N.I.S.

Каору, я счастлив. Я действительно счастлив осознавать, что ты мёртв. Прошу, не подумай, что твой образ внутри тех обломков, что принято называть сердцем, как-то изменился со времён Третьего удара, скорее наоборот, он стал единственным, в чём я вижу хоть какой-то смысл, всё остальное я предпочёл бы забыть. 

 Кажется, я даже не знаю, с чего начать, произошло так много значимого и одновременно совершенно не нужного ни для кого. Я не буду упоминать о человечестве, Евах и всех тех людях, что стали частью той или иной организации, которые теперь превратились в первобытный бульон, и это, увы, не метафора. Море LCL, море из туш и их душ теперь омывает остатки континентов, надеюсь, теперь они действительно стали выше на одну ступень, добились всего того, чего не могли сделать будучи людьми. Вершина бытия, эволюция, новый этап в развитии - мне плевать, как это будет названо, жёлтая жижа жижей и будет, нам всё равно, что таится в её водах, мне всё равно.

 Рей и Аска никогда не говорили о произошедшем: одна могла оправдаться своей вечной меланхолией, к тому же, будучи лишь очередным телом из пробирки, помнила она ровно ничего, а это алиби опровергнуть было сложнее всего, другая просто пугала, она всегда была сильнее меня. Сорью пережила куда больше, чем потерю матери и дефицит внимания со стороны отца, её прошлое стало наковальней и молотом, она всегда была вспыльчивой, этот огонь помог стержню внутри стать закаленным колом или же сваей, на которой стал строиться наш новый мир. Она вела нас за собой подобно Данко, но путь освещало точно не сердце, а эта наивная девичья храбрость, и сейчас я боюсь представить, что бы произошло, если этот рыжеволосый факел мнимой надежды потух на полпути и превратился в обугленную палку, которой потом можно только отмечать место нашей общей могилы, точнее место, где юные тела сгнили.

 Мы ушли в остатки лесов, они внушали чувство безопасности, хотя бояться было некого. Может быть Япония показалась Им слишком неустойчивой и нестабильной, но в итоге до сих пор я не видел ни одного Ангела или чего-то иного, что было связано с вторжением. С каждым прожитым днём в этом таинственном и мучительном покое во мне всё сильнее разрасталась мысль о том, что вся эта борьба вовсе не имела смысла, и вся та боль, которую испытали люди была пустой. Жижа остаётся жижей, и с ней не имеет смысла бороться, может быть поэтому Они больше не проявляли себя? Неужели и у пришельцев есть чувство азарта и страсть к процессу завоевания, а не его итогу. Может быть ты бы смог объяснить мне всё это, рассказать ваш план перед тем, как стать причиной его провала. У нас было слишком мало времени, чтобы поговорить как представители разных рас, а я был слишком раним и глуп, чтобы отнестись ко всему с пониманием и продолжить быть тебе другом. Прости меня за эту детскую оплошность, я знаю, что ты и так всё понимал, но всё равно мне давно пора извиниться за многое. 
 Отстроить укрытие получилось через месяц. Я плохо помню первые недели, как будто их вырезали из киноленты памяти, и сколько я не пытался вспомнить, что происходило, ничего не получалось. Рей молчала, Аска говорила что-то об овощах и слезах, называла меня жалким слабаком до последнего, и два этих слова стали настолько банальными и привычными, что не могли задеть или обидеть. Они никогда не говорили о тебе, не произносили твоё имя вслух, по крайней мере при мне, возможно между собой они устроили целую шлифовку твоих костей, но не решались высказать это при скорбящем мальчишке. Я уверен, что трагедия сблизила их куда лучше любой дружбы, не удивлюсь, если они регулярно спали друг с другом уже в первые месяцы, чтобы хоть как-то разнообразить монотонные дни, напоминавшие бесконечный поток каких-то попыток выжить. 

