Веснушки

Внутренние часы говорили, что уже наступило утро. Причем далеко не раннее. Лучи солнца согревали воздух, скользя по номеру отеля, ласково проводя по щекам, носу, губам и настойчиво пытались пробиться под плотно сожмуренные веки. Просыпаться не хотелось совершенно, и Дин отвернулся от окна, все так же не открывая глаз и сетуя на братца. Потому что, вполне очевидно, Сэмми снова отправился на свою раннюю пробежку и позаботился о том, чтобы раздвинуть перед уходом шторы. Засранец. Он собрался было провалиться обратно в дрему, как вдруг до его полусонного мозга все же пробилась мысль, вот уже какое-то время старательно стучавшаяся откуда-то из уголка подсознания. Дин понял, почему проснулся: на него кто-то смотрел. Пристально. Внимательно. Когда всю жизнь бегаешь от смертельной опасности и за ее носителями, начинаешь чувствовать такие взгляды уже чисто интуитивно. В то же время, все охотничьи инстинкты молчали на предмет риска для здоровья. Очевидно, то самое подсознание не определяло наблюдателя как угрожающего жизни Винчестера. - Здравствуй, Дин, - послышался такой знакомый голос, произнесший такие знакомые до боли, до зубовного скрежета, до счастья, вызывающего желание прыгать до потолка, слова. - Привет, Кас, - даже не пытаясь открыть глаза, чтобы не сморгнуть наваждение, совершенно буднично, будто так и надо, преувеличенно сонно пробормотал Дин. – Ты откуда тут? Давно вернулся? И, что самое интересное, как? И тут он почувствовал на губах мягкие, теплые пальцы. - Шшш, тихо. Ты задаешь слишком много вопросов, - мягким шепотом произнес Кастиэль, не озаботившись, впрочем, убрать руку с лица Дина. Дин решил, что все еще спит. Ведь только в снах, как правило, не слишком счастливых, он в последнее время видел своего личного ангела. После ночи, когда Люцифер вышел из клетки, от Каса не было ни слуху, ни духу, Дин с ума сходил, не находя себе места, и у него были все основания подозревать, что с Кастиэлем случилось что-то похлеще устного выговора. Архангелы не славились терпимостью к отступникам и мягкостью наказаний. Дин даже не был уверен, жив ли его друг… Жив? Хм, странное слово для сверхъестественного бессмертного существа. Не был уверен, существовал ли еще его друг, его ангел. Да, вот так было бы правильно сказать. Вот поэтому он и не открывал глаз. Боялся проснуться. Дин вздрогнул, когда тонкие длинные пальцы перебрались с его губ на кончик носа, а потом начали легким движениями, немного отрывисто скользить вверх до переносицы. Там прикосновения на какое-то время прекратились, будто хозяин пальцев замер в нерешительности, в какую сторону направить дальнейшее исследование. - Что ты делаешь, могу я поинтересоваться? – насмешливо, скрывая дрожь в голосе под сонным недовольством, пробурчал Дин. - Знаешь, у тебя действительно много веснушек. Не уверен, говорят ли сейчас так… Раньше была поговорка, что веснушки – это поцелуи солнца. Что солнышко любит веснушчатых. Соответственно, и Отец любит, - в голосе ангела к задумчиво-мечтательным интонациям внезапно примешались горькие нотки. - Кас, да что, черт бы тебя побрал, с тобой произошло? Я даже не был уверен, что… - Не надо, Дин. Я не хочу об этом. Может быть, потом… Возможно. Дин понял, что тема больная. И гораздо более неприятная ангелу, чем тот пытался показать. Проявив удивительное для него чувство такта, он решил перевести тему. - А я всегда считал, что из-за веснушек мое лицо, особенно нос, выглядит вечно замызганным, будто я неделю не умывался, - преувеличенно беззаботно улыбнулся охотник. - Вот и зря, - Дин даже смог представить себе неуверенную усмешку Кастиэля в этот момент. – Мне они очень нравятся. Винчестер даже не знал, как отреагировать на это. Ляпнуть что-нибудь вроде "я тебе не девчонка, чтобы нравиться"? Но тогда даже в сновидении Кас со своей почти детской непосредственностью мог бы не распознать дружеской насмешки и накрутить себе фиг знает чего. И тут мозг Дина зацепился за спасительную мысль. Это был сон. А раз сон, значит и вести себя было совершенно не обязательно как в реальной