Oathbound

В команде Гастера появился новый монстр. Это, на самом деле, довольно важно само по себе. В конце концов, Гастер — Королевский Ученый, всю свою жизнь подтверждающий своё положение, имеющий полномочия и престиж, и работать непосредственно под его руководством — гарантированно лучше всего того, что предлагает Подземелье. Он не делает объявления о приеме на работу, не рассылает список вакансий в АндерНет, даже не просит многосвязных знакомых призывать монстров подавать заявления. Гастер предлагает свое попечительство при личной встрече, столь тщательно беседует с каждым работником. Монстр, к которому он обращается, достаточно удачлив, раз смог привлечь его внимание. Место в его команде не что иное, как благословение, и определенно не подарок, к которому относятся с легкомыслием. Это делает нового ученого еще большей аномалией. Санс без предупреждения объявился в дверях его лаборатории, отказываясь уходить, пока не встретится с Королевским Ученым. Такое поведение просто немыслимо. Вся территория усиленно охранялась; хорошо обученные монстры, камеры и новейшие технологии, разработанные подразделениями под его руководством, следили за порядком. Гастер на редкость нахмурил взгляд из-за сильного недовольства, когда этот вопрос был доведен до его сведения нервным стражником. Он был занятым монстром — вопросы безопасности могут решаться и без его ведомства. Однако, он также был любопытным от природы, и ему захотелось узнать, как маленькому монстру с камер наблюдения удалось найти в себе силы потревожить его. Он призвал монстра идти прямиком в его главный офис. Когда Санс прибыл, Гастер ожидал самодовольного, высокомерного монстра с огромным самомнением. Это было бы ожидаемо, учитывая, что он вообще смог сюда пробраться. Чего еще он мог ожидать, он рассуждал, когда эта мелочь требовала встречи, невзирая на незаконное проникновение на закрытую территорию. Его удивление было сложно скрыть, когда вместо этого он увидел растрепанного монстра с четкой уверенностью в своих намерениях, но не успевшего скрыть искру отчаянья в глазах от проницательного взгляда ученого. Он был заинтригован. — Так зачем вы здесь? — спросил Гастер, сразу переходя к делу. Санс совсем не казался пораженным его прямолинейностью. Он просто высвободился от хватки стражника, сопровождающего его, и встал перед столом, выпрямившись и сжав кулаки по бокам. Его зрачки свирепо засверкали, когда он встретился взглядом с Гастером. — Работа. — ответил он четким и спокойным голосом. Он оглядывал маленького монстра, демонстративно задерживаясь на его помятом внешнем виде. Скелет был одет в грязные, порванные вещи; под чересчур большие ботинки были надеты разнопарные носки. На удивление, его шнурки были завязаны, но это не рассеивало общего впечатления о его неряшливости. Санс был в безобразном состоянии. По всей видимости, он бездомный. Гастер откинулся на спинку мягкого кожаного кресла, сплетая пальцы вместе над своим полированным столом. — Что заставило вас думать, что вы в состоянии внести хоть какой-то достойный вклад в моё исследование? Санс взял длительную паузу, глядя на него со стальной уверенностью. Очаровательное выражение лица заставило ученого перестать волноваться о грязной одежде. Гастер бессознательно приблизился, чтобы разглядеть его получше. Санс держал голос ровным. — Я могу помочь вам с Ядром. Он попал в цель. Гастер практически вскочил со своего места, немедленно входя в состояние повышенной готовности. Ему потребовалось мгновенье, чтобы понять, что в тоне Санса не было и намека на ехидство. Он заставил себя успокоиться, сжимая переплетенные пальцы крепче. — Это, — он начал, пристально разглядывая Санса.  — Это секретная информация. Как, ради всего святого, ты вообще узнал это название? В этот момент Санс медленно и уверенно улыбнулся ему. Он выглядел как монстр со всеми тузами в рукаве, готовый ко всему, какой бы сюрприз не преподнес ему мир. Гастер ощущает, что его душа на секунду замерла. Не важно, что Санс сказал после этого. Вопреки всему, Гастер уже куплен.