 Чуть позже удалось отстроить небольшой дом, так мы называли эту груду старых стволов и мусора, чтобы оставаться людьми, что было самой сложно задачей. Каждый хотел смерти и жизни одновременно, и каждый пытался достичь и той, и другой цели. Я был первым. Ничего оригинального, старый кабель и сухой сук, слишком сухой даже для исхудавшего в усмерть тела. Было очень страшно и больно, больше я никогда не пытался покончить с собой. Рей доставила куда больше проблем, на два месяца мы потеряли одного рабочего, а её кости срослись неправильно после прыжка, теперь она хромает и не может до конца выпрямить левую руку, что я считаю вполне справедливым наказанием. Немка держалась до последнего, она восхищала меня верой и постоянным стремлением куда-то, правда даже спустя 4 долгих года я не знаю, куда она стремилась и тащила нас за собой. Однажды я вернулся со сборов продуктов и обнаружил её без сознания, оказывается, Аска могла быть романтичной, иначе как можно было объяснить её выбор: она отыскала ядовитые ягоды у болота и каждый раз собирала по несколько штук, чтобы накопить за два месяца целую банку; в тот день Сорью решила опустошить её наполовину, и всё могло бы сработать, она была ближе всех к свободе, но я просто не мог отпустить её в объятья смерти. Аска ненавидит меня за это и по сей день, а я до сих пор с ужасом вспоминаю, как её желчь стекала по поим пальцам и предплечью, как она задыхалась в моменты кашля и рыдала настолько громко, что позже не могла говорить больше недели. Все мы не знали, зачем продолжать жить, но ни один не брал грех на душу, не мог сделать вид, что не заметил, как другой пытается покончить со всем. Бояться грехов, когда нет ни закона, ни Бога, и правителя, это было глупо, а теперь уходить просто нельзя.

 Одна из них в положении. Я не хочу говорить о том, как это произошло впервые, ты ведь понимаешь, что рано или поздно это должно было случиться хотя бы с Рей, всё же когда-то она вызывала у меня какие-то чувства сравнимые с симпатией, может поэтому тебя создали немного похожим на неё, но этого «немного» хватило, чтобы я думал о тебе в первые секунды, когда снимал с её хилого тела одежду и пытался делать вид, что знаю, как правильно заниматься любовью с девушкой. Это стало нашим спасением на несколько недель, это дало нам ощущение радости и счастья, которое мы не испытывали целую вечность, и это не преувеличение. Я никогда не чувствовал себя так хорошо, как в момент, когда в порыве животной страсти сжимал в руках шею Аянами, она практически никогда не стонала громко, лишь хрипела и мычала, стыдясь всего происходящего, но мне всё равно было как никогда хорошо. Позже и Аска познала вкус этой панацеи, пускай несколько раз всё срывалось по причине её панического страха и ещё большего смущения и стыда, когда она была готова, я был достаточно опытен и не был настолько груб, как будто продолжал видеть в ней лидера и опасался наказания. Они никогда не ревновали меня друг к другу, никогда не старались скрыть своего желания, даже секс превратился в привычный процесс, а я стал инструментом для удовлетворения одной из немногих потребностей. Примерно к концу второго года мы делали это втроём, пока не обнаружили, что Аска беременна. Самая младшая, она оказалась не самой расчётливой, у Аянами получалось грамотно высчитывать цикл, чтобы избежать подобного исхода, Сорью просто не повезло, по крайней мере я считал именно так и не собираюсь признавать своей вины до сих пор, пускай иногда, когда я смотрю на её раздувшийся до безобразия живот, внутри оживает необъяснимое чувство вины. Я не виновен в том, что природа дала мне возможность размножаться, она сама просила не останавливаться и знала, что день совсем не вписывался в безопасные даты. Может быть этот факт удержал её от второй попытки убить и себя, и ребёнка, который совсем скоро появится на свет, где его никто ни ждёт. Очередное дитя-ошибка, обречённое на жалкое существование в мире, которого не было. Если это будет девочка, мне придётся спать и с ней.