жизни. Можно было расслабиться, реагировать так, как хотелось, а не так, как надо для поддержания образа сурового охотника. И Дин улыбнулся, широко и искренне, как давно уже не делал. - Ну раз нравятся – любуйся. Кто я такой, чтобы препятствовать ангелу наслаждаться созерцанием моей скромной персоны? – убеждение в том, что все происходившее было лишь грезой, сделало свое темное дело: дало возможность расслабиться и позволить языку молоть первую пришедшую на ум чепуху. В ответ на это послышалось скептическое фыркание, но говорить что-либо Кас, похоже, не собирался. Вместо этого он легонько ткнул подушечкой пальца в кончик носа Дина и снова начал медленно перемещать прикосновения вверх до переносицы. - Да что ты делаешь-то? – не сумев удержать в узде любопытство, спросил Дин, когда пальцы снова зависли на одном месте, будто в нерешительности. - Пытаюсь пересчитать твои веснушки. Мне очень интересно, сколько же раз тебя поцеловало светило, - тон был настолько серьезный, что у Дина даже пропало желание рассмеяться. - Ну пытайся, пытайся... Если учитывать, что солнце меня сегодня с утра прямо-таки зацеловало, времени у тебя на это уйдет немало, а если уж вспомнить о том, что эти гадские пятна у меня не только на лице, кхм, - Дин запнулся, понимая, что его понесло в какую-то совсем не ту сторону. - Я заметил, – и снова в этом знакомом, родном говоре Дин услышал, почувствовал улыбку. – Ох, снова сбился. - Может, будешь тогда считать вслух? Мне даже интересно самому стало, - все что угодно, лишь бы не замолкал этот голос, надежды услышать который с каждым днем оставалось все меньше и меньше. - Может, и буду, - и снова эти задумчиво-отстраненные интонации. Словно почувствовав, что Дин собирается еще что-то сказать, Кас твердо и тихо проговорил: - А ты помолчи. А то я опять собьюсь, и придется начинать по третьему заходу. Дин прикусил язык и вытянулся во весь рост, стараясь не думать об абсурдности ситуации. Солнечные лучи насмешливо лезли под все еще закрытые веки. - Так, здесь… - до слуха Дина доносилось тихое бормотание Кастиэля. Считал он явно не на английском, если уж быть честным, язык этот Дин просто не мог определить. – Это енохианский, Дин, - будто услышав его мысли, пробормотал Кас. - Забавный язык, - прошептал Винчестер. - Ага… Пальцы ангела, на этот раз не задерживаясь на переносице, начали прокладывать дорожку легких прикосновений по правой скуле Дина, постепенно подбираясь к кромке волос. Едва коснувшись виска, Кастиэль переключил внимание на вторую скулу, на этот раз двигаясь от левого уха обратно к переносице. Похоже, Кас склонился над Дином довольно низко, потому что тот внезапно почувствовал теплое дыхание как-то слишком близко к собственному носу. При мысли о том, что нос, в свою очередь, очень уж близок к губам, об интимности этих прикосновений, о том, насколько доверчиво он сам отдавался во власть этих легких ласк, у Дина дыхание перехватило. И вдруг случилось то, чего он совсем уж не ожидал. Кастиэль победным тоном что-то провозгласил и запечатлел легкий поцелуй на кончике носа Дина. Тот чуть не подпрыгнул, с трудом поборов желание открыть, наконец, глаза. Чтобы либо проснуться и покончить с этим безумием, либо узнать, что Кастиэль и правда вернулся и сейчас самым натуральным образом без капли смущения или дрожи в руках положил ладонь на плечо своего человека. - Мне продолжить считать, хм, скажем, не на лице? – голос Каса был непривычно хриплым, глухим, и Дин с ужасом начал понимать, что возбуждается. Но как же так? У него не может вставать на… на парня, на друга… на Каса! Или может? "Это всего лишь сон. Всего лишь сон. Все нормально", - проносилось в мозгу Дина, но почему-то совершенно не успокаивало. Не получив ответа, Кастиэль, в свою очередь, очевидно, истолковал молчание как знак согласия. Он легко провел рукой по ключице Дина, вызывая волну дрожи, пробежавшей, казалось, вдоль всего тела, отзываясь покалыванием в каждом нервном окончании. Тонкие пальцы снова отправились в путешествие по коже Дина, едва касаясь, легко перепрыгивая с одного