***

Санс не такой, как остальные монстры в команде. Он всегда увлеченный, выполняет работу качественно, никогда не оставляет дело незаконченным. Он также не стесняется своих идей, всегда охотно готов поговорить о новой задумке. В целом, идеально подходит для его отделения. Что отличается, так это поведение. Прежде всего, Гастер никогда прежде не имел дело с тем, чтобы его сотрудники так часто смеялись. На самом деле, когда Гастер впервые услышал смех Санса, он даже не понимал, что это такое. Это началось после редкого заикания в его речи, когда он пытался понять, что происходит. Он остановился прямо посреди своей лекции о новых методах, чтобы оглядеть комнату растерянным взглядом, проверяя её на источник шума. После Санс начал смеяться сильнее над его растерянным лицом, перед тем как тот даже увидел его. Легкая радость виднелась на его лице, зрачки сверкали от подобия счастья, на которое, как думал Гастер, он не способен. Он читал архив, (проверял личные данные Санса сразу же после его принятия) поэтому знал о его жизни и её трудностях. Он знал, что на попечительстве Санса есть его брат, что он обеспечивает сразу двоих. Он точно знал, на какие жертвы пошел Санс, чтобы добраться до сюда сегодня. Даже для кого-то, как Гастер, который поведал много горя в жизни, подобный расклад кажется мучительным. Так откуда взялась эта необоснованная радость? Где его яркая ухмылка и мягкая улыбка находит время, чтобы проявиться? Несомненно, должен быть какой-то ответ? Что-то большее, чем примитивная радость от нелепых выходок на его повседневном рабочем месте. Гастер, возможно, мог понять, если что-то более глубокое мотивирует его. Но в этом нет никакого секрета. Ведь так и есть; Санс просто сострадательный и искренний во всём, что делает. И это… …Смущает. Но Гастер не может сказать, что ненавидит это.

