***
Измайлов его бесит. Хотя, нет. Бесит — это не то слово. Вернее сказать, одно из них. Синонимов к слову «ненависть» больше, чем нужно. Яковлев на досуге листал словарь (и толковый, и синонимов), проверял, вычитывал и выписывал нужное. Психолог говорит, что это поможет успокоиться, но что эта дамочка, диплом которой был куплен в метро, понимает. Только и твердит о проецировании одного объекта на другой, скрытой гомосексуальности — упаси, Боже! — и просит «быть спокойнее». Яковлев Измайлова не переваривает на дух, не выносит одного только блеска нахальных синих глаз. Наверное, у него сдвиг по фазе, непереносимость или аллергия на Рублевских пижонов. Такое иногда бывает, по молодости. — Да ладно тебе, Володь, чего ты? — Гриша примирительно поднимает руки вверх и скалится так, что хочется дать ему по морде. Врезать с размаху, проехаться прикладом пистолета по лицу, сломать к хренам и без того переломанный нос и выдохнуть, наконец, спокойно. — Мы же притон накрыли? Накрыли! Все живы, здоровы… Ну, подпалили квартиру случайно, и что? С кем не бывает. Психологи советуют считать до десяти, чтобы успокоиться. Владимир придумывает три способа (плюс ещё штук двадцать с прошлого раза) прикончить Измайлова и только тогда может выдавить из себя лишнее слово. — Какой я тебе Володя, нахуй? — скрипит зубами мужчина и щурится. — Уйди, демон, уйди от греха подальше! — А отчёт? — парень машет перед собой листом размером А4. — Мы с Мухичем… — В задницу его себе затолкай, дьявол! — подполковник вскакивает, бьёт ладонями по письменному столу и борется с желанием выудить из кобуры пистолет. При желании избавиться от человека можно легко и играючи: выстрелить, дождаться ночи, распихать расчлененное тело по пакетам и всё. Или ванную кислоты набрать… Ну, кто на начальника отдела подумает, честное слово. — Лучше я тут оставлю, — Гриша кладёт отчёт на край стола и быстро ретируется. — Не скучай, целую! — Мину поцелуй, идиота кусок!***
У Гриши дурацкое чувство юмора. Он сам, конечно, этого не признаёт, но и ничего против не говорит. Смекает, наматывает на ус и мысленно помечает «разыграть жёстокого критика». Просто вот такой вот Гриша: странный, смешной, «свой в доску» мужик. Немного злопамятный, правда, но кто тут без изъянов? Грешка, так сказать, за пазухой. А ещё, Измайлов немного псих. Псих, потому что не ебёт его мнение долбанного общества, потому что имел он в рот «борзых нагибателей». А ещё, быть может, из-за того, что у него стоит на собственного начальника. Стоит так, как ни на одну бабу не стояло: ни на Алёну, ни на Кристину, ни на ту же Лилю. — Измайлов, сука, беги! От одного рычащего «Измайлов» у Гриши всё внутри переворачивается, стягивает тугим комком где-то в солнечном сплетении и тянет вниз. Он думает, что имя из уст подполковника звучало бы… ох, Григорий Александрович только на одни фантазии дрочить может! Ему ведь нравится Володя не внешне, а харизмой! — Дьявол явил свой лик, — Яковлев крестится на показ, выуживая из ящика письменного стола деревянный крест. — Сгинь, нечисть! Грише нравится чувство юмора начальника, его лояльное отношение к розыгрышам и постоянное покровительство. Что бы Володя не говорил, но задницу Измайлова спасает на регулярной основе, будто дышит к ней, этой самой заднице, неровно. И прикроет, и в рапорте соврёт… — Володь, не кипишуй. — Я тебе ствол в глотку затолкаю, падла. А капитан что? А капитан и на ствол согласен. В глотку-то…***
— А ты сделаешь тату с моим лицом на своей руке, — предлагает Гриша и смотрит. Смотрит, смотрит, смотрит-смотрит! Долбанный демон из преисподней, глаза — синее море. И не отвести, и не спрятаться. Владимир соглашается. Он на любую дебильную авантюру согласен. Поймать грабителя? Херня. Проспорить дьяволу? О, только не это! — Согласен, но… Каждый будто стремится заполнить пространство собой: воспоминаниями, розыгрышами и шуточными угрозами. Гриша метит Володю ненавистью, яростью и жгучей неприязнью. Он знает: рано или поздно Яковлев сорвётся, вцепится пацану в глотку и не отстанет. Рано или поздно…***
Наверное, Гриша переходит границу, когда похищает жену подполковника. Ну, как похищает? Скорее без предупреждения забирает ту, оплачивает спа-процедуры и наблюдает, восседая из засады. Шутка выходит не смешной, как, впрочем, и всегда. Но в этот раз Володя не просто взбешён — он на грани. Подполковник достаёт служебный пистолет и стреляет. Меткости у шефа — хоть отбавляй, снайперы бы позадовидовали! — Да розыгрыш, это был розыгрыш! — Измайлов прячется за стеной, не смея высунуть и носа. В отделении тихо, как в могиле. И сравнение получается не очень-то и радостным. — Володь, прекращай! Убьёшь же нахрен, что потом делать будешь?! — Радоваться, сатана, радоваться жизни! Ещё одна пуля скользит неподалёку, и Измайлов сглатывает, довольно скалясь. Он — это чёртов адреналиновый маньяк. И вся эта ментовская — простите, полицейская! — херня ему больше, чем по вкусу. — Ты же знаешь, что с ментами за решеткой делают! Володя, брось пистолет! Давай трахнемся и разойдёмся, а? — хрипло предлагает капитан, но кто его слушает. — Об стену трахнись, придурок!***
Когда Гриша кончает, он впервые представляет Володю. Вот так вот, чисто ради интереса. Оргазм получается феноменальным! И «первая бесплатная доза» автоматически переходит в жизненно-необходимую привычку. Знаете, как дышать. — Знаешь, что я подумал? — хрипло спрашивает Измайлов и прижимает пистолет к груди, не спуская пальцев с курка. Мало ли. — Брось это дело, Измайлов, — думать. Это не твоё. — Володь, ты только что пошутил? Да ладно, Володь! Ущипните меня кто-нибудь. У подполковника редко случаются «полевые вылазки», но когда они, всё же, случаются, то обычно задание пахнет гарью и полным пиздецом. А ещё, кому-то звёзды с погон срезать могут, если что «не так». — Закрой рот. Гриша улыбается.