My Darling...

When I was a boy my mother often said to me Get married boy and see how happy you will be I have looked all over, but no girlie can I find, Who seems to be just like the little girl I have in mind, I will have to look around until the right one I have found. I want a girl, just like the girl that married dear old Dad She was a pearl and the only girl that Daddy ever had, A good old fashioned girl with heart so true, One who loves nobody else but you, I want a girl, just like the girl that married dear old Dad. By the old mill stream there sit a couple old and gray, Though years have rolled away, their hearts are young today. Mother dear looks up at Dad with love light in her eye, He steals a kiss, a fond embrace, while evening breezes sigh, They’re as happy as can be, so that’s the kind of love for me…

На самом деле я уже давно сдался. Моя душа, какие-либо чувства, которых я кажется лишился за время проведения здесь, в Маунт-Мессив - уже давным-давно сдались. Зачем я убегаю? Для чего я пытаюсь выжить, когда шансов ноль? Единственное, в чём я уверен, так это в том, что тело находится вдали от моих реальных чувств, моих реальных мыслей и реального сознания. Тело все ещё пытается выжить. Я сошёл с ума. Я это понял ещё тогда, когда подписал контракт о сотрудничестве с Меркофф. Я пытался открыть некоторые двери, но они оказались заперты. Он шёл спокойно. Если бы Глускин бежал, вряд ли я бы сейчас был жив. "Если ты так желаешь умереть, почему бы не покончить с жизнью самоубийством?" Пока жива моя семья, я никогда не убью себя сам. Осознание того, что где-то там Лиза и два моих ребёнка возможно скучают по мне, не даёт мне убить себя самостоятельно. Впереди лишь разбитое окно. Сзади — смерть. «Неужели нет другого выхода?!» — думал я, всматриваясь в высоту. Оказывается, да — это был единственный выход из этой ситуации. Разбитое окно. Обернувшись, я приметил, что мой «любимый» женишок приближается. «Нет, нет, нет…» — вновь повторял я себе, но своим действием сказал гребанное «да». Спрыгнув, я закрыл глаза. Высота была действительно смертельной, но раз мне повезло в тот раз, в крематории, у Глускина в логове, в лифте — то повезёт и сейчас. Наверное. Я упал на кучу листьев, под которыми был мох. На пару секунд в глазах потемнело. Звон в ушах и резкая головная боль. Я не мог вздохнуть, лишь стиснул зубы и чуть простонав - терпел боль. Внутри все сжалось. Спину начало сильно колоть, а в животе медленно обрастал ком нервов и страха. Пытаясь сделать хотя бы небольшой глоточек воздуха, я абсолютно ослабел. «Ну давай же, давай!» — подбадривал я себя в мыслях. Помогало конечно так себе, но тем не менее... Жутко осознавать, что ты умрешь где-то в Богом забытом месте. Где-то в психиатрической лечебнице Маунт Мессив, где проводили жестокие опыты над здоровыми людьми. Где им перешивали конечности. Мне хотелось вернуть время на пару лет назад и не подписывать контракт о неразглашении информации и согласии о работе в Меркофф, но кто же мог знать, что вскоре меня ожидает что-то вроде Фрэнка Манеры и Эдди Глускина? Сердце бешено стучало как у канарейки, а спина выгибалась под неестественным углом. Страдания и мучения не прекращались ни на секунду. Хотелось побыстрее сдохнуть и прекратить эту ебаную боль. «Надо уходить!» — эта мысль вертелась у меня в голове ещё с начала работы здесь, но сейчас она скользит ещё чаще, чем когда-либо. Медленно вставая, моя спина просто рассыпалась на мельчайшие куски сплошной боли и костей. Стоная, я снова попытался встать. Не вышло. Кто бы мог подумать? «Майлз, прости… я отправил тебя сюда, я идиот, признаю это,» — подумал я, вспомнив, что перед данной "катастрофой" в лечебнице написал письмо одному из журналистов. И сейчас жалею, что написал его. Надеюсь, он не прочёл. — Хочешь бросить