***

— А-ах— И вот еще одна причина, по которой он так тщательно выбирает работников. Он нуждается в конкретных типах монстров. Придерживается всего лишь двух специфических черт, что не так уж много. Он хочет, чтобы они были умными, но он убежден, что каждый гений может выполнять работу, если его будут направлять. Более важно, чтобы его работники были сильны в магии. Сильны в магии и слабовольны. — Ш-ш-ш… — успокаивает Гастер, проходясь языком вдоль тёплой кожи. — Я быстро закончу. Монстр в его руках обмяк и не оказывал сопротивления, глаза застилала пелена полного повиновения. Они не вспомнят произошедшего, Гастер уверен в этом. Он делает это слишком точно, чтобы ошибиться. Никаких оплошностей и просчетов. Никогда не существовало и не будет существовать способа узнать об этом. Он впивается зубами в доступную мягкую плоть, и монстр сжимается в его руках, не сопротивляясь. Его магия окутывает их, расщепляя прочие мысли. Монстр остаётся расслабленным и податливым в его хватке. Это необходимо, напоминает он себе. Гастер последний из своего рода; рода монстров, которые перестали существовать после их заточения. Его раса была стерта с лица земли на войне очень давно. Он бы многое потерял, если бы не решил следовать за монстрами, бегущими в Подземелье. Он думал, это лучше, чем умереть под теми небесами, где он родился, сражаясь в неравной схватке. В конце концов, таким способом он мог придумать что-то стоящее; что-то, что могло бы в дальнейшем изменить исход каждой битвы. Но он не отрицает, что иногда скучает по прошлому. Где не было необходимости прибегать к таким мерам. Его подвид обеспечивал своё существования исключительно с помощью магии своего же рода. Это было что-то вроде всеобщего симбиоза. Дети кормили своих родителей, когда вырастали, их родители, в свою очередь, питали их в небольших количествах. Супруги и любовники кормили друг друга в тихие моменты или даже в порывы страсти. Друзья, коллеги и даже знакомые впервые узнавали друг друга именно во время участия в акте. Это было просто; просто, естественно и это можно было не скрывать. Когда Гастер попал в Подземелье, в самый разгар его траура он с ужасом осознал, что теперь не сможет питаться. Что медленно, мучительно будет истощаться, пока не превратится в пыль, голодая в окружении пищи, которую он не может потреблять. Спуститься сюда оказалось совсем бесполезно. Но он всегда был ученым в глубине души, даже тогда, когда просто начинал свою карьеру и был малоизвестен. И однажды, в мрачный момент раздумий он задался вопросом, что случится, если он будет питаться магией монстра не своего рода? И он провел эксперимент. И узнал. Это оказалось не так-то легко. Во-первых, монстры, которыми он питался, оставались потрясенными и истощенными, а подобного раньше не возникало. Казалось, что из-за того, что он не мог вернуть магию в ответ, теперь он играл роль паразита, забирающего достаточно магии, чтобы оставить монстра в живых и не отдающего ничего взамен. Теперь лишь время могло хорошо восстановить украденную у монстров жизненную силу. Во-вторых, было невероятно сложно найти кого-то, кто мог предложить себя таким образом. Казалось, что он идет против природы, и это фактически инстинкт самосохранения, ведь в большинстве монстры не всегда легко отдавали даже небольшую порцию того, что поддерживало их жизнь. Он понял, что в большинстве случаев было легче брать желаемое, прибегая к убеждению, что теперь вполне естественно для него, как дыхательный процесс. Ситуация далека от идеала, но это единственный способ выжить. … это также один из важнейших секретов, которые он хранит. Монстр в его хватке тихо выдыхает, когда клыки Гастера впиваются в кожу. Рот наполняется магией, животворной жидкостью, выходящей из его тела и ощущающейся у языка. У него нет времени наслаждаться вкусом; никогда нет. Гастер пьет. Внезапный грохот звенит в воздухе. Сила звука заставляет Гастера оторваться от монстра в изумлении, вырвать зубы из колотых ранок на коже и вызвать приглушенный вскрик от монстра, до сих пор находящегося в трансе. Он поднимает взгляд, душа сильно бьется в груди. Он встретил знакомый испуганный взгляд, зрачки его обладателя задрожали. Санс пялится на него, книги и документы выпали из его рук на пол. Гастер не знает, что сказать. Он не может вспомнить, когда его застукали в последний раз. — Санс, — он начинает, но не может закончить. Между ними возникла тишина. — Я-я ничего не видел, — отвечает Санс, делая заметное усилие, чтобы оторвать взгляд от развернувшейся перед ним картины. Его голос поразительно совпадает с тем, как его глаза выдают страх, что он ощущает; однако, он почти не трясется. Это практически достойно восхищения. — Я не скажу и душе. Клянусь. Гастер спокойно и задумчиво глядит на него. Он вытирает магию со рта.

***

Сансу нужна эта работа. Это было более чем понятно с того момента, как он прошел через дверь Гастера. Наверное, это та причина, почему ничего не изменилось. Санс верен своему слову, и в его лаборатории не появлялись какие-то должностные лица, требующие от Гастера признания. Вместо этого, прогресс растет как и обычно, его команда неустанно работает, чтобы создать что-то достаточно мощное, что сможет оснащать энергией всё Подземелье. Никто, кажется, так и ничего и не подозревает о его ночных деяниях. Низкий скелет тоже не изменился. Он продолжает шутить и смеяться, заставляет своих коллег улыбаться, по-доброму вздыхать от его выходок. Он все еще открыт, честен, несмотря на то, какой секрет теперь хранит. Он даже не пытается воспользоваться полученными знаниями как каким-то козырем. Не позволяет думать о том, что Гастер будет следить за ним так долго, пока он сможет его шантажировать. Не дает мыслям мешать работе. Санс не проявляет неуверенности и в малейшей степени. Однако, самое, пожалуй, удивительное, что с Гастером он взаимодействует также свободно. — Ты не в соответствующей одежде, Санс, — слегка ругается он одним утром, разглядывая костюм под лабораторным халатом Санса. — Пожалуйста, в будущем одевайся в соответствии с протоколом. — Оу, да ладно, Док. Не стоит быть таким строгим, — дружелюбно и дразняще ухмыляется Санс. Гастер на мгновенье смотрит на него, после отворачивается, не вымолвив и слова. Он чувствует, как его душа быстро забилась, и он незаметно потирает грудь, медленно и неумело. Всё его тело кажется немного теплее.

