах, да, — смутился парень. — По правде говоря, не ожидал тебя здесь увидеть. В Штабе что-то случилось? Какое-то время шатенка молчала, потупив глаза в пол. Она нервно сглатывала слюну, которую так обильно выделял ее организм, и пыталась придумать в одурманенной безумной идеей голове, с чего начать разговор. Но это все не прошло и мимо хозяина комнаты: он с неким упоением наблюдал за этим робким, беззащитным человеческим ребенком. Именно такой она казалось ему сейчас. — Знаешь, — едва слышно начала Гардин, зная, что ему достаточно и этого шепота. Она знала это, знала, но все равно пыталась говорить громче. — Невра, ты не представляешь, как я ненавижу тебя. Ненавижу твою самовлюбленность, эгоистичность, назойливость. Ненавижу эту излишнюю самоуверенность в тебе. Ненавижу, когда ты флиртуешь со мной, как со всеми. Ненавижу, что воспринимаешь в качестве очередной игрушки, что ищешь и ищешь встречи, хотя спишь в Штабе с каждой второй. Ненавижу… Холодные, но столь обжигающие губы вампира прервали девушку, даря ей выстраданный, но невероятно прекрасный поцелуй, ведь он понял… Он понял, что все это время ошибался и вел себя как полный придурок, не замечая ее чувств, мучая их обоих. «И правда, нечего тянуться за сочной вишней, что висит высоко, когда такая же находится рядом и ждет, что поймут и ее вкус». Эта была единственная мысль, пронесшаяся в его голове, прежде, чем он окунулся в омут, теряя над собой самообладание, превращаясь в безвольное животное. А он ведь и правда в тот момент полностью потерял себя, с каждой минутной все больше и больше продолжая растворяться в девушке. Да, запах лаванды дурманил голову, стоны, что срывались с дрожащих губ ласкали вампирский слух, а ногти, оставлявшие немного болезненные отметины на спине, лишь разогревали в нем азарт. Скрестив свои тонкие ножки в витиеватое нечто за спиной темноволосого, девчушка сильнее прижалась к нему, обжигая своим прерывистым дыханием бледную кожу. В разряженном до предела воздухе им становилось труднее дышать, но вряд ли это кого-то смущало, ведь два тела наконец-то слились воедино после долгих поисков, мучительных испытаний и глупых ошибок.***
Беззаботно прогуливаясь по Главному Штабу, Невра с довольной улыбкой на лице вспоминал произошедшее утром. Яркими вспышками, сочными маслянистыми картинами всплывали моменты их бурного времяпрепровождения. Ах, счастливее его в тот момент не было никого во всей Элдарии. К тому же, этот чарующий, успокаивающий аромат чувствовался теперь еще отчетливее — да, и его одежда пропахла лавандой. Вампир знал, что никто уже не в силах испортить его настроение, а он в свою очередь постарается заразить счастьем, переполнявшим его, каждого. Правда, его смущало одно обстоятельство — коридоры были несвойственно им пусты, а большинство комнат заперто. После очередного поворота коридора на парня налетела встревоженная молодая вампирша. Ее салатовые глаза были насквозь пропитаны ненавистью к объекту столкновения. В тот момент противно-тревожное чувство, беспокоившее темноволосого с самого пробуждения, проявляло себя все сильнее. — После всего что было… Испытывая такие чувства… — задыхаясь после достаточно длительной пробежки, пыталась говорить девушка. Маленькие кулачки сами собой сжались до побелевших костяшек. Да, она как никогда зла на него, во многом просто не понимая его действий. — Как ты мог отпустить ее? Это же… это же прямая и чудовищная дорога к смерти. Эта новость ядовитым клинком ударила прямо в грудь, разрывая ее на тысячу мелких осколков. То, что подобно паразиту разрасталось все утро у него внутри, наконец-то сделало последний шаг, нанеся прощальный удар. Юноша уже ничего не слышал и не видел. Глухим эхом до его сознания доносились последние слова Каренн, пока девушка не отстала от него, а он окончательно не скрылся в лесу. Вампир бежал, не чувствуя под ногами землю, лишь ощущая кровоточащие царапины, что оставляли назойливые ветки. Утонченное обоняние вампира позволило ему уловить легкий запах крови, что витал в воздухе, и чем дальше он проходил вглубь, тем сильнее он чувствовал ее и яснее понимал, кому она принадлежит. Яркий свет ослепил парня, вынудив остановиться и прикрыть лицо рукой. Да, те последние, счастливые мгновения его окружала кромешная тьма. Тьма, что дала небольшую отсрочку, прежде чем он увидел Её бледное окровавленное тело, окруженное товарищами. Невра никогда не чувствовал холода — вампирам это не свойственно — еще одна бессмысленная, по его словам, привилегия, но тогда он чувствовал, как его пробирало до костей, как конечности наливались свинцом, а душащий ком не позволял сделать нормальной вдох, что уж говорить о словах, которые встали, плененные этим комом, поперек горла. Единственное, что придавало ему сил идти — успокаивающий любимый запах. Запах лаванды. Его никто не замечал, и он не замечал никого. Медленно плетясь, из последних сил поднимая до боли тяжелые ватные ноги, сероглазый не сводил глаз с ее силуэта. Он слышал, как замедляется биение ее сердца, слышал, как она плачет, слышал, как, превозмогая боль, шепчет Его имя. Да, Гардин знала, что он здесь, что идет попрощаться с ней, и ей так хотелось подарить ему последние объятия и последние слова. Взяв холодное тело девушки в руки, Невра последний раз заглянул в сиреневые, точно Их цветы, глаза любимой. Три дорогих слова, что девушка шептала ему все утро, она произнесла последний раз и уснула. Уснула вечным сном из-за глупой ошибки, случившейся по вине горного цветка. Цветка, что подарил им обоим смысл жизни и также его разрушил.