меня, да?! Ну ладно, иди! Ты и остальные — неблагодарные шлюхи! — слушая гневную тираду Глускина, я усмехался. «Шизанутый псих, что с него взять?» — подумал я. Несмотря на безумную боль в спине, я все-таки смог встать. Обернувшись, я увидел вот какую забавную картину: Глускин собирается спрыгнуть за мной. «Мне пиздец,» — подумал я, но все же читал молитвы. Эдди спрыгнул, опираясь на одно колено, а на другом держа руку. Он встал, не повредив себе абсолютно ничего. Либо терпит, либо я не знаю. Ах да, его накачали какими-то препаратами перед экспериментами. Глускин подходил все ближе, тем самым ещё больше пугая меня. — Почему ты убегаешь от меня, дорогая? — выставляя на показ свой "знаменитый" нож, который побывал в теле не у одного человека. Эдди прижал меня к ближайшей стене, приставляя нож к моему горлу. Меня охватила паника. В голове творился хаос из мыслей о том, что может произойти. Сердце стучало, в носу защекотало, а из глаз медленно начали течь солёные капли. «Ну все, это конец, прощайте: Лиза и мои мальчики, надеюсь, вы будете вспоминать папу добрым и отзывчивым…» — думал я, пытаясь скрыть слезы. — Отвечай мне! — Эдди сильнее прижал нож к моему горлу. Дышать становилось тяжелее. — Ты любишь другого, да? Шлюха, отвечай! — Глускин сильнее сдавил мое плечо. Безумная боль в спине снова охватила меня от макушки, до кончиков пальцев ног. Скоро я сдохну. Терять нечего. — Да, — прохрипел я. Эдди явно провалился в сознание, но не ослабил хватку. — Ну ты и мразь… — безумно улыбаясь пробормотал псих. Его губы коснулись моих. Резкий металлический привкус крови заставил меня осознать всю суть ситуации. Так крышу у меня не сносило даже при встрече с Элизабет. Я забыл о её существовании, о существовании сыновей, Майлза Апшера, Джереми Блэра… Я полностью отдался Эдди. Ощущение, будто я дешёвая шлюха не покидало меня. А может это только рядом с ним? Взрыв эмоций. В этих эмоциях, я заметил обожание, злость, ненависть, возбуждение и… любовь? Да нет. Да не может быть. Или может? Мне нравились его глаза, лицо, которое было покрыто шрамами, руки, плечи, причёска… мне нравится в нём всё! — Я буду сильно скучать по тебе, дорогая, — прошептал он мне прямо в губы. Я прикоснулся пальцами к своим губам. На подушечках остались красные следы от крови. — А я и не буду никуда уходить, я останусь здесь. В мозгу отказали извилины, оба полушария явно не в себе, как и мои чувства. Даже если бы я и любил здесь кого-то, что уже маловероятно, но чтобы Эдди? Надо валить, пока я окончательно не тронулся умом. Ноги стали ватными и не давали мне уйти. С другой стороны мне не было неприятно. Мне было безумно хорошо и я хотел бы быть с ним. Я просто наплевал на всех и всё, лишь бы только смотреть ему в глаза. И что бы потом, мой взгляд был бы таким же безумным, как и у Эдди. Кажется, ничего менять даже не надо. — Я люблю тебя, дорогая, — Эдди целовал нежнее. — И я тебя люблю, — прошептал я, прижимаясь к его груди. В принципе, это единственное место, до которого я дотягивался. До сих пор не могу поверить, что влюбился в него. Глускин улыбнулся. И уже не безумно, а ласково и нежно. Да, да. Он тоже так умеет. Он обнял меня и повёл в неизвестном направлении. Как же стремно чувствовать себя девушкой. Ужасно. — Милая, если ты любишь меня… Эдди остановился, повернулся ко мне и, взяв меня за пальцы, прошептал: — Ты выйдешь за меня замуж? Шок не отпускал меня. Ну, в принципе, в нашей стране однополые браки не запрещены. Хотя, Глускину и на это срать с высокой башни… — Да. — прозвучало скорее как вопрос, нежели как ответ. Сейчас бы не сделать ничего лишнего…, а то он псих. А они, как вы понимаете, опасны. А ещё, я боюсь, что он отрежет мне мой семенной орган. — I love you, my darling… — Эдди снова поцеловал меня. А теперь, мне нужно ещё глубже подумать, как выбраться.