***

Прошла неделя с того пришествия, и он пригласил Санса в свой офис. — Ты хотел меня видеть, Док? — спрашивает Санс, когда проходит через дверь. Гастер может отчетливо видеть, что он нервничает. Его плечи чуть сгорблены, что заставляет его казаться еще более маленьким. Санс пытается непринужденно держать руки в карманах халата. Ученый ощущает, что он делает это из необходимости, чтобы не показывать, как они трясутся. Он игнорирует то, как его душа сжимается от такой мысли. Гастер пытается сохранять посредственный тон. — Я считаю, нам есть, что обсудить. Он готовит себя к шутке, к смешку и парочке слов брошенных для того, чтобы отвлечь от данного вопроса. Готовится настоять на своем. Ему нужно, чтобы Санс был серьезным. Нужно, чтобы молодой монстр перед ним полностью понимал тяжесть тайны, что он должен хранить. Он никогда не разделял бремя своего состояния с кем-то другим, никогда даже не чувствовал склонности к этому. Он не уверен, что может. Но, по какой-то причине, теперь он готов попробовать. Как выяснилось, он не нуждается в подготовке. Санс коротко и неестественно кивает ему. — Я готов. Гастер непонимающе смотрит на него. — Хотя, есть только одна вещь, — Санс поднимает на него взгляд, и в сознание Гастера врезаются воспоминания того, как Санс стоит на том же месте много месяцев назад, одетый в очень ужасные вещи, имеющий такое же решительное выражение лица. — Я не хочу, чтобы я был в трансе. Он продолжил пялиться на монстра перед ним, медленно моргая. — Что? — Тот случай на днях. С Роуми, — Санс начинает выглядеть разочарованным, когда Гастер не отвечает ему, сильно хмурясь. — Слушай, я спрашивал его об этом. Никакой конкретики, лишь зачем он вообще пошел в офис. Но он даже не понял, что я имел ввиду. Он ничего не помнит. — Точно. Это… — Гастер понимает, что ему сложно смотреть Сансу в лицо, особенно когда его мысли кружатся над появившимися возможностями. — Это необходимо. — Меня не волнует, — Санс непоколебим, его взгляд тверд. — Мне не нравится идея того, что я не буду помнить этого. Не знать, что я делаю. Его душа бешено стучит, чего Гастер не чувствовал годами, ведь Санс совершенно неправильно понял происходящее. Он истолковал всё это неправильно, и именно поэтому Гастер пригласил его в офис, ведь хотел предложить ему собственное мнение. Он, кажется, думает, что обязан позволять Гастеру питаться его магией также, как и выполнять работу, что ему всего лишь дали отсрочку из-за того, что он видел. Гастер не знает, считает ли Санс, что его уже использовали в таких целях, а он просто не помнит. Но это не важно. Важно то, что Санс сам предлагает себя Гастеру. Санс предлагает. — Я понял, — он отвечает, коротко и емко, даже если пузырь волнения растет внутри него. Санс наивный; не понимает, о чем говорит. Он не просто стирает память на время акта. Это принуждение в его непосредственном проявлении. Базовые инстинкты деформируются лишь для собственной выгоды монстра. То, что он позволяет своим жертвам забывать произошедшее, никак не связано с использованной магией, чтобы в первую очередь подчинить их волю. Но это было необходимо. Неизбежно. Потому что никто не предлагал ему. — Ты будешь помнить. — он обещает.