солнечного пятнышка на другое. В мозгу Винчестера возникла совершенно сумасшедшая мысль: "А что, если бы это были не пальцы, что, если бы…" И снова, будто услышав эту мысль, Кастиэль отнял пальцы от его предплечья. А через мгновение теплые, мягкие губы коснулись шеи Дина, обжигая прерывистым дыханием чувствительную кожу. Дин судорожно выдохнул, чувствуя, как его сознание плавится, растворяется в этом мягком и настойчивом прикосновении. А губы ангела, между тем, мучительно медленно повторяли путь, проложенный только что его пальцами. Кастиэль, казалось, что-то бормотал на выдохе, но что – Дин не мог уловить, сознание окончательно убедило его, что все происходившее было сном. Ведь не мог же Кас в реальности влезть в его мысли, он же обещал. Ведь так? Сейчас же Кас, будто повинуясь каждому отрывочному, пока робкому, но уже четкому желанию охотника, немедленно их исполнял. Дин подумал, как возбуждающе было бы, прикуси Кас мочку его уха, и тут же ощутил соответствующее прикосновение. Задохнувшись от желания, он вслепую повернул голову, пытаясь поймать дарящие наслаждение губы в поцелуй. Но был остановлен коротким и емким "Нет". Кастиэль уже в который раз за растянувшееся в бесконечности утро накрыл губы Дина ладонью, между тем пальцами другой руки пробегая по его шее, ключицам, вниз к груди, осторожно касаясь одному ему видимых "поцелуев солнца". Дин задохнулся от понимания того, что еще немножко, и Кас вполне случайно сможет задеть уже ноющую от невнимания возбужденную плоть. И боялся, что может за этим последовать. Ангел, очевидно, совершенно не смущался ни того, чем он занимался, ни того, с кем он этим занимался, ни того, какой могла быть ответная реакция, ни того, чем всё могло закончиться. Кастиэль на какую-то секунду крепко вжался всем телом в Дина, но через мгновение отстранился и, попеременно то покусывая, то легонько касаясь кончиком языка, начал опускаться вниз к самой кромке одеяла, судорожно стискиваемого напряженными пальцами Дина. Мягко, но непривычно твердо Кас разогнул кулаки Дина, высвобождая из них многострадальную ткань и откидывая ее в сторону за полной ненадобностью. На краю сознания Дина пробежала мысль, что все это неправильно, что он не должен испытывать такие желания, но он успешно спровадил ее далеко за задворки понимания, опять же за полной ненадобностью и неуместностью. Когда теплая ладонь накрыла его член через тонкую ткань трусов, Дин выгнулся вверх, беззвучно давая понять, чего так страстно хочет, показывая, как мучительно сильно сжигает его изнутри истома неудовлетворения. Что-то неразборчиво хмыкнув, Кастиэль одним рывком сдернул черные боксеры сразу до колен, уже не особо заботясь об удобстве своего человека. Он сжал запястья Дина в крепком захвате, широко разводя руки, намертво пригвождая их к матрасу по обе стороны от тела. Тяжелое горячее дыхание коснулось кожи в самом низу живота, а потом полные мягкие губы обхватили головку его возбужденного до крайности члена. Будто точно зная, что делать и как, горячий язык начал медленно, но настойчиво, даже жестко обводить гладкую кожу головки, то просто надавливая, то скользя в маленькую расщелинку на вершине, то подразнивая уздечку. Потом в игру вступили зубы, даря острые и такие необычные ощущения легкими касаниями, тут же сменявшиеся языком и губами. На какое-то мгновение Кастиэль отстранился, чем вызвал у Дина разочарованный стон. Но Кас тут же наклонился, до предела расслабляя горло и вбирая в себя напряженный член целиком, такой откровенной лаской будто выбивая из легких Дина последние остатки воздуха, вылетевшие вместе с протяжным, звериным рыком. Дальнейшее происходило будто в тумане. Рот Каса вытворял такие вещи, что Дину и не снились. Никогда он такого не испытывал, ни с одной девушкой, даже с самыми опытными. Создавалось ощущение, что Кастиэль откуда-то из подсознания Дина вытаскивал все подробности того, какие прикосновения точно ему понравились бы, и немедленно именно это и претворял в жизнь. Кас то выпускал его из себя, то целиком и полностью сосредотачивался на чувствительной