 У подножья гор иллюзия безопасности была ещё правдивей, там стояло второе шалашеобразное строение, более просторное и устойчивое, Аска хорошо позаботилась о том, чтобы четвёртому человеку в нашем племени хватило места. Она работала без отдыха, возможно лишь ради того, чтобы спровоцировать выкидыш, но воля её к жизни уже передалась существу внутри, и даже тяжёлые физические нагрузки никак не повлияли на плод, он продолжал мучать её и высасывать все силы, которых и так было немного, последние дни она практически не покидает татами, а мне приходится проводить время с прототипом тебя. 

 Чем старше я становился, тем чаще задумывался о своём выборе, украдкой представлял, что было бы, согласись я стать тем самым новым человеком и слиться душой с остальными, примкнуть к жиже и найти покой там. Ничего не держало меня здесь, ничего не было причиной сопротивляться, ничего, кроме воспоминаний о Каору Нагисе, человеке, который, кажется, любил меня. Да, я помню, ты не человек, но ведь что-то заставляло тебя быть самым человечным в том чёртовом бункере, что-то заставило в последний момент не дать человечеству проиграть. Нам дали так мало времени, я так хотел бы понять всё это, возможно тогда я бы всё же стал приправой в этом жёлтом супе из человечины или же просто позволил Ангелам захватить Землю, только если бы это смогло дать мне хотя бы немного времени рядом с Каору человеком. Хотел ли ты взаимности? Желал ли меня, как желает своего возлюбленного человек? Это уже не имеет значения, сейчас я бы дал тебе всё, чтобы понять, почему ты поступил именно так. И каждый день я проживаю с мыслью о том, что уже никогда не смогу этого сделать, ведь Каору Нагиса умер у меня на глазах, находясь на расстоянии меньше двух метров, он принял самое противоречивое решение, которое мучает меня и будет мучать до самой смерти. 

 Рано или поздно и Рей родит ребёнка, видимо, мы стали теми, кто создаст новых людей. Новые люди будут нести в себе мои гены, мои отпрыски станут новым человечеством, больным и уродливым из-за кровосмешения, но всё же человечеством. Мне нельзя умирать, потому что я - главный ресурс для будущего, я есть банк спермы для двух самок, которые в скором времени поймут, что теперь их цель - воспроизвести как можно больше новых людей, новый материал для другой жижи в перспективе. И мы отстроим дом ещё больше, начнём выращивать куда больше овощей, научимся разводить скот, чтобы подарить своим детям мир хотя бы немного лучше, это и есть финал, это и есть смысл моего выбора.

 Нет никакого противоречия, я правда рад тому, что тебя больше нет. Я бы не хотел разделить такое будущее с собой, тысячу раз пытался представить тебя среди нас, но каждый раз понимал, что не выдержал бы подобного. Ни ты, ни я. Уйти красиво у тебя получилось, Каору, я постоянно представляю, как разговариваю с тобой, особенно в лесу, когда тишина становится слишком пугающей, я слышу твой голос где-то позади. Мне скоро исполнится 17 лет, я стану отцом, а ты всё так же будешь стоять позади и словно ждать, когда я обернусь. Это не романтика, это безумие. Я не разговаривал С Аской уже полтора месяца, Рей молчит с марта, они кивают и тихо отвечают короткими фразами, они уже давно не смотрят на меня, как на собеседника. Мне просто нужно хотя бы ненадолго почувствовать себя человеком. 

Когда я ухожу к горе, становится легче, здесь есть небольшая пещера, где также тихо и страшно, достаточно жутко, чтобы вновь ощутить тебя позади и представить, что бы я получил в ответ на свои вопросы, это всё, что осталось для утешения. Я впервые решился написать тебе, может быть хотя бы так станет легче, может быть завтра мне будет не так тяжело подняться с татами и проживать ещё один день пустой оболочки. Я рад, что тебя больше нет, и я знаю, что эти листы будут навеки захоронены в тёмной пещере, но одна маленькая ложная и такая детская надежда на то, что ты услышишь меня, даёт мне сил идти дальше. Ты был рождён, чтобы встретиться со мной, а после чтобы быть тем, что сводит с ума и одновременно спасает от безумия. Я не заметил, как стал старше, но также не заметил, как перестал желать быть таким же, как люди. Теперь я вижу, что впереди лишь пустота, бороться с которой просто не имеет смысла.