***
POV Куро
Холодно… Странно, что я так чувствителен к холоду, раньше было же все равно… Холодно и… Как можно назвать то чувство, которое я сейчас испытываю? С того момента, как я встретил его, я узнал много новых чувств, о которых не ведал раньше. Раньше я терялся в сомнениях, не знал: Правильно ли поступил тогда? Или все же нет? Что я должен был тогда сделать?! Однако, после встречи это вечное преследование прошлого прекратилось. Этот парень прост, но его простоту никто не может понять. Я смог понять. Я на этоКонец POV Куро
Темнота… Она всегда была здесь, когда он сюда приходил. В этом месте было сыро и холодно, а все неприятное ощущение подчеркивали каменные стены и пол. Посреди комнаты одиноко стояла широкая кровать c железными браслетами, валяющимися на кровати, за которыми следовали холодные цепи. Любой, уверенный в здравом смысле сбежал бы уже отсюда, но не он. Ему нельзя. По коже пробежали мелкие мурашки, когда сзади послышался звук стука деревянных сандалий о холодный пол. Такой же, как всегда, монотонный звук, глухо отдающий по стенам. Он слышал этот звук уже достаточно большое количество раз, но ощущения всегда были, как будто новые, не ощущаемые ранее. Тишину разрезал голос: — Ты всегда приходишь во время, как необычно для Сонного Дьявола, — сердце вновь пропустило несколько ударов. Это прозвище, которое ему дал человек, что в итоге и погиб от его же руки. — Как все это геморрно., — типичной для него фразой ответил старший. — Хочешь быстро закончить? — сразу после сказанной фразы последовал истеричный смех. После окончания прозвучала фраза: «Такие дела быстро не заканчивают». Сонный Дьявол резко обернулся и потерял сознание, видя перед собой лишь затемненный силуэт.***
Все в той же комнате, где звенели железные цепи, Куро очнулся, уже лежа на кровати. Все, так привычное ему и омерзительное повторялось. Но он терпел, ждал, смирялся. Для Сонного Дьявола несвойственно показывать эмоции и чувства, и он не показывал. Когда темный взгляд прояснился, и глаза привыкли к темноте, он увидел, что на стуле около кровати сидел Неприглашенный. Его глаза выражали глубокую печаль и какая-то… Жалость? Этого голубоволосый понять не мог. — Что, уже очнулся? — с грустной улыбкой проговорил Уныние. Но в ответ лишь мертвая тишина резала слух, — Что ж, тогда начнем? Неприглашенный потянул руки к лежащему на кровати телу. Казалось, что он хотел что-то получить от него, что-то незримое, незнакомое ему. Руки Уныния медленно передвигались по телу Сонного Дьявола. Аккуратно коснувшись щеки он провел подушечками пальцев, очерчивая скулы, постепенно спускаясь на шею. Приблизившись лицом к лицу старшего брата Цубаки заглянул ему в глаза. Он видел в них отражение себя. В этих глазах видна печаль, слезы, которые проливались те века, что они прожили. Хоть Цубаки был младшим из слуг-вампиров, он пережил не меньше горя, чем старший. В глазах друг друга они видели одинаковые красные глаза. Одинаково печальные и столь же ненавистные. Но Унынию было мало той ненависти, что-то его взбесило в отношении брата. Он с огромной силой начал разрывать футболку и джинсы, что были на Куро. После того, как на старшем брате ничего не было Неприглашенный стал ждать. Он хотел увидеть страх, желание убежать отсюда, животный инстинкт, предупреждающий об опасности, что кричит никогда не приближаться к этому месту в его глазах, но… Не смог. Ему не хотелось заглядывать в его глаза, не хотелось снова тонуть в этой алой глубокой бездне с пустотой на дне. Это еще больше взбесило Цубаки. Он прильнул к шее старшего и впился острыми клыками в бледную кожу. Кусая, ни одна капелька крови не приблизилась к его горлу. На одном вкусе он не остановился, лишь начал спускаться ниже, к торсу брата. Укусы и лилово-синеватые засосы словно цветами ложились на бледной коже. Рука Уныния уже приблизилась к торсу брата. Двумя пальцами погладив пульсирующую плоть, он тихо усмехнулся. Он видел то, что творится сейчас с Куро. Ему было невыносимо. Тело пылало в жаре, и только прикосновения холодных тонких пальцев спасали его. Именно свое тело он проклинал в данный момент, потому что, его спасением был именно Цубаки. В то же время младший истерично смеялся от того приступа гнева, что нахлынул на Куро. После этого Неприглашенный приподнял талию Сонного Дьявола, очерчивая спину и бедра, будто его пальцы, это какие-то невидимые кисти, а Куро это широкий холст, помогающий осуществлять фантазии. Тем временем пальцы другой руки постепенно спустились к анусу. В ту же секунду в комнате отчетливо стал слышен звук удара цепей друг о друга, видимо от движения конечностей Лени. Тем временем один палец уже постепенно проникал внутрь Куро. Его взгляд остановился на одном месте, и в нем уже начал видеться страх. Это развеселило Цубаки. Но ему было этого мало. Широкое кимоно вмиг слетело с младшего и он снова захохотал. Такое бледное, аккуратное тело, на котором не было ни одного шрама и алые глаза, в которых можно увидеть само безумие. Но смех резко оборвался, а Неприглашенный уже стоял над братом и любовался картиной, представшей перед ним: тот, кто убил его учителя сейчас лежал перед ним в жалком виде, а его тело, пронизанное жаром, изнывало от недостатка ласки. Вдоволь налюбовавшись этим зрелищем пенис Цубаки уже был около ануса парня. Секунда и… Крик. Тело сервампов так устроено, что после лишения анальной девственности, через какое-то время, девственность снова возвращается. И, поэтому, каждый раз Куро не только было невыносимо больно, но и противно. Пульсирующая плоть просила ласки, которую вскоре получила. Тонкие пальцы Цубаки медленно двигались по всей длине, а он сам уже полностью вошел в брата. Сонный Дьявол прикусил губу, лишь бы не кричать и тем более не стонать. Однако по его лицу уже скатывались холодные капли слез, оставляя за собой влажные дорожки, которые Уныние тут же слизывал. Куро уже был на пределе, когда рука брата перестала ласкать его плоть. А Меланхолия все так же сильно во всю длину вдалбливался в тело брата, набирая скорость, что означает его скорый предел. Секунды, минуты, время — сейчас все было так отвратительно старшему из сервампов. Даже сейчас он задумывается о чем-то своем, хоть это очень сложно. Их мысли расходились, но стонали они в один голос; причины тоже были разными, но цель одна. В мыслях Куро лишь мелькнуло очередное:«Зачем?» перед тем, как на его живот плеснула белая, тянущаяся от его пениса жидкость, и такая же оказалась у него в анусе. После такого у обоих не осталось сил на физические действия, но оставалось кучи времени подумать. Да хоть целая вечность…