***

С Сансом Гастеру удается насладиться вкусом магии, которая заполняет его рот, получить удовольствие впервые за все время нахождения в Подземелье. Во рту тепло, он нетерпеливо глотает опьяняющее сочетание сладкого и терпкого. Он ощущает металлический привкус, что просачивается в общую смесь, но это лишь добавляет вкуса с каждым биением души Санса. Даже её консистенция удивительная, густая и мягкая, скользящая по его языку и из его рта, пока он пьет. Ему нравится. Ему нравится вкус и то, как Санс сжимает подол лабораторного халата, когда Гастер высасывает больше магии из него. Нравятся короткие, слегка приглушенные звуки, издаваемые скелетом, когда он пытается сдержать реакцию, румянец на черепе от их близости и от того, как Гастер легко удерживает его. Ему нравится все это.

***

Он держит свое слово, и дела идут лучше. Возможность приходить на работу по утрам после еще одной сессии с Сансом и видеть, что он улыбается тебе, как и обычно — облегчение. Нет никакой скрытности, нет отдаленности. Только лишь простые дружеские отношения, на которые у Гастера ранее не было и шанса. Санс, как и с самого первого дня прибытия, в своем репертуаре. Он непреклонный и трудолюбивый, когда от него требует ситуация, и игриво-ленивый в нерабочее время. Он мешает своими шутками, но всё равно любим коллегами в лаборатории, с которыми он может легко побеседовать за перерывом. Он всё еще не избегает Гастера, слушает его напоминания, лениво ухмыляется ему. Всё хорошо. Намного лучше, чем раньше. Если остальные работники и заметили повышение его близости с Сансом, они пока не говорили об этом.

***

Пока Гастер пьет магию Санса в этот раз, он позволяет рукам трогать его. Скелет сидит на его коленях, его позвоночник прижимается к груди Гастера, пока он высасывает магию из нежного изгиба шеи. Его клыки всегда так легко впиваются в эти гладкие и податливые под его прикосновения кости, словно они были созданы для него. Он отстраняется и зализывает оставленные укусы, движется чуть вдоль позвонков, чтобы вновь пронзить кость. Санс шипит, когда его зубы проникают внутрь в очередной раз, и Гастер передвигает руки, крепко хватая его бедра. Санс подхватывает дыхание.

***

Произошло несколько изменений. Первое — Санс купил новую одежду. Видимо, он накопил достаточно для приобретения, и Гастеру нравится его новый внешний вид чуть лучше прежнего. Он, кажется, также отдает предпочтение водолазкам, и это посылает искру чего-то теплого и почти что притягательного по груди. Высокая ткань трется о нижнюю часть его подбородка, закрывая бледную кость. Он прекрасно знает, что пытается скрыть Санс под высокими воротниками. Второе изменение гораздо менее приятное. Санс стал намного беспокойней; он превращается в дерганный комок нервов, когда лишь замечает Гастера в комнате. Это было очаровательно поначалу, то, как Санс подпрыгивал от удивления, когда Гастер подходил к нему сзади, то, как внезапно смирялось его поведение, когда они смотрели слишком долго друг на друга, но Гастер быстро устал от этого. К тому же, нет никаких причин быть таким пугливым в его окружении.

***

— С-стой, — заикающимся голосом выдает Санс, и руки Гастера, двигающиеся под его свитер, застывают вместе с ним. Он убирает голову, отсоединяя себя от ключицы Санса и всего секунду любуясь множественными следами укусов, распространяющихся вдоль когда-то ровной кости. Он позволяет своим рукам задержаться на месте и направляет вопросительный взгляд к монстру на его коленях. Санс не видит этого — отвел взгляд. Поэтому Гастер заговорил. — В чем дело, Санс? — Н-не трогай, — выдавливает Санс с нехарактерным сомнением в голосе. — Не трогай меня. Гастер возвращает руки к бедрам Санса, крепко сжимает их, хмуря лицо. — Ты предложил, Санс. Скелет бешено замотал головой, руки задрожали, когда Гастер положил их ему на плечи. — Н-нет. Не-не это. Я не предлагал этого. Ученый уставился на него, слегка раздраженный его поведением. Он не уверен, является ли это попыткой монстра поиграть в скромника, но это выглядит неискренне, и Гастер не особо верит ему. В конце концов, если у Санса действительно проблемы с парочкой безобидных касаний, почему он ничего не говорил раньше? Однако, он убирает руки и принимает к сведению облегченный вздох Санса. Гастер выкидывает это из головы и возвращается к более важной задаче. Он смещается обратно к шее Санса, осматривает прекрасные сине-черные синяки на кости, куда он впивался множество раз. Он делает еще один укус в одно из этих мест, и Санс взвизгивает, сильно сжимая фалангами пальцев его плечи. Он впивается глубже.