головке, то вбирал его член в рот, языком мучительно неторопливо и обстоятельно исследуя гладкую кожу. Он то легонько прикусывал, то ласкал нежнейшими поцелуями. И только когда Дин уже буквально взмолился о пощаде, Кастиэль вдруг резко насадился ртом на его член и грубо, жестко задвигал головой, позволяя Дину самому вбиваться в горячий рот. Нескольких таких движений Дину более чем хватило для разрядки, и он выплеснулся в рот Каса, громко и хрипло застонав. Кажется, Винчестер даже провалился в бессознательное состояние, потому что когда он очнулся, веса Кастиэля на ногах он уже не чувствовал, зато четко ощущал, что его снова пристально разглядывают. На этот раз он все же решился разжать веки. Только лишь для того, чтобы наткнуться на внимательный взгляд широко распахнутых, таких знакомых синих глаз. - Так это все же был не сон? – в горле пересохло, из-за чего слова вырвались какими-то грубыми, каркающими звуками. Кастиэль ухмыльнулся и положил ладонь ему на грудь. Второй рукой он подпирал голову, лежа на боку рядом с Дином. Вид у ангела был несколько более растрепанный, чем обычно: волосы стояли торчком, а губы припухли и раскраснелись. - А сам как думаешь? – голос Каса тоже был пропитан насмешкой, даже едким сарказмом. Вдруг, слегка сникнув, Кастиэль задал уже другой вопрос, очевидно, неслабо волновавший его. – Ты хотел бы, чтобы это был только сон? Я мог бы… Настала очередь Дина закрывать ему рот рукой. Немного отойдя от двойного потрясения: счастья от того, что Кас жив, вроде как даже здоров и находится рядом с ним; и шока от понимания того, что между ними только что произошло – Дин уже точно понял, что ничего из этого забывать не хочет, и уж тем более возвращаться к старой, надежной и привычной дружбе не желает. - Кас, все нормально. Ну, по крайней мере, насколько это вообще может быть нормальным, - Дин не смог сдержать нервного, немного истеричного хихиканья. Он опустил руку и аккуратно накрыл ею ладонь, все еще лежавшую на его груди. – Позволь только задать один крайне интересующий меня вопрос. Кас только кивнул, пристально глядя в глаза Дина. - Кас, откуда ты набрался опыта, чтобы делать всё так, - и Дин для придания пущей значимости словам ошалело повращал глазами. – В смысле, я такого ни разу в жизни не испытывал. Ты будто… - Будто мысли твои прочитал? Да ладно тебе, мне казалось, ты давно уже догадался, в чем дело, - Кастиэль мягко улыбнулся и запечатлел на плече Дина легкий поцелуй. - Но ты же вроде обещал этого никогда не делать. - Хочешь сказать, что в данной конкретной ситуации ты был против? – на лице Каса так непривычно вопросительно изогнулась бровь. - Да нет, просто. А, забей. Так что, расскажешь, что с тобой произошло? - Не думаю, что сейчас это самая лучшая тема для разговора. И не слишком приятная для меня. Не уверен, что готов поделиться этим. Или что вообще буду готов. - Может, тогда потом… - надо было что-то сказать, но в голову Дина не шло ни единой связной мысли, а Кастиэль просто лежал рядом и уютно молчал, легко поглаживая пальцами внутреннюю стороны ладони, накрывавшей его руку. А потом он вдруг потянулся и поцеловал Дина. Мягко, даже, казалось, немного робко. Чуть помедлив, Дин ответил на поцелуй, сначала неуверенно, а потом все более настойчиво и страстно, проталкивая свой язык между зубов Каса, сплетаясь им с его языком. Отстранившись через несколько бесконечно долгих мгновений, он все же выдал вопрос, внезапно довольно остро взволновавший его: - Так сколько ты там веснушек-то на мне насчитал? – невнятно, но озорно пробормотал Дин, чем вызвал насмешливое фырканье Кастиэля, совершенно не вязавшееся с его расширенными до предела зрачками и тяжело вздымающейся в рваном дыхании грудью. - Не помню, сбился со счета примерно на той мысли о замене пальцев чем-то… Чем-то. Дин стремительно покраснел и отвел глаза, не зная, куда девать себя, руки, смущение, мысли. Но следующая фраза окончательно вогнала его в краску и заставила нервно расхохотаться. - Но, знаешь, я могу попробовать посчитать еще раз. И начать на этот раз со спины.