***

Гастер теряется во вкусе Санса. Прошли недели, и всё же, каким-то образом, вкус Санса остается таким же приятным, как и в первый раз. Магия в нем просто переполнена жизненной энергией. Вкус Санса невозможно притягательный, достаточно притягательный для того, чтобы заставить Гастера застонать, проглатывая остатки проливающейся магии; он отстраняется, чтобы повторно укусить его в другом месте. Находясь с ним на одном уровне, он прижимает свои измазанные в магии зубы к зубам Санса. Скелет открывает рот с испуганным вздохом, и Гастер, пользуясь случаем, впускает свой язык внутрь, пробуя Санса заново. Это восхитительно. Невероятно, даже если Санс начинает брыкаться в его хватке. Ученый прижимает руку к задней части черепа Санса, чтобы сохранять его на месте, пока исследует рот. В этот раз, когда Санс протестует, настоятельно толкая его в грудь, он инстинктивно дает отпор собственной магией. Санс сразу же становится неподвижным и покорным в его руках. Гастер глядит на него. Это оказалось проще, чем он ожидал.

***

У него появились пристрастия к вкусу Санса. Выпивая магию из кого-то другого, во рту оставался неудовлетворяющий горьковатый привкус. Он звал Санса всё чаще и чаще, отказываясь питаться кем-то другим. Теперь всё не так, как он убеждал себя. Лучше, когда монстр, от которого он питается, знает, что происходит. Лучше, когда он не единственный, кто помнит о произошедшем. Он знает, его внимание сделало Санса слегка изможденным. Другие в лаборатории тоже начали замечать это. Они задают обеспокоенные вопросы вполголоса. Спрашивают о его здоровье, о здоровье его брата, (и это смешно, ведь Гастер совершенно забыл, что у Санса есть семья) о том, много ли он спит. Этого было бы достаточно, чтобы заставить Гастера чувствовать себя плохо, если бы не тепло, омывающее душу лишь от мысли взять Санса вновь. Во всяком случае, на вопросы монстр всегда пожимает плечами со своей обычной легкомысленностью, так что это не важно. И если в его тоне и присутствует изнеможденный оттенок, а тяжесть лжи сковывает его зубы, никто кроме Гастера этого не замечает. Сансу лишь требуется немного времени, чтобы привыкнуть. — Встретимся в моем офисе, Санс, — он говорит, когда оставляет долгое касание на плече скелета. Санс старательно избегает смотреть на него.

***

Санс всегда бездействует, пока Гастер не кончит; всегда стонет и умоляет, пока Гастер не ослабевает хватку во время оргазма достаточно, чтобы Санс среагировал. Сначала он использовал эти моменты для борьбы, попыток сопротивления. Он кусался, брыкался и кричал. Пытался оставить в себе ту магию, которую Гастер еще не выпил из него. Но ученый быстро положил этому конец; он был рад, что брат Санса оказался пригодным для рычага воздействия. Теперь Санс лишь плачет в последствии. Он скулит, словно раненый зверь, лежа обнаженным на деревянном столе Гастера. Доказательство его работы блестит на кости между рваных укусов, где ученый впивался в него зубами. Гастер подхватывает дыхание. Санс так прекрасен в таком положении. Просто видеть его совершенно раскрытым таким образом, совершенно развращенного, заставляет тепло закипать внутри него. — Прошу, — умоляет Санс хриплым и срывающимся голосом. — Прошу, пусть это закончится. Я больше не хочу этого. Не хочу знать об этом. — Я дал тебе обещание, Санс, — шепчет Гастер, когда наклоняется над хрупким тельцем под ним. Он нежно касается скулы Санса, целуя его заплаканное лицо. — Я не нарушу его.